Он тебя не любит (?) - Тоцка Тала - Страница 22

В этот раз Мак приехал чуть позже, в подъезд вошел беспрепятственно – какой дом, такой и домофон. Вечно он был то сломан – то доводчик на двери отвалился, то просто дверь была открыта и кирпичом закреплена для верности. Макар только тихо зверел.

Поднялся на седьмой этаж и позвонил в дверь. По решительной походке узнал Ирку, но рыжая дверь не открыла, посмотрела в глазок, и следом он услышал из-за двери недовольное:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Эвка, там твой трахальщик пришел, иди сама ему открывай, я его видеть не могу, – голос отдалялся вместе со стервозной девкой.

– Перестань, – заговорила Эва в глубине квартиры. Что ж, тут такая слышимость, он и на улице бы услыхал.

– Не пускай его, Эва, пусть уже отваливает, сколько ты будешь унижаться?

Что ответила Эва, Макар не услышал, зато услышал легкие шаги.

– Зачем он тебе, Эв, он же тебя не любит! – вдруг раздалось раздраженное.

– Я знаю, – донеслось до него как шелест, и внутри все онемело.

Мак едва успел отскочить от двери, когда щелкнул замок и открылась дверь. Взбежал по лестнице на один пролет вверх и прижался к стенке. Стоял как дурак, представлял ее лицо, удивленное, растерянное, и отчаянно надеялся, что она его не позовет. Она и не позвала, кто бы сомневался.

– Он ушел, зря ты возмущалась, – дверь закрылась, а Макар продолжал стоять, уставившись в стену, и чувствовал себя настоящим подонком. Очнулся и пошел к лифту.

Он кружил на машине по городу часа три. Слова рыжей Ирки подействовали на него удивительным образом, встряхнули и отрезвили. Как будто ему мозг промыли, протерли насухо и обратно вставили.

Девушка хоть и стервоза, но она права, кто он Эве? Трахальщик и есть, тут и крыть нечем. И абсолютно очевидно, именно ему следует принять решение, что делать дальше.

Ему двадцать пять, он на семь лет старше Эвы, девочке только на днях исполнилось восемнадцать. Месяц назад за секс с ней ему бы грозила статья. Он не должен больше приезжать, прикасаться к ней, впиваться в нее, зарываться в волосы руками, лицом, обмирая внутри от того, какая она шелковая…

Макар очнулся и увидел, что сидит за рулем своего «Феррари» во дворе ненавистной многоэтажки.

Окна Эвиной квартиры были темными, да Макар и не собирался подниматься. Хватит, наслушался уже на сегодня. И хоть определение Ирки оказалась на удивление метким, осознавать это было мерзко.

Уперся в сложенные на руле руки и задумался. А ведь правда, Эве восемнадцать исполнилось совсем недавно, меньше трех недель назад. Он тогда встретил девушек в ресторане, она была с Аленой. И он ей так ничего и не подарил. Эва ему прислала подарок, очень качественное фото, у девочки действительно талант…

Его как пробило. Макар в последний раз взглянул на темные окна и вырулил со двора.

Он звонил в дверь, держа перед собой упакованную коробку. Заходить Макар не собирался, думал просто отдать Эве подарок и уйти. Но открыла Ира.

– Она спит, – в этот раз прием был не таким ледяным, и Макар потерялся в догадках, это ее коробка впечатлила или она просто не успела разозлиться?

– Я привез подарок, передашь или… Это фотокамера, – сказал, словно оправдывался.

– Передам, – Ирка рассматривала его с интересом, как будто он внезапно перестал быть одноклеточным, точнее, одноорганным существом. И тогда Мак попросил:

– Ира, можно, я на нее посмотрю?

Она хлопнула глазами, видимо, мысленно свалившись в обморок, и растерянно кивнула. Макар привычно разулся, прошел мимо обалдевшей и посторонившейся Ирки и вошел в комнату Эвы. Поставил коробку на комод, присел возле кровати на корточки. Он впервые видел Эву спящей и сам не знал, почему не может сдержать улыбку.

Эвангелина спала на спине, волосы разметались по подушке, и первым его порывом было лечь рядом, просунув одну руку ей под голову, а второй беря девушку в кольцо. Как, наверное, хорошо так проснуться с ней и еще в полусне почувствовать под собой упругое и шелковое тело!

