Плата за молчание - Продель Гюнтер - Страница 38

Эрне Крюгер был хорошо известен образ жизни ее хозяйки, да и Нитрибитт не делала тайны из своего ремесла. Эрна не раз говорила ей: «Будь осторожна со своими парнями. Ты никогда не знаешь, кого тащишь за собой в квартиру». Но Рози только смеялась в ответ, хвастливо заявляя, что ее клиентура состоит из самых богатых мужчин Федеративной Республики.

Снова услышав тявканье пуделя, Эрна Крюгер сбежала по лестнице вниз и при выходе из подъезда столкнулась с молодым человеком, жившим двумя этажами ниже Рози. Эрна взволнованно рассказала ему о своих опасениях, и он вызвал полицию. Через полчаса прибыл патрульный автомобиль. Дверь взломали, и полицейские вошли в квартиру.

С другого конца длинного коридора из полуоткрытой двери гостиной тянуло резким гнилостным запахом. Старшему патруля этот запах был знаком со времен войны, такое зловоние издавали только разложившиеся трупы. Плотные шторы на окнах были спущены, и полицейскому, чтобы осмотреться, пришлось включить свет. На кушетке лежала женщина в костюме.

Полицейский снова вышел, полуприкрыв дверь комнаты так, чтобы придать ей прежнее положение. Женщина на кушетке, несомненно, была мертва, а выяснять, как и почему она умерла, надлежало не патрулю, а уголовной полиции. Он выставил у двери квартиры пост, а Эрне Крюгер сказал:

- Останьтесь здесь. Вы потребуетесь как свидетельница. - Громыхая своими тяжелыми сапожищами, он заспешил вниз.

Когда вскоре после 18 часов к дому подъехали два «фольксвагена» комиссии по расследованию убийств. У подъезда, охраняемого двумя полицейскими, толпилась уже сотня любопытных.

Маленький нервный обер-комиссар Мершель и его увешанные сумками и фотоаппаратами коллеги протолкались к дверям. Уже на нижней площадке лестницы Мершель уловил тошнотворно-сладковатый запах разложения и с неудовольствием сказал следовавшему за ним обер-комиссару Брейтеру:

- Несколько дней наверняка прошло… - Он покачал головой: плохо, мол, для расследования.

В комиссию кроме Мершеля и его заместителя Брейтера входили два молодых сотрудника научно-технического отдела и полицейский врач Вегенер.

В комнате, где лежала покойная, у всех пятерых мужчин сразу перехватило дыхание от неимоверной жары и удушающего зловония. Брейтер тут же поднял штору и распахнул окно. Доктор Вегенер прикрутил отвернутый до отказа регулятор отопительной батареи.

Обер-комиссар Мертель склонился над трупом и в этот момент уронил шляпу, сдвинутую им по привычке на затылок. Один из молодых сотрудников услужливо поднял ее, отнес в коридор и повесил на вешалку. Он не мог и вообразить себе, какую это вскоре вызовет путаницу. Спустя полтора часа Мершель удалился, забыв в квартире свою шляпу. Дальше все развивалось по законам комедийного жанра: головной убор руководителя комиссии по расследованию убийств стал отправным пунктом для следствия.

- Шляпа, надо думать, принадлежит последнему посетителю Нитрибитт, то есть убийце, - проницательно заключил оберкомиссар Брейтер и, велев размножить фотографию этого «вещественного доказательства», передал его репортерам, чтобы через газеты разыскать подозреваемого.

На другой день комиссия по расследованию убийств получила 256 указаний относительно предполагаемого владельца шляпы, и 116 из них было проверено, прежде чем Мершель заметил, что вся операция затеяна вокруг его собственного головного убора.

