Облик Огня (СИ) - Липарк Михаил - Страница 32

— Я не знаю, — ответила принцесса, обхватив руками лицо, — я не спрашивала у него таких вещей, матушка.

— Почему именно Сарвилл? — после небольшой паузы продолжила принцесса, — Почему эта проклятая чародейка не подслушала про любого из тысяч других дастгардцев?

— Другой вопрос, почему из тысяч других дастгардцев тебя тянет именно к страннику? Вопросов всегда больше, чем ответов, милая. Я отправлюсь к медведям, а ты оставайся в замке. Будем надеяться, что если мне не удастся найти странника, то он заглянет к тебе сам.

Королева поднялась со стула, поддерживая руками свой округлый живот, поцеловала дочь и удалилась. Через мгновение в обеденный зал вошел королевский паладин и проводил принцессу в ее покои.

***

На улицах Медвежьего квартала вечерело, но работа кипела как всегда — без намека на спокойную жизнь и скорый вечерний отдых туда-сюда носились разнорабочие словно день только начался. В воздухе висел запах несвежей рыбы и деревянной стружки, который перебивался запахом дубленой кожи, а что-то, напоминавшее застоявшийся недельный суп, разносило свой аромат по бродяжьим улочкам и въедалось в одежду.

Здесь не было нищих, которые вечно слоняются между домами и просят милостыню или тех, кто в пьяном угаре валяется в подворотне. Вернее, их здесь было не больше, чем в любом другом квартале Дастгарда. Никто из местных не мог похвастаться большим домом или периной без клопов, зато каждый из них знал, что такое дух и свобода не понаслышке.

Днем каждый из медведей — так называли себя жители одноименного квартала — узнавал другого в лицо, каждый мог попросить первого встречного попробовать его похлебку на вкус, а то и вовсе присоединиться к столу, а на следующий день получить новый длинный лук для охоты или, например, связку гвоздей в подарок. Золото не имело здесь веса. Жизнь была построена таким образом, что каждый получал услугу за услугу, а все ситемы и сетимы, что попадали сюда извне, тут же уплачивались в королевскую казну.

Конечно, квартал было бы сложно счесть за неблагополучный, если бы всё было настолько просто. Как только солнце уходило за горизонт, этот район Дастгарда окутывало мраком. Здешние люди, словно оборотни, потерявшие себя с появлением на небе луны, начинали грабить то, что, по их мнению, не должно было попасть в руки короля, убивать тех, кто был не согласен с ними и даже насиловать женщин просто потому, что никакого закона, который мог бы их остановить здесь не существовало. Все законы прекращали свое действие ровно в десять вечера, когда громоздкие железные ворота запирала снаружи городская стража и оставляла медведей наедине с собой. Жестокость, так умело скрывающаяся тут днем, выходила на охоту ночью.

В еще открытые огромные ворота, отделяющие Медвежий квартал от Солнечной аллеи, вошла высокая женщина в синем плаще.

— Где тут корчма? — поинтересовалась она, ухватив за плечо пробегающего мимо мальчика.

Ребенок махнул рукой, показывая направление, и помчался дальше. Следом пробежали еще несколько чумазых детей, видимо, отчаянно желающих за что-то отомстить первому. Женщина рукой приподняла капюшон с глаз и увидела с десяток лошадей, топчущихся у крыльца здания, вывеска которого гласила — «Берлога». «Конечно, можно было догадаться, что корчма — первое место, где останавливаются путники, приезжая в город», — подумала она. — «Особенно наслышанные о медвежьем гостеприимстве».

— Эй, ты! К тебе обращаюсь! Не видел здесь рыжего мальчугана? — выкрикнул подвыпивший мужчина, сидевший на крыльце дома, мимо которого она проходила. В ответ незнакомка отрицательно помотала головой, но из-за объемного капюшона движение сделалось еле заметным.

— Я с тобой говорю, гнида! — завопил он и запустил глиняным стаканом — он разбился у ее ног. — Мы здесь не любим чужаков, проваливай! Или будь добра жить по нашим правилам — если что-то спрашивают — отвечай!

Фигура в плаще поплыла дальше — вдоль улицы, игнорируя пьяницу и плавно обступая осколки разбитого стакана.

