Шот третий. Дороги к Риму - Ру Ан - Страница 4

Еще я раза три или четыре вскипятил чайник, но чайный пакетик в кружке так и остался сухим, потому что в очередной раз, готовясь заварить этот самый чай, я умудрился рассыпать сахар. Собирая со стола и пола все эти дюны белых сладких кристаллов, я поклялся, что с этого момента буду покупать только кусковой рафинад.

К тому моменту, когда наконец раздалась трель домофона, я успел еще десять раз все взвесить и решить, что сам ничего предлагать не буду. Но если парень сделает хотя бы какой-то намек на то, чтоб рассчитаться натурой, я соглашусь. Просто ради эксперимента.

Разблокировав подъездную дверь, я глянул на себя в зеркало, провел пару раз растопыренными пальцами по волосам и, скрестив руки на груди, принялся ждать.

Спустя минуту в дверь раздался деликатный стук. Взявшись за ручку, я отворил своему долгожданному визитеру и замер с выражением дебильного изумления на лице.

У меня на пороге стоял молодой католический священник. Настоящий. При полном параде, со всеми сопутствующими атрибутами. В черной классической сутане до пят. С точащей из-под воротника белой колораткой. В руках он держал деревянные четки с распятьем и библию. Я даже не сразу узнал в нем Рима. Волосы парня были зачесаны и даже зализаны чем-то глянцевым назад. И лишь одна тонкая прядь выбивалась из этого лакированного кокона и, падая на лицо, перечеркивала собой левый глаз священника.

– Добрый вечер, Влад. Позволишь войти?

В акустике пустого подъезда его голос обрел литургическое звучание, отчего я завис еще больше. Дальше я, видимо, ждал, что заиграет органная музыка, и хор мальчиков-семинаристов затянет звонкими детскими голосами «Аве Мария», потому что не сразу отреагировал на вопрос. Еще с полминуты я пялился на парня и лишь потом невнятно выдавил:

– А-э…

Рим, пытаясь разобрать смысл моего междометия, сморщился так, будто у него газы. И мне, чтобы пояснить, что я хотел сказать, пришлось кивнуть и попятится назад, пропуская священника в дом.

Тот сразу вернул себе лицо, потом по всем канонам католической церкви наложил на меня крестное знамение и только после этого вошел.

Казалось, я медленно схожу с ума, и вместо хора мальчиков и огранной музыки меня ждет заливистая серена медкареты и люди в нарядных белых халатах. То, что я видел накануне никак не вязалось с тем, что я видел теперь. Остатки сохранившегося разума со скипом проворачивали в голове события минувшего вечера и пытались срастить с делами сегодняшними, но явно не справлялись.

– Я пришел вернуть тебе долг, – немного нараспев протянул Рим, осматриваясь так, будто попал сюда впервые.

«Похоже о минете не может быть и речи, – так же нараспев подумал я и, тут же опомнившись, добавил, – прости, господи».

А на вопросительный взгляд Рима, я лишь пожал плечами, дескать: «Ну, о’кей. Я не просил, но раз уж пришел, я не против».

И тут вдруг Рим осел на корточки и, прыснув, звонко расхохотался. Подъездное эхо пронесло этот смех по этажам, и я осторожно прикрыл дверь, продолжая смотреть ополоумевшим взглядом на вошедшего.

– А-а-а-а… Влад, ну у тебя и физиономия, – простонал он сквозь смех и принялся растирать ладонями увлажнившиеся глаза. – Это просто… просто… – он не нашел подходящего слова и закатился снова.

Я только молча моргал, совершенно не понимая, что происходит и как на это реагировать. Возможно, неотложка нужна была ему, а не мне.

Отсмеявшись, Рим еще раз простонал, показывая всю уморительность ситуации, потом поднялся и наконец объяснил причину своего веселья.

– Да, расслабься, Влад. Я пошутил. Это мне один клиент костюм подогнал. Мне просто захотелось посмотреть на твою реакцию. Ну, я и решил не переодеваться и заявиться к тебе прямо так. И оно того стоило. Блин, ты бы себя видел, – он снова хохотнул и изобразил мое удивление, выпучив глаза и приоткрыв рот.

За что тут же получил от меня тычок под ребра.

– Вот ты тролль! – расплылся в улыбке я и, качая головой, тоже сдержанно хохотнул.

– А-га, – подтвердил он, улыбаясь, – То еще тро-ло-ло. Слушай, можно у тебя помыться и переодеться? Не хочу второй раз на улицу в таком виде выходить. Видел бы ты таксиста, который меня сюда вез. Он, по-моему, на меня смотрел чаще, чем на дорогу. Еще бы чуть-чуть и мне пришлось бы его исповедовать.

Рим выглянул в подъезд, подхватил лежавший на полу черный с ярко-салатовыми вставками рюкзак, сунул в него чётки и книгу и, вернувшись, захлопнул дверь.

– Ну так что, можно? Полотенце у меня своё. Мыло тоже.

– Да заходи. Не жалко, – протянул я руку, указывая на дверь ванной комнаты.

Он скинул кроссовки и, шелестя сутаной, отправился мыться.

Вскоре из ванной послышался плеск воды и довольно звонкое пение. Я много раз слышал о том, что есть люди, которые поют в душе, но сам столкнулся с этим впервые. Из любопытства я подошел поближе и, еле сдерживая смех, прислушался.

Рим выдавал нечто блюзовое. Знаете, такое в ритме:

Па-бада

Па-бада

Па-бада-бада-бадау.

С незатейливыми словами, что-то вроде:

Если ночь

За окном,

А на небе гроза

Я приду к тебе во сне

Закрывай скорей глаза…

Естественный мальчишеский альт, метался по всему диапазону голосов: от фальшивого баритона до почти женского сопрано. Это было настолько задорно, что я, давясь от смеха, жалел, что в моей ванной нет ни глазка, ни окошка. Наверняка, этот голожопый блюзмен еще и флакон с гелем для душа в качестве микрофона использовал.

Когда же он закончил свое выступление на бреющем рифе:

Па-бада-па-бада-па-бада-па-бада-па

А-ееееее

Я не выдержал и заржал в голос. А потом еще и громко зааплодировал, надеясь смутить пацана в отместку за то, что он так откровенно постебался надо мной. Однако через пару минут этот поганец вышел в джинсах и прилипающей к телу футболке и, растирая волосы полотенце, спокойно заявил:

– Ладно-ладно, один-один. Но пою я ничего так, да?

– О, да, – кивнул я и, щелкая пальцами на манер кастаньет, передразнил Рима, напевая его мотив.

Однако и это его ничуть не смутило. Он откинул полотенце, подскочил ко мне и, приняв точно такую же позу, запел на бис.

Так покачивая бедрами и изображая двух стиляг, мы проорали припев трижды, после чего, переглянувшись, рассмеялись и рухнули на диван. Чёрт, это было так классно. Словно удалось вернуться в детство и подурачиться с лучшим другом.

– Так что это за костюм? Где ты его оттопырил? – спросил я, когда мы немного отдышались.

– Да, есть у меня один постоянный клиент с фантазией. Любит меня переодевать. Я уже и пиратом успел побывать, и плюшевым зайцем…

– Зайцем? – я вскинул брови и не удержался от смешка.

– Ну да. Знаешь, такой розовый.

Рим развел руки в стороны, демонстрируя габариты жирного зайчищи. Я лишь, продолжая улыбаться, покачал головой, удивляясь тому, насколько изобретательна человеческая извращенность. А Рим продолжил:

– Капец, я вспотел в том костюме. Как лось! Но отработал по полной. Клиент остался доволен.

Еще меня поражало то, с какой легкостью он рассказывал о том, чем занимается. Будто он не гей, а аниматор на курорте.

– Ладно, все это лирика. Давай по делу, – прервал он свой рассказ и, подхватив рюкзак, достал из бокового кармана не очень толстую пачку тысячных купюр, штук пятьдесят на вскидку, – Так, это штукарь, который я у тебя вчера занял, – он вытащил из пачки одну купюру и положил на журнальный столик. – Теперь. Твоя футболка. – Рим снова полез в рюкзак и вынул аккуратно сложенную и упакованную в прозрачный полиэтиленовый пакет футболку. – Я ее постирал, но, если брезгуешь, я могу ее выкупить. Сколько она стоит? Штуку? Две? Три?

– Да не надо ничего, – отмахнулся я с улыбкой. – Просто оставь себе.

Рим нахмурился, помотал головой и вытянул еще две купюры.

– Сойдемся на двух, – с этими словами он засунул футболку обратно в рюкзак, а купюры положил поверх первой. – Теперь о главном, сколько я тебе должен за доставленные неудобства?