Последняя акция - Ковалев Анатолий Евгеньевич - Страница 24

— Дурак ты! — бросил ему Андрей Ильич. — Был бы ты «катала» — я бы долго с тобой не разговаривал! Повел бы на склад, набрал бы товара под твою расписку, оставил бы в залог твой паспорт, а дальше уже менты с тобой бы разбирались! Накрутили бы тебе срок!

— А кто вам сказал, что я бы согласился на это? — Юра посмотрел на Парамонова широко раскрытыми карими глазами.

Прамонов рассмеялся.

— Наивный ты парень! — И ласково добавил: — Не согласился бы — мои ребята тебя немного бы помучили. С сегодняшнего дня опять пойдут проценты! — Он встал и направился к выходу, но на пороге обернулся и произнес слова, поразившие Соболева: — Я приехал, чтобы предупредить тебя о серьезной опасности. Есть люди, готовые уплатить твой долг. Что они потребуют от тебя взамен, я не знаю, но догадываюсь. Ты им мешаешь… — И с этими словами он вышел, а Юра еще долго сидел в оцепенении.

К ужину приехал Блюм. Он ворвался в лагерь как смерч, сметая все на своем пути.

— Голодный, что ли? — крикнул ему Соболев. Он сидел на скамейке возле столовой, а Миша, не заметив приятеля, пробежал мимо. — Иди поешь, пока не закрыли.

— Да Бог с ним! У меня куча новостей! — размахивал своими ручищами Блюм.

— У меня тоже, — вздохнул Юра. — Только дома даже кофе нет. Советую не ерепениться и отведать местной овсянки на маргарине времен оккупации.

— Какой оккупации? — не понял Миша.

— Фашистско-германской, — убитым голосом пояснил Соболев.

— Тьфу ты! — плюнул Миша и направился в столовую.

Юра остался ждать его на скамейке. Овсянку Блюм, видимо, проглотил всю целиком, потому что через пять минут уже сидел рядом с Соболевым.

— Я не удивлюсь, — начал он, — если вдруг окажется, что и Преображенскую Анастасию Ивановну, заведующую массовым отделом Дворца культуры профтехобразования, ты тоже хорошо знаешь.

— Знаю, — подтвердил Юра, — и что с того?

— А то, что у нее вчера пропала дочка! — Миша закурил.

— Черт! — ударил кулаком по скамейке Соболев. — Опять средь бела дня?

— И того лучше — в час пик, когда толпы народа возвращаются домой! Такая наглость просто обезоруживает.

— И опять никаких следов? — Юра заранее схватился за голову.

— Нет уж, на этот раз наследили, голубчики! — Блюм достал из кармана блокнот и просмотрел свои записи. — Во-первых, я определил точное место похищения девочки — улица Фрунзе, возле дома номер двадцать шесть, установил приблизительное время похищения, а люди Жданова по горячим следам опросили местных жителей. Человек пять, по крайней мере, видели вчера в этот час и в этом месте ВАЗ двадцать один ноль шесть цвета «гранат».

— Я в этом ничего не понимаю, скажи проще. «Жигули», что ли?

— Они самые. В машине сидели трое мужчин! Трое! Понимаешь? — Миша от волнения размахивал руками. — Значит — не маньяк!

— Это еще ничего не значит! — возразил Соболев. — Откуда известно, что это именно та самая машина?

— Мальчик десяти лет видел с третьего этажа, как девочка в шортах и в желтых тапочках — точное описание Маши Преображенской — садилась в машину! Мальчик ждал с работы родителей и поэтому внимательно рассматривал улицу. — Миша перевел дыхание, затянулся и, выпустив неровную струю дыма, продолжил: — Мужчину, который разговаривал с Машей, мальчику было плохо видно из-за деревьев, к тому же тот все время стоял к нему спиной, но, несмотря на это, он разглядел на голове у мужчины синюю бейсболку. Примечательно то, что наш маленький свидетель видел Машу, еще когда она входила во двор дома номер двадцать семь. Внешность у девочки достаточно яркая и запоминающаяся. Так вот, «жигули» уже тогда стояли там. Они дождались, когда Маша выйдет, и тут ее сцапали. Вернее, все опять же выглядело достаточно мило. Тип в бейсболке перекинулся с девочкой несколькими фразами — и та села в машину. При выезде на улицу Восьмого марта машина повернула налево, то есть по направлению к дому Преображенской. Возможно, тип в бейсболке предложил подвезти ее домой…

— И она, конечно, сразу согласилась? — перебил его Юра.

