Плата за молчание - Продель Гюнтер - Страница 84

Некоторые держали в руках топоры и железные палки, предназначенные для взлома вагона. Ни у кого, даже у Рейнольдса, не было при себе огнестрельного оружия. Зато у всех имелись маленькие радиоприемнички, чтобы Рейнольдс мог постоянно держать с ними связь.

Метрах в десяти на юг от него взмывал в ночное небо огромный железный скелет сигнальной башни. На мостике рядом с ней Чарли Вильсон, опершись на парапет, ждал знака своего командира. Его задачей было закрыть черным мешком зеленый сигнал и с помощью лампы от переносного фонаря подать красный. К северу от сигнальной башни находился Джонни Дэли, который должен был по команде Рейнольдса дать желтый свет на предупредительном сигнале.

Еще один член банды, автомобильный гонщик Рой Джемс, сидел на расстоянии доброй мили от места нападения в кабине пятитонного грузовика, принадлежавшего британской армии и специально перед намеченным ограблением похищенного и перекрашенного. На этом грузовике и предполагалось вывезти мешки с деньгами. Рой Джемс, который за 11 дней до этого за победу в гонках получил в Дублине от президента ирландского спортивного клуба сэра Базиля Гулдинга серебряный кубок, сейчас тоже ждал приказов Рейнольдса. Он посмотрел на светящийся циферблат своих часов и включил радиоприемник.

В 3 часа 4 минуты огни локомотива стали больше, а дрожание рельсов сильнее. Брюс Рейнольдс сказал в микрофон:

- Джонни, дай свет, - и затем стал считать про себя: «21… 22… 23… 24… 25…»

Чтобы машинист ничего не заподозрил, между этим сигналом и сигналом Вильсона должно было пройти около пяти секунд: в нормальных условиях красный свет, требующий остановки поезда, дается только через пять секунд после предупредительного желтого сигнала.

- А теперь ты, Чарли, - быстро сказал в микрофон Рейнольдс и посмотрел на сигнальную башню.

Как бесчисленное множество раз на модели, так и сейчас, здесь погас зеленый сигнал и тут же вспыхнул ярко-красный.

Почти сразу к Рейнольдсу подполз Вильсон и испуганно зашептал ему на ухо:

- А что, если это вовсе не почтовый поезд, а товарный или пассажирский? Как тогда?

- Не болтай чепухи! В это время здесь не проходит никакой другой поезд! - оборвал его Рейнольдс, и сам, однако, опасавшийся, как бы в последнюю минуту дело почему-нибудь не сорвалось.

У железнодорожного инспектора Рейнольдс еще раньше выяснил, что для торможения локомотива требуется 67 секунд. Это означало еще целую минуту неизвестности, еще 67 секунд страха перед непредвиденной неудачей.

Во время второй мировой войны Рейнольдс из любви к приключениям записался добровольцем в десантный отряд. Более сотни раз прыгал он с парашютом за линию фронта, совершая диверсии у немцев. Не зря его уже к 22 годам произвели в майоры, а грудь его украсилась дюжиной наград за храбрость. В каких только переделках не пришлось ему в то время побывать, но ни разу не испытывал он такого страха.

Прошло лишь 30 секунд. Поезд двигался чересчур медленно. Хотя скрип тормозов был уже слышен, ожидавшие все еще не знали, тот ли это поезд. Вильсон снова закаркал:

- А вдруг это военный транспорт?…

- Придержи наконец язык! - нервно прикрикнул на него Рейнольдс. - Сейчас увидим…

Но Вильсон не успокаивался:

- Они непременно заметят, что с сигналом что-то не в порядке. А отсюда нам не удрать. Ох, зачем я только ввязался в это дело…

Наконец в полутьме стали вырисовываться контуры тепловоза. Рейнольдс поднес микрофон к губам, но все еще не решался подать сигнал к нападению. Он не мог еще разглядеть, есть ли на втором вагоне надпись: «Royal Mail»1 [1 «Королевская почта». (Примеч. перев.)]. В Глазго один из его людей наблюдал за погрузкой мешков с деньгами и отправкой поезда, после чего по телефону информировал Рейнольдса, что во втором за локомотивом вагоне с надписью «Royal Mail» и номером М 30204 М находятся 124 мешка. Это сообщение, если оно было верным, имело решающее значение для всего предприятия. 124 мешка невозможно было перетащить на себе до ожидавшего в миле отсюда пятитонного грузовика. Следовательно, необходимо было отцепить локомотив с первыми двумя вагонами от остального состава и подогнать их к грузовику. Однако, если бы оказалось, что в пути вагоны почему-либо переставили, все усилия пропали бы зря. В этом случае Рейнольдсу пришлось бы протрубить отбой…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Резкий визг тормозов оторвал Рейнольдса от размышлений. Меньше чем в пяти метрах от него локомотив остановился. Рейнольдс не успел еще разглядеть порядок вагонов, когда дверь кабины машиниста отворилась и мужской голос громко крикнул:

- Свяжись с Чеддингтоном, Дэйв! Узнай, что у них там стряслось!

