Графиня де Монсоро. Том 2 - Дюма Александр - Страница 38

– А где ты живешь?

– О! Вот тут-то вы и оцените мою преданность. Я живу.., я живу возле крепостной стены, в жалкой лачуге с дверью на реку. Но вы, мой принц, как вы-то выбрались из Лувра? Почему я встретил вас на дорою с загнанным конем под вами и в компании господина д'Обинье?

– Потому что у меня есть друзья, – сказал принц.

– Друзья у вас? – воскликнул Бюсси. – Полноте!

– Да, друзья, которых ты не знаешь.

– В добрый час! И кто же эти друзья?

– Король Наваррский и господин д'Обинье, ты его видел.

– Король Наваррский… А! Верно. Вы ведь вместе участвовали в заговоре.

– Я никогда не участвовал в заговорах, господин де Бюсси.

– Не участвовали! Порасспросите-ка Ла Моля и Коконнаса!

– Ла Моль, – сказал принц с мрачным видом, – совершил не то преступление, за которое, по мнению всех, его казнили.

– Хорошо! Оставим Ла Моля и вернемся к вам, тем более что нам с вами, монсеньер, нелегко будет прийти к согласию по этому пункту. Как, черт возьми, выбрались вы из Лувра?

– Через окно.

– А! Действительно. А через какое?

– Через окно моей спальни.

– Значит, вы знали о веревочной лестнице?

– Какой веревочной лестнице?

– Той, которая в шкафу.

– А! Выходит, и ты о ней знал? – сказал принц, побледнев.

– Проклятие! – ответил Бюсси. – Вашему высочеству известно, что порой мне выпадало счастье входить в эту комнату.

– Во времена моей сестры Марго, не правда ли? И ты входил через окно?

– Черт побери! Вы же вышли через него! Меня удивляет только одно, как вы разыскали лестницу.

– Я ее и не искал.

– А кто же тогда?

– Никто. Мне указали, где она.

– Кто указал?

– Король Наваррский.

– Ах, так король Наваррский знает о лестнице! Вот уж никогда бы не поверил. Но, как бы то ни было, вы здесь, монсеньер, живой и невредимый. Мы с вами запалим Анжер, а с ним вместе запылает и Ангумуа и Беарн: это будет премилый пожарчик.

– Но ты говорил о свидании? – сказал герцог.

– А! Дьявол! Правда, я и позабыл за интересным разговором. Прощайте, монсеньер.

– Ты берешь своего коня?

– Проклятие! Если он нужен монсеньеру, ваше высочество может оставить его себе, у меня есть еще один. – В таком случае я принимаю его, потом сочтемся.

– Хорошо, монсеньер, и дай бог, чтобы не я остался в долгу перед вами.

– Почему?

– Потому, что я не люблю того, кому вы обычно поручаете подбивать ваши счета.

– Бюсси!

– Вы правы, монсеньер, мы договорились, что не будем больше к этому возвращаться.

Принц, который чувствовал, как нужен ему Бюсси, протянул молодому человеку руку.

Бюсси дал ему свою, но при этом покачал головой.

Они расстались.

Бюсси вернулся домой пешком, среди непроглядной ночи, но вместо Сен-Люка, которого рассчитывал там увидеть, нашел только письмо, сообщавшее, что его друг приедет на следующий день.

И в самом деле, около шести часов утра Сен-Люк, в сопровождении доезжачего, выехал из Меридора и поскакал к Анжеру.

Он оказался у крепостной стены как раз к открытию ворот и, не обратив внимания на необычное волнение, которым были охвачены просыпающиеся горожане, добрался до хижины Бюсси.

Друзья сердечно обнялись.

– Снизойдите до моей бедной лачуги, дорогой Сен-Люк. В Анжере я расположился по-походному.

– Да, – заметил Сен-Люк, – по обыкновению победителей: прямо на поле боя, как говорится.

– Что вы этим хотите сказать, дорогой друг?

– Что у моей жены нет от меня тайн, так же как у меня – от нее, мой дорогой Бюсси, и что она мне все рассказала. У нас с ней полная общность не только на имущество. Примите мои поздравления, мой учитель во всем, и раз вы за мной послали, позвольте дать вам один совет.

– Дайте.

– Поскорее избавьтесь от этого гнусного Монсоро, Никто при дворе не знает, в каких вы отношениях с его женой. Сейчас самый подходящий момент. Не надо упрекать его. Когда, позже, вы женитесь на вдове, ни одна душа не заподозрит, что вы сделали ее вдовой, чтобы на ней жениться.

– Есть только одно препятствие к осуществлению этого прекрасного замысла, который пришел мне в голову прежде всего, так же как и вам.

– Вот видите, а какое?

– Дело в том, что я поклялся Диане щадить жизнь ее мужа, до тех пор, разумеется, пока он не нападет на меня сам.

– Вы сделали ошибку.

– Я!

– – Вы сделали очень крупную ошибку.

– Почему же?

– Потому, что не следует давать подобные клятвы. Какого дьявола! Если вы не поторопитесь, если не опередите его, уж поверьте мне, Монсоро – да он хитер, как лисица, – раскроет вашу тайну, а если он ее раскроет, этот человек, в котором благородства ни на грош, он убьет вас.

– Случится, как будет угодно богу, – сказал, улыбаясь, Бюсси, – но кроме того, что я нарушу клятву, которую дал Диане, если убью ее мужа…

– Ее мужа!.. Вы прекрасно знаете, что он ей но муж.

– Да, но от этого он не перестает называться мужем. Повторяю, кроме того, что я нарушу мою клятву, меня еще забросают камнями, друг мой, и тот, кого сегодня все считают чудовищем, на своем смертном ложе покажется им ангелом, которого я уложил в гроб.

– Поэтому я и не советовал бы вам убивать его своей рукой.

– Наемные убийцы! Ах, Сен-Люк, скверный же совет вы мне даете.

– Полноте! Кто вам говорит об убийцах?

– Тогда о чем же идет речь?

– Ни о чем, милый друг. Об одной мысли, которая У меня мелькнула, но еще не созрела достаточно, для того чтобы поделиться ею с вами. Я не больше вашего люблю этого Монсоро, хотя не имею тех же основания ненавидеть его; поговорим-ка о жене, вместо того чтобы говорить о муже.

Бюсси улыбнулся.

– Вы верный друг, Сен-Люк, – сказал он, – можете рассчитывать и на мою дружбу. Вам уже известно, дружба моя состоит из трех вещей: моего кошелька, моей шпаги и моей жизни.

– Благодарю, – сказал Сен-Люк, – я принимаю ее, но при условии, что расплачусь с вами тем же.

– А теперь, что хотели вы сказать мне о Диане?

– Я хотел спросить вас, не собираетесь ли вы заглянуть с визитом в Меридор?

– Дорогой друг, благодарю вас за настойчивость, но вы знаете о моих сомнениях на этот счет.