— Во всяком случае, долго ее не уговаривали, — ответил Миша. — Я знаю, на что ты намекаешь. Девочка десяти лет не сядет в машину к неизвестным людям. Я согласен и вполне разделяю твое мнение насчет того, что, по крайней мере, в двух из трех похищений участвовали люди, хорошо знакомые жертвам. В случае же с Ксюшей — не уверен.

— Послушай, Миша, а как же черный джип, на котором увезли Ксюшу? Или джип — это мираж? А может, Машу похитили другие люди?

— Думаю, что тут орудует целая банда. И вовсе не обязательно, чтобы Лизу Маликову, например, увозили на джипе.

Дальнейший разговор происходил уже в коттедже. Юра подробно рассказал о своем визите к Маликовой. Особенно в его рассказе Блюма заинтересовала сестра Маликовой, настоящая мать Лизы.

— Сколько же она сидит? — удивился Миша.

— Если Ольга воспитывала Лизу с трех лет, выходит, что семь, — быстро сосчитал Соболев.

Блюм присвистнул.

— А ты не спросил, за что ее посадили?

— Неудобно такое спрашивать, — развел руками Юра.

— В нашем деле все удобно, мой милый! Ведь не рецидивистка же ее сестра, чтобы сидеть так долго без амнистии? Семь лет! Черт возьми! — Миша не на шутку разошелся. — Такой срок могут вкатить либо за хищение государственного имущества в особо крупных размерах, либо за убийство! — И тут он сильно призадумался. — А фамилия сестры? Тоже Маликова?

— Не знаю.

— Обязательно спросишь в следующий раз — это очень важно, Юра.

— Хорошо. А тебя не удивили грязные делишки Буслаевой, о которых вскользь упомянула Ольга? — в свою очередь спросил Соболев.

— Нет. Не удивили. — Миша встал и прошелся по комнате. — Во-первых, думаю, тут свои бабские обиды, а во-вторых, Галка пару лет назад крутила какие-то махинации со счетами. Насколько я знаю — себе же в убыток! — Он замолчал и, остановившись перед распахнутым окном, изрек: — Я чувствую, что вот-вот тайное станет явным! Только надо все связать воедино.

— Мы не знаем главного, — возразил Юра, — кому и зачем нужны девочки? Если это не маньяк, если это не шантаж с целью вымогательства денег — тогда что?

— Загадка, — выпятил нижнюю губу Миша.

— Помню, в детстве читал старую французскую книжку о нелегальных публичных детских домах. — Они пристально посмотрели друг на друга. — Может, что-то в этом роде?

— У нас бы это не прижилось. — Миша достал из шкафа лист бумаги и ручку и продолжил: — Слишком большой риск. И маловероятная прибыль!

— Я с тобой не согласен. Очень даже много охотников до детских прелестей.

— Давай-ка, Юрик, прикинем, что мы с тобой имеем. — И Миша принялся чертить на листке бумаги какие-то схемы. — Что общего во всех трех случаях?

— Три одинокие женщины, — сразу выдал Соболев.

— Верно, — согласился Миша. — Примечательный, кстати, факт!

— Три девочки почти одного возраста, — продолжил Юра.

— Тоже верно.

— А вот место действия, похоже, надо отбросить. Если Крылова с Маликовой живут почти рядом, то Преображенская совсем в другом районе!

— Светлая башка у тебя, Соболев! — похвалил его Блюм. — Беру в сопредседатели сыскного агентства «Восход»!

— Теперь обратимся к профессиям наших героинь, — все больше вдохновлялся Юра, — тут полный разброд: завуч школы, работник турагентства, заведующая массовым отделом Дворца культуры, хотя все эти профессии гуманитарного толка.

— А что нам известно об их прошлом? — поддался вдохновению друга Блюм.

— «Темная лошадка» для нас — Полина Аркадьевна…

— Ну, как же так, Юра? Провел с женщиной ночь, и вдруг на тебе — «темная лошадка»!

— Мы спали в разных комнатах, — заметил Соболев.

— Узнаю тебя, милый друг. Ты совсем не изменился! — смеялся над ним рыжий.

— Ты тоже, — смеялся над рыжим Юра, указывая на его аккуратно застеленную кровать. — Чувствуется рука Трениной.

Посмеявшись, они продолжили.

— Будем сравнивать прошлое Маликовой и Преображенской, — предложил Блюм.