Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1 - Дюма Александр - Страница 75

– Нет, нет, это было бы слишком честолюбиво, с меня довольно и одного королевства. А я имею в виду остров, маленький клочок земли, живописную гору, дворец, в котором одна моя знакомая будет Армидой, а безобразные чудовища будут охранять вход, когда мне захочется забыться…

– Сир! – заговорила графиня, протягивая королю графин с охлажденным шампанским (совсем новое по тем временам изобретение), – вот как раз вода из Леты.

– Из реки Леты, графиня? Вы в этом уверены?

– Да, сир, его доставил бедный Жан из самой преисподней, откуда он едва выбрался.

– Графиня, – произнес король, поднимая свой бокал, – давайте выпьем за его счастливое воскрешение! И не надо политики, прошу вас!

– Ну, тогда уж я и не знаю, о чем говорить, сир! Может быть, ваше величество расскажет какую-нибудь историю?

– Нет, я вам прочту стихи.

– Стихи? – воскликнула Дю Барри.

– Да, стихи… Что вас удивляет?

– Ваше величество их ненавидит!

– Черт возьми, еще бы! Из сотни тысяч стихов девяносто девять тысяч нацарапаны против меня.

– А те, что вы собираетесь прочесть, выбраны, вероятно, из оставшихся десяти тысяч? И разве они не могут заставить вас простить остальные девяносто тысяч?

– Вы не то имеете в виду, графиня. Те стихи, что я собираюсь вам прочесть, посвящены вам.

– Мне?

– Вам.

– Кто же их автор?

– Господин де Вольтер.

– И он поручил вашему величеству.

– Нет, он посвятил их непосредственно вашему высочеству.

– То есть как? Не сопроводив письмом?

– Нет, почему же? Есть и прелестное письмо.

– А, понимаю: ваше величество потрудились сегодня вместе с начальником почты.

– Совершенно верно.

– Читайте, сир, читайте стихи господина де Вольтера Людовик XV развернул листок и прочел:

Харит благая мать, богиня наслаждений,

На кипрские пиры любви и красоты

Зачем приводишь ты сомнении мрачных тени?

Героя мудрого за что терзаешь ты?

Улисс необходим своей отчизне мирной

И Агамемнону опорой служит он.

Талант политика и ум его обширный

Способны победить надменный Илион.

Пусть боги власть любви признают высшей властью!

Пусть поклоняются все красоте твоей!

Сплетая лавр побед и розы сладострастья,

Улыбкой светлою нас одари скорей!

Без милости твоей покоя нет и счастья

Для неспокойного властителя морей.

Зачем же смертного, кого боится Троя,

Преследует твой гнев? Улиссу страшен плен.

Ведь перед красотой нет бога, нет героя,

Который бы, смирясь, не преклонил колен.

– Знаете, сир, – проговорила графиня, скорее задетая, нежели польщенная поэтическим посланием, – мне кажется, господин де Вольтер хочет с вами помириться.

– Напрасный труд, – заметил Людовик XV. – Этот разбойник все разгромит, если возвратится в Париж Пускай отправляется к своему другу – моему кузену Фридриху Второму. С нас довольно и Руссо. А вы возьмите эти стихи, графиня, и подумайте над ними на досуге Графиня взяла листок, свернула его в трубочку и положила рядом со своей тарелкой.

Король не спускал с нее глаз.

– Сир! – заговорила Шон. – Не хотите ли глоток токайского?

– Его прислали из погребов его величества императора Австрии, – сообщила графиня, – можете мне поверить, сир.

– Из погребов императора… – проговорил король. – Настоящие винные погреба есть только у меня.

– А я получаю вино и от вашего эконома.

– Как! Вам удалось его обольстить?

– Нет, я приказала…

– Прекрасный ответ, графиня. Король сказал глупость – Однако государь…

– Государь по крайней мере в одном прав: он любит вас всей душой.

– Ах, сир, ну почему вы и в самом деле не хозяин в своем королевстве?

– Графиня, не надо политики!

– Не желает ли король кофе? – спросила Шон.

