Исаак Лакедем - Дюма Александр - Страница 30

Для тех, кто не подозревал о божественном происхождении Иисуса из Назарета, он представал человеком тридцати-тридцати трех лет, чуть выше среднего роста и очень худым, как большинство тех, кто посвящал себя роду человеческому, раздумывал о нем и страдал ради него.

У него было удлиненное бледное лицо, голубые глаза, прямой нос, прекрасно очерченные губы, тронутые мягкой, немного печальной улыбкой; белокурые волосы, по обычаю галилеян разделенные надвое пробором, мягкими волнами ниспадали на плечи; наконец — отливающая легкой рыжиной, будто хранящая золотистый отсвет восточного солнца бородка еще более удлиняла лицо, черты которого одухотворенно светились, выдавая склонность назареянина к созерцательности.

Одет он был — и никто его не видел в ином облачении — в красный, не шитый, а сплошь тканный сверху донизу хитон, живописными складками ниспадавший вдоль тела. Длинные широкие рукава оставляли видимыми лишь кисти рук необычайной тонкости и белизны. Поверх хитона был наброшен лазурно-голубого цвета плащ, в который он кутался с бесподобной простотой и грацией. На ногах он носил сандалии с завязками над щиколоткой, а постоянно вскинутую голову держал непокрытой, лишь в самые жаркие часы дня накидывая на нее свой голубой плащ.

От всей его фигуры веяло чем-то неуловимым, сливающим в себе благоухание и свет. Словно таинственная печать отмечала в нем сверхъестественное существо, на миг появившееся среди людей и в человеческом облике.

Его божественную природу, скрытую в земной оболочке, лучше всех угадывали дети и женщины, благодаря более нежному и тонкому устройству чувств легче поддающиеся магнетическому влиянию натур, одаренных свыше. И действительно, стоило Иисусу появиться, как все дети, вплоть до самых несмышленых малышей, тотчас сбегались, простирая к нему руки. Когда он шел по улицам Иерусалима, Капернаума или Самарии, даже если держался обочины, почти все встречные женщины, не ведая почему, склонялись при виде его: какая-то тайная сила заставляла их преклонить колена.

Конечно, о молодом учителе из Галилеи — как обычно называли Христа — слагалось множество легенд и волшебных историй, повестей о чудесах. Куда бы он ни направлял свои стопы, молва опережала его, сопутствовала и тянулась ему вослед подобно легиону ангелов, разбрасывающих цветы на его пути и усыпающих розами следы его ног, во мнении толпы наделяя его почти божественной властью.

Говорили, что его всеблаженная родительница — а уже тогда мать Иисуса почитали всеблаженной, — так вот, поговаривали, что родительница его происходит из царского рода Давида, сына Иессея.

Говорили, что Иоаким и Анна, ее отец и мать, прожив в Назарете двадцать лет бездетно, дали обет: если родится у них желанный плод супружества, посвятить его служению Господу. И родилась у них дочь, получившая сладчайшее имя Мариам, что значит «морская звезда».

Это имя и носила та, кого мы привыкли называть Марией.

И вот во исполнение обета юная Мария, которой суждено было нести в себе будущее мира, была отдана родителями в храм и воспитывалась среди своих сверстниц, читала священные книги, пряла лен, ткала облачения для левитов — все это вплоть до достижения четырнадцатилетнего возраста, когда храмовых воспитанниц возвращают их родителям. Однако, когда ей исполнилось четырнадцать, Мария отказалась покидать святое место, говоря, что, давая обет, родители посвятили Господу и душу, и тело ее. Первосвященник, затруднявшийся оставить ее, вопреки обычаю, при храме, воззвал к Всевышнему, и на него снизошло откровение: девушка должна была получить супруга из рук первосвященника, дабы сбылось предсказание Исайи: «Се, дева во чреве приимет и родит сына, и произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на нем Дух Господень».

Избранником оказался Иосиф, старец из дома Давидова. Его имя и имя Марии были выгравированы на брачных скрижалях в торжественном собрании, а затем супруги, так и не разделив брачного ложа, расстались: он отправился в Вифлеем, она — в Назарет.

При этом, едва молодая девственница вернулась в отчий дом, с ней, по рассказам, приключилось вот что.