Потом королеву ждало препятствие в виде стаи собак, которые облаяли её, приняв за нищего, слоняющегося по улицам в поисках пищи и составляющего им конкуренцию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Расстояние до корчмы оказалось самым опасным и незабываемым приключением в ее жизни за последние несколько лет, проведенных на территории Шаарвиля. Обычно король не позволял жене ходить дальше Купеческого квартала, особенно теперь, когда она носила под сердцем его дитя. Сейчас же местные лачуги завораживали королеву пуще всегда зеленого Красного Сада, а непроглядный туман вскружил голову сильнее вечно несущих свое бремя, тянущихся к облакам шпилей обители королевской семьи. Бедняков, просящих милостыню, хватало и в других районах Дастгарда, но здесь они были частью единого целого и вписывались в общую картину не хуже звезд на ночном небе — их миссия заключалась в том, чтобы собрать стекшиеся в квартал монеты и через хранителя передать короне. В первый раз за многие годы Антина не могла вообразить, что будет с ней через минуту, час, день, если она останется дольше положенного в пределах этого живущего своей необычной жизнью Медвежьего квартала. Это одновременно пугало ее и заставляло сердце трепетать от восторга.

Ручка двери в корчму оказалась неприятной на ощупь — липкой и шершавой. Королева неуверенно зашла внутрь и огляделась.

— Не хочешь повеселиться, дорогой? — спросила женщина с уродливым шрамом на щеке, только что вошедшего человека, но не получив ответа, недовольно фыркнула и удалилась к ближайшему столу.

Все вокруг веселились — смеялись, что-то бурно обсуждали, заказывали пиво и набивали свои утробы тем, что местным доставалось бесплатно и за что чужакам приходилось платить, хотя и с огромной скидкой по сравнению с любым местом на континенте. Медведицы, продающие свое тело, тоже не отказывались от денег приезжих, хотя и охотно оказывали свои услуги местным за просто так — за возможность быть частью этого неидеального, но уже такого родного уклада жизни.

Антина узнала хозяина заведения по белому грязному фартуку и пошла прямиком к нему.

— Я ищу Сарвилла Кхолда. — произнесла она. На ее тонких губах можно было уловить дрожь. Человек с пепельными волосами вытер руки о себя и скрестил их на груди.

— Кто спрашивает? — Важно проговорил он.

Королева достала плотный кожаный мешок, до отказа набитый монетами, и кинула на прилавок. Глаза корчмаря заблестели. В какой-то момент ей показалось, что он даже покраснел от удовольствия — безусловный отказ от ситемов оказался красивой легендой, променянной на возможность купить большой и удобный дом в Купеческом квартале.

— Лачуга шестая по счету, если идти отсюда в сторону моря. Глядите не пройдите мимо, в это время на здешних улицах становится опасно. Хата, что вам нужна будет по правую руку, — проговорил он и, как ни в чем не бывало, скинул заработанное добро за прилавок.

Получив ту информацию, за которой она и осмелилась войти в подобное заведение, королева развернулась и уже направлялась к выходу, как кто-то неожиданно схватил ее за руку. От испуга Антине захотелось закричать, но ком, вставший посреди горла, оставил время прийти в себя и сдержаться. Веки ее глаз вновь приспустились и застыли в положении изучающего взгляда.

— Присядьте, моя королева, — прошептал полный человек. Кроме него за столом никого не было, и Антина импульсивно повиновалась. — Занесло вас, скажу я вам, туда, куда, в ваших кругах бы сказали — в самое пекло.

— Простите мне мое невежество, — после короткой паузы продолжил он, — меня зовут Седрик. Я друг того, кто является целью ваших поисков. Позвольте угостить вас кружкой пива? Если, конечно, положение вам позволяет. Если же нет — тут разливают чудесный морковный сок.

— Прошу. Избавьте меня от высокопарных фраз. В этих кругах меня незамедлительно разоблачат, если мы сейчас же не прекратим. — Королева осторожно огляделась. — У вас есть какая-то интересующая меня информация? Если нет, то я должна идти. Времени совсем мало. — проговорила она своим величественным тоном и прищурила глаза. При других обстоятельствах Антина одарила бы наглеца хорошей оплеухой за то, что тот вообще позволил себе прикоснуться к ней, но сейчас страх за жизнь своего еще не рожденного ребенка держал первую женщину Дастгарда в узде.