Двойняшки для Медведя (СИ) - Созонова Юлия Валерьевна - Страница 10

Аж завидно стало, блин. Мне о таком крепком сне только и остаётся что мечтать, в обнимку с литровой кружкой крепкого, чёрного кофе. В вялой попытке найти в себе те самые бодрость духа, оптимизм и что-то там ещё из списка качеств образцового родителя. Хотя о чём я?

Где я и где понятие «образцовый родитель»? Чем больше времени я провожу с детьми, тем сильнее сомневаюсь в том, что этот диковинный зверь вообще существует в природе.

Телефон умолк. И пошёл на третий заход, настойчиво требуя моего внимания.

— Видимо, кто-то не понимает намёка, — пробурчал я себе под нос, заваливаясь на диван и вытаскивая смартфон из-под подушки. — Придётся, послать прямо… — ткнув пальцем в экран, я максимально вежливо рявкнул. — Ну и?! Кому я пиз… Пипец так понадобился, а?!

С минуту в трубке царила потрясающая тишина. Но не успел я порадоваться тому, что отбил у собеседника желание разговаривать, как знакомый женский голос беспомощно произнёс:

— Макс? Я не… Я, что не вовремя?

— Хороший вопрос, — чуть сбавив обороты, я рассеянно провёл рукой по волосам, пытаясь понять чего во мне больше от этого звонка: злости или радости. И если получается пятьдесят на пятьдесят, это значит меня «торкнуло» или есть ещё шанс избежать страшного чувства с большой буквы «эл».

И хочется ли?

— Я не… Чёрт, Потапов, скажи, ты делал тест ДНК? — Ирка судорожно вздохнула, явно пытаясь успокоиться. Наверняка она сейчас стояла, переступая с ноги на ногу, и тёрла ладонью предплечье, пытаясь взять себя в руки. Ещё и губы искусала до крови, стараясь справиться с волнением и дрожью. А я…

Я так явно представил себе эту картинку, что не сразу сообразил, о чём идёт речь. А вот когда сообразил, то всё, что и смог, это недоверчиво протянуть:

— Прости, мне, наверное, послышалось, но… Что ты спросила?!

— Потапов… — страдальчески вздохнув, эта невозможная женщина чуть ли не по слогам повторила этот чёртов вопрос. — Я просто хочу знать, делал ты тест ДНК или нет! Это правда очень важно, Макс!

В голосе Войновой слышались отчётливые нотки паники, но в этот раз я их нагло проигнорировал. Да мне в принципе стало резко не до чужих чувств и переживаний, со своими бы справиться суметь. А их, этих самых чувств, вдруг оказалось слишком много для меня одного.

Так много, что я с силой потёр ладонью лицо, пытаясь хоть так взять себя в руки. Получалось откровенно хреново, а точнее — никак. Сердце всё равно отбивало стаккато по рёбрам, разгоняя по телу злость и внезапно вспыхнувшую чёрную ревность. Пальцы сжались в кулак от нестерпимого желания кому-нибудь врезать. И плевать кому и за что, лишь бы избавиться от этого грёбанного стального обруча, сдавившего грудь так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. А самое главное, что даже себе так и не смог объяснить, чего меня так скрутило-то.

Ведь это был простой, в общем-то, логичный вопрос, не так ли?

«Да щаз, ага», — мрачно подумал я, глядя на потолок и считая про себя до десяти и обратно, в вялой попытке хоть чуть-чуть успокоится. В душе бушевал ураган, а в голове складывались сплошные матерные конструкции. И вот, вроде бы, не восемнадцать давно и на сопляка малолетнего не тяну, а поди ты!

Стоит Ирке меня зацепить и весь самоконтроль летит к хренам!

— Макс…

Я глубоко вздохнул и так же медленно выдохнул. И всё равно не удержался от едкого вопроса, так и рвущегося с языка:

— И зачем тебе тест ДНК? Или что, у тебя там уже целая очередь из гипотетических отцов стоит?

Потрясённую тишину в ответ можно было пощупать руками. Целую минуту Войнова только судорожно дышала в трубку, пока я накручивал себя, всё больше и больше злясь на весь белый свет. А затем…

— Погоди… Ты, что… Ты пытаешься меня в чём-то обвинить? Меня?! — Ирка шумно выдохнула, истерично хохотнув. Чтобы через секунду заорать так, что я невольно поморщился от звона в ушах. — Знаешь что?! Да иди ты к чёрту, Потапов! Не хочешь признавать детей — плевать, без тебя справлюсь! Но если из-за тебя… Из-за твоего идиотского упрямства, моих детей заберут в приют, я… Я не знаю что с тобой сделаю, понял?! Я тебя, я…

Оборвав себя на полуслове, Ирка замолчала. Тонкий, жалобный всхлип полоснул по нервам наждачкой, отрезвляя почище ведра ледяной воды. И я как-то разом вспомнил и про операцию, и про истощение, о котором мне поведал дежурный врач. А ещё о том, что Войнова не любила и не умела врать.