Однажды, когда она преклонила колена и оставалась в молениях с вечера до поздней ночи, ее веки смежились, голова опустилась на соединенные в молитве руки, и вокруг нее, почудилось ей, разлилось как бы благоухание, а комнату наполнил столь сильный свет, что она различила его, не открывая глаз.

Подняв голову, она огляделась и увидела ангела Господня. С огненным ореолом вокруг чела и лилией в руке он слетел на облаке, еще хранящем золотистый отблеск заката.

Этот божественный вестник осветил и наполнил ароматами комнату Девы. Любой иной на месте Марии испугался бы. Но она уже не единожды видела ангелов в сновидениях и потому, вместо того чтобы ужаснуться, улыбнулась и — если не губами, то в мыслях — вопросила:

— Прекрасный ангел Господень, что привело тебя ко мне?

И он, улыбнувшись ей в ответ и прочтя ее мысли, отвечал:

— Радуйся, благодатная! Господь с тобою; благословенна ты между женами.

Она хотела ответить, но смутилась, и слова не пришли ей на язык. То, что в слабости своей она стала прикосновенна ангельской силе, растревожило и даже едва не устрашило ее. Но, вновь угадав ее мысли, он продолжал:

— Не бойся, Мария, ибо ты обрела благодать у Бога, избрав его единственным своим супругом. Ничто не оскорбит твоей непорочности, но ты зачнешь во чреве и родишь сына. Он будет велик, о благословенная, и наречется сыном Всевышнего, и будет царствовать от моря до моря, от впадения рек до неведомых земель. Рожденному на земле, ему уготован престол небесный, и даст ему Господь Бог престол Давида, отца его. И будет царствовать над домом Иакова вовеки, и царству его не будет конца. И останется царем над царями, господином над повелителями во веки веков!

Ничего не ответив, девушка покраснела, поскольку о том, что пришло ей на ум, она не осмелилась сказать ангелу; а думала она вот о чем: «Как же, оставаясь в девичестве, я смогу стать матерью?»

Но ангел снова улыбнулся, продолжая читать в ее мыслях:

— Не надо полагать, о всеблаженная Мария, что ты зачнешь путем человеческим. Нет, ты понесешь и вскормишь дитя, оставшись девственницей, ибо Дух Святой найдет на тебя и сила Всевышнего осенит тебя. Вот почему твой ребенок станет святым: ведь только он будет зачат и рожден без греха, и это позволит назвать его сыном Божьим.

Тогда только юная Мария, возведя очи горе и воздев руки к небесам, произнесла те единственные слова, в которых отдала всю себя святому таинству:

— Се, раба Господня; да будет мне по слову твоему. Ангел отошел от нее, свет погас, а сама она впала словно в полудрему, в некое блаженное воодушевление. И очнулась матерью.

В то же время ангел явился и Иосифу в Вифлееме, предупредив: хотя его жена и понесла сына Божьего во чреве, но осталась чистой и незапятнанной.

А вот что еще рассказывали.

В 369 году эры Александра вышел эдикт императора Цезаря Августа, приказывающий сделать перепись всем жителям империи и предписывающий всякому мужу отправиться с женой и детьми в место, где он родился, и там объявиться переписчикам.

Поэтому Иосиф, после явления ангела переселившийся к жене в Назарет, вынужден был отправиться вместе с ней в Вифлеем. Но по дороге у Марии начались схватки, она вошла в пещеру, служившую яслями для скота, а Иосиф поспешил за помощью в Иерусалим.

Очутившись в пещере, Непорочная Дева поискала, на что облокотиться. Она увидела старую засохшую пальму, ствол которой пробил свод, а корни прочно ушли в землю, и села, прислонившись к ней спиною.

А Иосиф тем временем шел в Иерусалим за повитухой, но вдруг ноги его словно бы приросли к земле: что-то необычайное творилось в природе.

Прежде всего он глянул вверх. Небо потемнело, и птицы застыли в воздухе.

Он опустил глаза и огляделся окрест.

Справа от него сидели землекопы и ели; но странное дело: тот, кто тянулся к блюду, замер с протянутой рукой, жевавший остался с приоткрытым ртом, подносивший пищу к губам продолжал держать кусок у лица — и все они уставились в небо.