Чужие сны (СИ) - Матуш Татьяна - Страница 11

- Он это знает?

Мужчина снова кивнул.

- Ну и что?

- Ну и все.

- Очень оптимистично, - кивнула Лера, - за это и выпьем, - и подняла свою чашку, - чокаться не будем.

- В смысле, как за покойничка? - уточнил Максим.

- В смысле - и так чокнутые. Ну, за здоровье. И пусть наши враги умрут раньше нас.

3.

Антон стоял у окна гостиницы, очередной дешевой гостиницы в очередном городе, где у него не было ни дома, ни привязанностей, даже дело, ради которого он сюда приехал, было уже сделано. Переночевать - и дальше. Утром. Максим и Лера попросили у него эту ночь, чтобы "погулять". И судя по тому, как они смотрели друг на друга, одной прогулкой дело явно не ограничится. Ждать их следует не скоро. И Бог им в помощь.

Антон не завидовал. Он и сам мог бы вот так с кем-нибудь "погулять". Воздерживался, чтобы не оставлять лишних следов, а вовсе не из-за неизбежной разлуки наутро. К этому Антон уже привык. Он не мог иметь семью. По закону, древнему, и куда более строгому, чем воровской. Любой женщине, волей случая оказавшейся с ним рядом, была заранее определена лишь одна роль: полюбить его - до головокружения, до потери здравого смысла, до легкого сумасшествия, провести с ним ночь, всего одну ночь. Пережить разлуку, выдержать, не упасть в черную тоску, не спиться, не полезть в петлю... выжить. И - родить ребенка. Будущего кронга. Воина света. Избранного. Ради этого, только ради этого Антону была оставлена способность иметь детей. А способность любить ему была без надобности, как и способность жалеть. В том числе и о том, что когда-то обычный пацан, Антон Бакшаров, тоже был избран. Силой, более древней, чем Бог, который, по непроверенным сведениям, и сотворил этот мир. Но Сила, которая выбрала Антона, к этому миру не принадлежала. О чем тут было жалеть? Даже думать не о чем. Сила решает сама.

С высоты восьмого этажа суетливая и бестолковая жизнь большого города: поток машин, поток людей, поток информации с огромного экрана, установленного на соседнем здании, казались чем-то малозначащим и не имеющим к Антону никакого отношения.

Так, впрочем, оно и было, по большому-то счету. Стоит ему захотеть - и этого города не будет. От него воронка останется.

Антон старался не думать о том, как много требует и как жестко спрашивает эта, почти беспредельная сила и как мало времени у него осталось. Мысли не всегда подчинялись ему, но сегодня все у него получилось.

Он открыл шкатулку, выстланную изнутри мягким мехом белого кролика, осторожно вынул большую раковину. Секунду помедлил и приложил к уху. Если бы ребята увидели, чем он занимается, как использует вещь немыслимого могущества, их возмущению не было бы предела. И все же Антон, как мальчишка, прижал раковину и прислушался. В ней шумел океан. Совсем чужой океан. Эти воды никогда не омывали ни один из здешних материков. Разница была почти неощутима, но, например, Лера ее просто слышала, Максим просто чувствовал... А Антон просто знал.

Когда-нибудь ему суждено стать частицей этого океана. И тоже шуметь в чьей-то раковине. Интересно, как ему там будет? Наверное, хорошо.

Все кронги попадают в рай.

Звук у телевизора был отключен, и поэтому дверной звонок в пустой и холодной квартире прозвучал так громко и тревожно. Я вздрогнула.

Шатора мне больше не снилась, странных разговоров с Алкой тоже не случалось, повседневные дела требовали внимания... казалось, страх ушел. Но стоило раздаться этому звонку - и тело скрутило липким ужасом.

В дверь позвонили снова, настойчиво, требовательно.

- Кто? - спросила я. Боюсь, паника в голосе ощущалась даже через дверь.

- Это я, - послышался голос. Определенно, женский, но, вроде бы, совсем незнакомый.

- Кто "я"?

- Господи, да Галка - же. Танюха, ты что? Открывай!

Похоже, таинственная Галка по ту сторону двери вполне понимала, куда попала и знала меня.