Не договаривать могла, да. Причём, мастерски. А вот врать напрямую — нет. И от этого осознания меня накрыло удушливой волной самого настоящего стыда. Да уж, права Ирина, я — идиот, причём идиот — клинический.

Криво усмехнувшись, я сжал переносицу и впервые за хрен его знает сколько лет пожалел, что бросил курить. Сейчас бы не помешало вдохнуть горький сигаретный дым, чтоб мозги прочистило, выбив из головы всё лишнее. Ведь сам же грохнул кулаком по столу, заявляя, что мне плевать, чьи это дети, а сам…

Интересно, а вот эти вот вспышки ревности и прочую лабуду ещё можно купировать или всё, поздняк метаться, а?

— Прости, — с трудом выдавил я из себя. Шумно вздохнув, снова потёр лицо ладонью. — Правда, прости, Ир, я… Не хотел тебя обидеть. Наверное…

— Засунь своё «прости» знаешь куда?! — подавив очередной всхлип, зло выплюнула Войнова. — А ещё знаешь что, Потапов? Это был первый и последний раз, когда я тебя о чём-то прошу. Если бы не эти долбанные органы опеки, я бы никогда… Да я бы…

— Ир, успокойся. Пожалуйста, — как можно миролюбивее попросил я, надеясь хоть так сбавить градус напряжения в нашем разговоре. Даже пошутил, пытаясь разрядить обстановку. — Ты же знаешь, я тот ещё засранец… И бесчувственный чурбан, ага. Так что там за дела с приютом и опекой, м?

Кажется, я снова что-то не то сказал. Ну или не так услышал. А ещё недопонял и вообще, совершил все семь смертных грехов сразу, судя по выразительному молчанию в трубке. Правда, надолго Ирку не хватило.

Тихо ругнувшись себе под нос, она нехотя откликнулась:

— Я не просто так про тест спрашивала, Потапов. Я не страдаю провалами в памяти и с математикой у меня всё в порядке. Так что, к сожалению, я точно знаю КТО отец. Чтобы ты там себе не напридумывал и…

— Ир, я же извинился. Я…

— Ко мне приходили из опеки, — сухо откликнулась девушка, явно сумев взять себя в руки.

Я прямо кожей почувствовал эту стену отчуждения, выросшую между нами. И от осознания того, что она закрылась, почему-то кольнуло в груди, где-то под рёбрами. Так, что я невольно потёр то самое место, напротив громко стучавшего сердца.

Чтобы хмуро поинтересоваться в ответ:

— Ну и зачем? Ничего же не случилось, вроде.

— Затем, что кто-то очень обеспокоен тем, где и в каких условиях находятся мои дети. И я наверняка пожалею о том, что сейчас скажу, но… — чуть помедлив, Войнова всё же продолжила. — В общем, если у тебя есть возможность подтвердить отцовство в самые короткие сроки, сделай это. Я не хочу, чтобы у этой дамы был хоть какой-то шанс забрать у тебя детей.

— Не будет, — криво улыбнувшись, я качнул головой, поднимаясь с дивана и уже прикидывая, что нужно сделать и как. — Не волнуйся, Ириш. Всё будет хорошо.

В ответ послышался лишь тихий вздох и короткие гудки. Видимо, на слово мне не поверили, так что придётся тебе, Потапов, доказывать на деле собственную благонадёжность. Но где наша не пропадала, а?

Глава 7

Максим Потапов

«Сушёная вобла» в строгом костюме скупо роняла слова, делала какие-то свои выводы и улыбалась так, что остаться равнодушным было просто не возможно. Серьёзно, от одного её постного вида у меня аж кулаки зачесались. А я ведь, до этого момента, не понимал, как можно руку на женщину поднять, но эта мадам…

Млять, да стоило мне только представить, что и как она могла сказать Ирке, как желание её придушить становилось ну просто невыносимым! Вот так бы взял, подошёл к ней, взял за шею тонкую и…

— Остынь, — зло зашипел мне на ухо Ильин, сжав моё плечо цепкой хваткой. — Да тихо ты, придурок… Только хуже сделаешь же!