В голову неожиданно пришло, что ему даже не пришлось придумывать, как ее называть – малыш, детка или милая. У нее имя уже готовое – девочка, Эвочка…

Макар аккуратно поправил разметавшиеся волосы, погладил, пропустил сквозь пальцы несколько прядей, посидел еще немного и ушел, не попрощавшись с Иркой. Главное, что он попрощался с Эвой.

Это все равно было больно. Хоть Эва с самого начала знала, что ее чувства к Макару обречены, каждый его приезд – последний, а сам Макар в ее жизни – необъяснимая случайность. Но он снова приезжал, и все разумные доводы отступали, унося с собой заодно и здравые мысли.

Ирка и ругала ее, и уговаривала, и материла, но ничего добиться не могла. Эва упорно продолжала впускать Макара в свою комнату и в свое тело, потому что сопротивляться было глупо и бессмысленно. В ее душе и сердце он уже основательно окопался, сидел там безвылазно, так что изменят ее протесты?

Вот если бы можно было его оттуда выгнать, другое дело, но как Эва ни пыталась, у нее ничего не получалось. Не то чтобы она не понимала, она ведь не слепая. Их отношения сводились исключительно к сексу, за который Макар платил ей деньги, как бы завуалированно он это ни преподносил. И поэтому те деньги Эва просто ненавидела.

Она бы давно их отдала на благотворительность или просто выбросила, но Ирка упросила ее не горячиться.

– Откуда ты знаешь, что дальше будет с учебой, оплатят ли тебе следующий год твои родственнички, – здраво рассуждала подруга. – А если прижмет, то и эти деньги сгодятся.

Макар сразу предложил ей сменить квартиру, но стоило Эве представить, как она ходит там одна от стенки к стенке в ожидании его приезда, ей сразу делалось плохо. Особенно когда она понимала, что однажды он просто не приедет. Эва ему надоест.

Здесь же они вдвоем с Иркой, Эва на своей территории. А то, что он не остается с ней до утра, так кто сказал, что он там будет оставаться?

Ему здесь все не нравилось, в этой квартире, он и не думал скрывать, но ни единого раза не позвал Эву к себе. Что тут еще можно было сказать? Ирка, конечно, нашла, что.

– Да ты в его глазах не более, чем использованный презерватив. Как вот эти три, что в ведре валяются, – подруга умела быть прямолинейной до крайности, и Эву чуть не вывернуло.

С тех пор она видеть не могла презервативы. Специально сходила на прием в женскую консультацию, чтобы ей выписали противозачаточные, и сразу же начала их принимать. А вот лицо Макара, когда Эва ему об этом сообщила, достойно было запечатления в нескольких ракурсах.

Жаль, что она еще так мало разбирается в мужчинах, а тем более, в их взглядах. Так что кто его знает, о чем думал Мак, когда ТАК на нее смотрел.

Возможно, это была благодарность, возможно, восхищение, а может быть, просто предвкушение. О том, что ощущения без защиты совершенно другие, была опять же оповещена вся их многострадальная многоэтажка.

Сама Эва еще не поняла, почему все вокруг сходят с ума от этого секса. Ей безумно нравилась близость с Макаром, но исключительно потому, что это был Макар. Ей нравилось даже просто с ним целоваться или лежать в обнимку.

Точнее, она так думала. Потому что обычно они не лежали. Макар уезжал, как только его дыхание переставало напоминать шум гидравлического пресса.

– Да перестань ты, не комплексуй, – успокаивала ее Ирка, – это поначалу так. Ну сколько там у тебя их было, этих раз, чуть больше десятка? Первые вообще не считаются, это полный звездец. По-хорошему, давно пора ввести закон, чтобы дефлорацию осуществляли только под общим наркозом.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

Эва вспоминала жгучую изнутри боль, бурые разводы на простыни и, в принципе, была с подругой согласна.

– А вообще я тебе так скажу, каждая женщина, знающая, что ей нужно, и умеющая это делать, получит удовольствие с любым мужчиной.

Вот тут Эва с ней не соглашалась. На месте Макара она вообще никого представить не могла. Он был не просто лучшим, он был единственным. Впрочем, Иркины проповеди носили, скорее, декларативный характер. Сама она встречалась с одним Пашкой и оттачивать свое мастерство на массе увивающихся за ней поклонников не торопилась.