– С удовольствием.

– Его величество будет подогревать кофе сам, как обычно? – спросила графиня.

– Да, если хозяйка ничего не будет иметь против. Графиня встала.

– Почему вы встали?

– Я хочу за вами поухаживать, сир.

– Я вижу, что лучшее, что я могу сделать, – это не мешать вам, графиня, – отвечал король, развалившись на стуле после сытного ужина, который привел его в состояние душевного равновесия.

Графиня внесла серебряную спиртовку, на которой стоял небольшой кофейник с кипящим кофе. Она поставила перед королем чашку с блюдцем из позолоченного серебра и графинчик богемского стекла. Рядом с блюдцем она положила свернутый в трубочку лист бумаги.

С напряженным вниманием, с каким обыкновенно король это проделывал, он отсчитал сахар, отмерил кофе и аккуратно налил спирту так, чтобы он плавал на поверхности. Потом взял бумажную трубочку, подержал ее над свечой, поджег содержимое чашки и бросил бумажный фитиль на спиртовку – там фитиль и догорел.

Через пять минут король, как истинный гурман, уже наслаждался кофе.

Графиня дождалась, пока он выпьет все до последней капли.

– Ах, сир, – вскричала она, – вы подожгли кофе стихами господина де Вольтера! Это принесет несчастье Шуазелям.

– Я ошибался, – со смехом отвечал король, – вы не фея, вы – демон. Графиня встала.

– Сир! – проговорила она. – Не желает ли ваше величество взглянуть, вернулся ли господин дворецкий?

– А! Замор! А зачем?

– Чтобы вернуться сегодня в Марли, сир.

– Да, верно, – согласился король, делая над собой усилие, чтобы выйти из блаженного состояния, в котором он пребывал, – пойдемте посмотрим, графиня, пойдемте. Графиня Дю Барри подала знак Шон, и та исчезла. Король опять было взялся за расследование, но совсем в другом расположении духа, чем вначале. Философы отмечали, что взгляд человека на мир – мрачный или сквозь розовые очки – зависит почти всецело от его желудка.

А у королей точно такой желудок, как у простых смертных, правда, похуже, как правило, чем у подданных, но он совершенно одинаково способен приводить весь организм в состояние блаженства или, напротив, уныния. Вот почему король был после ужина в прекрасном расположении духа.

Не прошли они по коридору и десяти шагов, как новый аромат настиг короля.

Распахнулась дверь в прелестную спаленку, двери которой были обтянуты белым атласом с рисунком из живых цветов. Комната была таинственно освещена, взгляд привлекал к себе альков, к которому вот уже два часа заманивала короля юная обольстительница.

– Сир! Мне кажется, Замор еще не появлялся, – проговорила она. – Мы по-прежнему заключены в замке, нам остается бежать через окно.

– При помощи простыней? – спросил король.

– Сир! – с очаровательной улыбкой проговорила графиня. – Ну зачем же так?

Король со смехом заключил ее в свои объятия, графиня уронила белую розу, и цветок покатился по полу, роняя лепестки.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1.

ВОЛЬТЕР И РУССО

Мы уже говорили, что спальня замка Люсьенн, как с архитектурной точки зрения, так и по своему убранству, представляла настоящее чудо.

Расположенная в восточной части замка, она была так надежно защищена позолоченными ставнями и шелковыми занавесями, что дневной свет проникал в нее лишь когда, подобно королевскому придворному, получал на это и официальное и неофициальное разрешение.

Летом скрытые вентиляторы освежали здесь очищенный воздух, будто бы навеянный тысячью вееров.

Когда король вышел из голубой спальни, было десять часов.

На этот раз королевские экипажи уже с девяти часов стояли наготове у парадного подъезда.

Замор, скрестив на груди руки, отдавал, или делал вид, что отдает, распоряжения.

Король выглянул из окна и увидел приготовления к отъезду.

– Что это значит, графиня? – спросил он. – Разве мы не будем завтракать? Видно, вы собираетесь выпроводить меня голодным.