Из тепловоза вылез человек и, взобравшись на насыпь, направился к телефону у стрелки, прямо туда, где находились Рейнольдс и Вильсон. Поспешно и так громко, что железнодорожник не мог не услышать его, Рейнольдс по радио подал условный сигнал.

22-летний механик Дэвид Уайтби в испуге остановился, но не успел он позвать на помощь, как его окружили люди в масках. Буквально онемев от страха, он и не пытался сопротивляться. Вильсон сзади обхватил своей лапищей его шею и заткнул ему кляпом рот. Затем ему завернули за спину руки и связали их. Вильсон тихо, но достаточно внятно приказал ему вернуться к тепловозу и сам поволок его туда.

Другие бандиты тем временем забрались уже на тепловоз и подступили с железными ломами прямо к машинисту Джеку Миллсу. Тот, не поняв сразу, чего от него хотят, заорал:

- Это еще что за хулиганство? А ну-ка убирайтесь отсюда!

Обернутый мешковиной лом опустился ему на голову. Почти бесшумно машинист повалился на пол. Один из бандитов поднял его и бережно усадил в угол кабины. Туда же втиснули и объятого ужасом механика Уайтби.

Остальные бандиты окружили между тем поезд, чтобы помешать занятым сортировкой писем и посылок почтовым чиновникам принять участие в происходящем.

Сам Рейнольдс влез на буфер между вторым и третьим вагоном и с ловкостью заправского железнодорожника расцепил их. После этого он отдал по радио приказ:

- Все в поезд! Едем!

Замаскированные фигуры немедленно вскочили на подножки передних вагонов, а те, для кого не хватило там места, побежали к тепловозу.

Теперь необходимо было преодолеть еще одну трудность. При подготовке к ограблению не удалось научить кого-либо управляться с дизелем в 2 тысячи лошадиных сил. Таким образом, исход предприятия зависел сейчас от пришедшего уже в сознание, но еще не очухавшегося машиниста Миллса. Поэтому не отличавшийся вообще-то деликатностью и более привычный к грубому гангстерскому обхождению владелец конюшни Вильсон сейчас, словно заботливая сиделка, нежно отер своей огромной ладонью лицо машиниста и мягко сказал:

- Пойдем, отец, ничего не поделаешь - нам надо ехать. Вставай же! - И так как Миллс все еще не шевелился, Вильсон даже извинился за нанесенный ему удар: - Мне очень жаль, что нам пришлось ударить тебя. Зато ты получишь от нас отличную пенсию, вдесятеро больше, чем от железной дороги. Обещаю тебе…

Слегка покачиваясь, Миллс при поддержке Вильсона наконец поднялся. Вильсон осторожно подвел его к приборной доске и, видя, что машинист покорно ему подчиняется, уже более резко сказал:

- Только совсем медленно! До следующего моста. И ни шагу дальше. Иначе твоя семья не получит пенсии.

Джек Миллс не удостоил гангстера даже взглядом, пробормотав только:

- Я не самоубийца… - и выполнил все, что от него требовали.

Через две минуты тепловоз достиг моста. Рейнольдс распорядился въехать на мост и остановиться так, чтобы вагон с деньгами оказался прямо у места выгрузки. Только теперь двое бандитов принялись взламывать дверь вагона с деньгами. Это заняло больше времени, чем предполагалось. А кроме того, неожиданная задержка в пути, отцепление от остального состава и затем дальнейшее следование до моста уже сами по себе показались подозрительными четверым сопровождавшим этот вагон. Однако оказанное ими сопротивление было скорее символическим. В конце концов, эти банковские служащие отнюдь не горели желанием геройски погибнуть, охраняя интересы Английского банка. Дрожа от страха, позволили они вытащить себя из вагона и послушно, как велели им замаскированные бандиты, улеглись на насыпь лицом вниз.