Придется открывать, ничего не попишешь. Но сначала я щелкнула лентяйкой. Незачем всяким залетным птичкам разглядывать абсолютно секретные материалы шестнадцатого канала, которые служба безопасности "Алексы" получила только под личную роспись князя. А я, такая нехорошая, взяла да уволокла домой.

На пороге стояла девушка: маленькая, темненькая, немного полноватая для своего роста. Впрочем, скорее такое впечатление создавалось большой дутой розовой курткой с опушкой из меха молодого бензинчика. Девушка улыбалась, вся, от круглых очков до круглых носков полусапожек.

- Привет, - сказала она. И, видя мое замешательство, рассмеялась, смех круглыми шариками покатился по лестницам, - Не узнала что ли?

Я порядком растерялась. Эта смешливая толстушка была мне отлично знакома. Даже, вроде бы, дружили. Но память упорно отказывалась реагировать на имя "Галка" и принимать идентификационный код девушки.

- В институте вместе учились, - помогла она.

- Господи! Галочка!

Я, наконец, распахнула дверь, улыбаясь во весь рот, скорее от облегчения, чем от радости, - Как ты здесь оказалась?

Галочка ничуть не изменилась. В этом я убедилась, когда следом за подружкой юности, в прихожей появились две огромные сумки.

- Где у тебя холодильник? - поинтересовалась Галочка, - тапки потом, сначала курицу...

- Какую курицу, Галка, ты что?

- Обыкновенную. Беленькую. Хорошую курицу. Там еще копченая колбаса, хинкали, два сорта сыра, наш хлеб: черный и белый, коробка конфет, чай у тебя, наверное, все-таки есть.

- Да, - слегка опешила я, - тебе какой: черный, зеленый, каркаде, фруктовый...

- Однофигственно, - заявила Галочка, - а духовка работает? Сейчас будем курочку тушить. На бутылке. Бутылка у тебя есть? Или банка небольшая. Перец, лимон? Ясно. Значит, я правильно сделала, что по дороге все специи купила.

- Что, Останкинская телебашня сообщила, что я с голоду помираю, и ты помчалась меня спасать? - все еще удивленно спросила я.

- Да нет, телевидение об этом эпохальном событии пока молчит. Я чутким сердцем уловила.

Галочка наконец справилась и с сумками, и с тапками, и с облегчением сбросила свое бледно-розовое чудо на вешалку. И оказалась в тоненьком, не по погоде, свитере и явно тесноватых джинсах. За ее суетливой радостью я впервые заметила признаки усталости: многодневной, наверное, даже многомесячной, непроходящей.

- У тебя что-то случилось? - в лоб спросила я.

- Разве ж от тебя скроешь? - Галочка села, закурила, использовав в качестве пепельницы треснутую чашку. И - темнить не стала. - Проблемы у меня, Танюша. Не то, чтобы глобальные, но...

Галочка жила в маленьком городке где-то в вологодской области. Название этого "культурного центра" я, наверное, даже смогла бы припомнить. А суть ее проблем сводилась к тому, что недавно она решила, что жизнь пора круто менять к лучшему. Не самая оригинальная мысль, но Галка не только подумала, но и принялась последовательно претворять ее в жизнь. Способ она выбрала тоже не слишком новый: взяла в долг, под залог квартиры, десять тысяч евро, поехала в Голландию, чтобы привезти оттуда женское белье и моющие средства, и, толкнув их здесь, резко поднять свое личное благосостояние. Ну и по дороге ее обокрали.

Галочка не стала второй раз играть в "орлянку" с судьбой, продала квартиру, честно вернула долг с процентами, и, забрав оставшиеся деньги, рванула первым поездом в большой город, искать новую судьбу.

- Да, - прониклась я, - крепко тебя... Что делать думаешь?

- Сниму квартиру... или комнату. Поживу пока, осмотрюсь. Найду работу. Может, мужичок какой, одинокий, подвернется.

- Может и подвернется, - согласилась я.

Мы задумчиво обгладывали куриные кости, досматривая "Французский поцелуй". В подходящих местах Галочка звонко хохотала, похоже, от души. Бывают же стойкие люди на свете!

- Ты в гостиницу не ходи, - сказала я наконец, - у меня удобнее.

- Честно говоря, я на это рассчитывала, - призналась Галочка, - ты не думай, я ненадолго. Только определюсь, и сразу съеду. Я понимаю. У тебя, наверное, личная жизнь.