Впрочем, это был не единственный промах, допущенный при осмотре места преступления. Чтобы по степени разложения трупа установить время наступления смерти, судебным медикам необходимо знать, при какой температуре разложение происходило. Но обер-комиссар Брейтер, войдя в комнату, первым делом открыл окно и напустил холода, только через час он сообразил измерить температуру воздуха в помещении. А пока сотрудники уголовной полиции возились в квартире, Эрна Крюгер успела съесть найденные ею в нише у двери булочки и выпить молоко, уничтожив таким образом единственное вещественное доказательство того, что Нитрибитт мертва уже три дня: ведь могло быть и так, что она сама только в то утро, 1 ноября, выставила на лестницу пустые бутылки и пакеты. Тогда этому обстоятельству не придали значения, но для исхода дела все отмеченные ошибки оказались решающими.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Если не считать их, осмотр места преступления протекал обычным порядком. Некоторые выводы обер-комиссар Мершель сделал сразу. Костюм покойной был в порядке, что исключало изнасилование. Но сбитый персидский ковер, опрокинутое кресло, а также зияющая на затылке Нитрибитт рана свидетельствовали об ожесточенной борьбе между убийцей и жертвой.

Дорогая, хотя и довольно безвкусная обстановка квартиры внушила Брейтеру уверенность в корыстных мотивах убийства. Правда, Мершель. открыв ящик для пластинок в радиоле, вытащил оттуда шкатулку с драгоценностями, но на Брейтера эта находка не произвела особого впечатления.

- Значит, преступник - тертый калач. Он знает, что сбывать драгоценности опасно и невыгодно За них и десятой доли их истинной стоимости не выручишь. Этот тип искал деньги!

Мершель указал ему на дорогую сумочку из крокодиловой кожи, битком набитую деньгами.

- Почему же он это оставил? Здесь не меньше трех тысяч марок!

- Возможно, в спешке просто не заметил. Да и кому придет в голову, что в такой вот сумочке целая куча денег?

- Но у него было достаточно времени, чтобы обыскать всю квартиру. А сумка лежала на самом виду, - возразил Мершель.

- Возможно, в другом месте он нашел так много, что на сумку уже не обратил внимания. Ведь здесь, по всему видно, денег куры не клюют.

Мершель пожал плечами. Он хорошо знал своего заместителя: если тот вобьет себе что-нибудь в голову, переубедить его бывает нелегко.

Явно обиженный, Брейтер продолжал осмотр, а Мершель решил пока обойти всю квартиру. Открыв дверь в соседнюю с гостиной спальню, он на миг изумленно застыл: посреди комнаты, занимая чуть ли не половину ее, возвышалась огромная французская кровать, покрытая голубой парчой. Справа от кровати на низенькой тумбочке стоял белый телефон, рядом с ним - фотография мужчины в дорогой рамке из красного сафьяна. Лицо показалось Мершелю знакомым. Он точно знал, что уже видел раньше это лицо. Должно быть, в газете… Спортсмен, киноактер, политический деятель? Мершель так и не вспомнил.

А несколько минут спустя он обнаружил маленькую записную книжечку. В ней было записано множество имен, не меньше половины которых были знакомы ему по газетам. Эта записная книжечка, фотография в сафьяновой рамке и другие мужские фотографии, найденные затем обер-комиссаром в спальне покойной проститутки, превратили заурядное убийство в громкую сенсацию, в величайший общественный скандал.

Обер-комиссар был человек сообразительный и честолюбивый. Обладая прозорливостью и политическим чутьем, он быстро оценил взрывную силу попавших ему в руки материалов. Умело использованные, они могли открыть ему путь к вершинам служебной карьеры, но при малейшей оплошности могли так же быстро эту карьеру погубить.

И Мершель повел себя так, как если бы дело шло о государственной тайне. Своему заместителю он коротко сообщил, что изъял из спальни записную книжку, портрет в кожаной рамке и альбом с 25 фотографиями. Неповоротливый обер-комиссар Брейтер этим удовольствовался. Предписание фиксировать все находки в протоколе было выполнено, а большего Брейтеру не требовалось. Он даже был рад, что начальник избавил его от какой-то части работы.

- Я ведь вам сейчас больше не нужен? Хочу сразу поехать в управление и доложить обо всем директору уголовной полиции Кальку, - неожиданно для всех объявил Мершель и поспешно вышел.

Причину такой поспешности Брейтер понял позднее, а в тот вечер, 1 ноября 1957 года, он лишь угрюмо проворчал:

- Что это ему вдруг понадобился шеф? Да того уже и нет в управлении.

Как ни спешил руководитель комиссии, у выхода из квартиры ему пришлось задержаться: путь ему преградила возмущенная Эрна Крюгер: