Близнецoвoе Пламя (СИ) - "Моона" - Страница 45

— Нет, с чего бы? Ты ведь меня не бросала.

Амаранти просияла. Лариша хмыкнула и обратилась к близнецовым пламенам:

— Теперь вы понимаете, что общего между вами и драконами?

Мэл кивнула: они также связаны ментально, и — она могла поспорить — есть только один Сеилем для одной Мэл.

— «Нужно провести ритуал воссоединения. В Беатаре его проходят все, кто нашёл своего дракона»

— Почему это обязательно? — спросила Мэл.

Хеяра поднялась, взяла медную музыкальную чашу, и Сеилем наполнил её чистейшей водой прямо из воздуха.

— «Вы изменитесь. Выйдете на новый уровень понимания друг друга» — Хеяра поставила чашу в центр круга, где они сидели. — «Вам откроются знания о вашей природе. Надеюсь, сегодня мы разгадаем загадку».

Палочки благоухающей древесины вспыхнули. Хеяра посмотрела на огоньки с блеском в глазах. Мэл втянула благородный аромат.

— «В конце ритуала вы уснёте и проснётесь другими».

Волоски по всему телу встали дыбом. Мэл посмотрела на Сеилема: тот разделял её радостное волнение. Да, так и случится. Они проснутся и будут просто знать, почему они связаны.

Хеяра вежливо прогнала всех, оставляя их втроём. Близнецовые пламена легли на циновки в тени. Мэл протянула руку Сеилему, они сцепились мизинцами. Невыносимая лёгкость пыталась оторвать их от земли.

Хеяра начала играть на чаше. Веки наливались усталостью, хотя мысль оставалась ясной, неслась в далёкие дали. Выше гор, выше неба, в непроглядную темноту. В этой темноте они должны были встретиться. Мэл уже чувствовала тепло Сеилема рядом. Они потянулись друг к другу, вот-вот должны были соприкоснуться. И сорвались в бездну.

Мэл резко села. Глаза были открыты, и зеленел лес, и журчала река. Но разум обращался к той темноте, в которой она только что побывала. Сердце колотилось, как после марафона. Херувимка часто дышала. Во рту пересохло.

Сеилем тоже сидел, наклонившись вперёд, и бока его вздымались, выделяя под кожей рёбра. Он приложил руку ко лбу. Мэл повторила за ним - горячий. Хеяра набрала им воды прямо из музыкальной чаши, поднесла к иссохшим губам.

Под кожей зудело, будто по венам текла перцовая паста. Жар разъедал изнутри. «Сеилем. Дотронуться до Сеилема» — отрывистыми командами звучали мысли в голове. Мэл послушалась, и стало только хуже. Единственное, что они знали — что-то пошло не так.

***

В Сиитле заблудиться — раз плюнуть. Омниа терялся по десять раз на дню. Пока Хеяра и близнецовые пламена занимались медитациями, а Лиен проводила время с семьёй, он блуждал по городу. Запомнить дорогу не получалось ни с первой, ни со второй попытки. Омниа ничего не оставалось, как начать наслаждаться видом нереальных построек и своим одиночеством.

Серая птица с загнутым клювом чистила перья и скрежетала что-то себе под нос. Когда херувим проходил мимо, она бросила своё занятие и гаркнула:

— Омниа.

Принц шарахнулся от неожиданности: «Откуда она знает моё имя?». Но он не успел спросить: попугай поднялся с ветки и улетел. Омниа побежал за ним. Стоило ему упустить пернатого из виду — раздавалось скрежетание: «Омниа, Омниа!». Херувим выбежал к бирюзовому пруду и еле успел остановиться, чтобы не упасть прямо туда. Хорошо, что Сеилем этого не видел.

Он был наполовину погружён в воду, но она собралась вокруг него, поднимая юношу на гребне волны на добрых полтора человеческих роста. В руке у него блестел трезубец. Попугай облетел его и уселся на краю узкой лестницы, примыкавшей к дорожке. Сеилем обернулся, с его волос полетели капли. Волна перекатилась поближе, уменьшилась, и Сеилем легко сошёл с неё прямо на дорожку.

— Пришёл потренироваться?

Омниа не заметил сначала оружие: муляжи и настоящие образцы, что валялись кучей на вершине лестницы. «Не говорить же мне, что я заблудился и побежал за птицей?» — Омниа скрестил руки на груди.

— Да, — ответил он как можно непринуждённее, — решил размяться от нечего делать.

— Тогда будешь моим соперником? — уголки его губ чуть приподнялись, а глаза блеснули азартом.

— Что? Нет. — Омниа заправил за уши прядки у лица. — На секундочку — я принц, меня учили лучшие мастера меча во всей Империи. Я же тебя по плитке размажу.

Сеилем постоял с искажённым задумчивостью лицом. Повернул голову набок, как птица.

— И что? — он приподнял и опустил бровь.

У Омниа отвисла челюсть, а воздух в лёгких закончился. И что. Все его титулы и регалии ничего не значили для этого мальчика из джунглей. Омниа вдруг стало жарко. «Либо он дурак, либо ему жизнь не мила».

Сеилем шагнул ближе.

— Я дрался с бедуином, — он обходил принца по кругу, как змея обвивает жертву, — я дрался с джиё, дрался с русалками, — засмотришься в зелёные глаза, опустишь — а твоё тело уже душат кольца, — остались только херувимы.

Омниа смерил его взглядом.

— Хочешь пополнить мной свою коллекцию?

Сеилем облизнул нижнюю губу. «Ну точно змея» — подумал Омниа. Принц уже мог слышать срывающееся с чужих губ «хочу», когда его окатило водой, как из ведра. Поток пронёсся сквозь волосы, одежду, разлился лужей по плитке и утёк обратно в бассейн.

Херувим откинул с лица мокрые пряди, протёр руками лицо. Сеилем носился по воде, оперевшись на волну и смеясь играл трезубцем. Омниа перевёл взгляд вниз: шёлк местами лип к телу, просвечивая то, что под ним. «Ну всё, сам напросился!» — херувим перелетел к горе оружия и подобрал длинный, но лёгкий меч.

Омниа метнулся к Сеилему, но тот перетёк в другое место. Херувим делал выпады, ложные атаки, прощупывал своего соперника. Сеилем не уступал ему в скорости. Это только распаляло Омниа: интереснее играть с добычей, которая сопротивляется.

Трезубец длиннее меча. Сеилем держал противника на расстоянии, подлавливал, не давал приблизиться. Омниа всё шнырял вокруг да около с зубочисткой наперевес. Он хотел заставить его метнуть трезубец. А Сеилем улыбался и не сводил лукавого взгляда: ну и кто из нас добыча?

Омниа замахнулся мечом, пронося его над головой. Сеилем готовился парировать, слишком долго и очевидно. Принц нырнул под трезубец, миновал вилы и почти уколол Сеилема под рёбра. Но тот погрузился под воду.

Новая тактика приносила результаты: Омниа добирался до соперника чаще и чаще. Десяток раз он почти достал его. Дыхание подладилось под экономный ритм, стенки горла пекло, а вода перемешалась с потом. Принц атаковал сверху, трюком из ритуального поединка. Сеилем выгнулся в пояснице. В лицо Омниа устремилась вода. Он опешил, взлетел вверх, пока мозг лихорадочно искал варианты. Ветра сложились в обратную воронку, и вся вода полетела обратно на Сеилема. «Око за око».

Меч скрестился с трезубцем. Они напирали друг на друга со всей силой их упрямства. Лицо Сеилема было так близко, что Омниа мог пересчитать тёмные ресницы, рассмотреть складку кожи в уголке глаза. В голову лезли странные мысли: «Что если я опущу оружие?». Раздражение осталось далеко позади.

Сеилем увёл трезубец в сторону, подставляясь шеей под меч. Тупое лезвие клинка легло ему на плечо, а Омниа ударился в широкую грудь.

— Ты победил, — сказал Сеилем, щекоча дыханием ухо.

Омниа оттолкнул его. Не приземляясь, кинул меч обратно в кучу и спустился на тёмную от воды дорожку: Сеилем поддался.

— Но я обязательно выиграю завтра, — крикнул он вслед принцу.

Тот замер, кулаки сжались сами собой. Омниа фыркнул.

— С чего ты решил, что я стану бороться с тобой завтра?

Сеилем спустился по волне к Омниа.

— Потому что тебе нравится побеждать, — он наклонил голову, — разве нет?

Омниа вспыхнул румянцем: неужели эта его черта так очевидна? Ведь ему не просто нравились победы — для него это было жизненно необходимо. От принца никогда не ждали меньшего. Он должен быть не просто первым, он должен быть исключительным. Только тогда отец отсыпал ему своей похвалы. В горле стоял ком.

— Не будешь же ты поддаваться мне?

Сеилем подошёл ближе. Капельки на его шее сбивались в ручейки, стекали по торчащим ключицам. Он воткнул трезубец в землю, как втыкают лопату, сложил на основании руки и уронил на них голову, заглядывая Омниа в глаза.