Две Дианы - Дюма Александр - Страница 15

– Ваше величество, служебные обязанности, которые угодно было возложить на меня государю, лишили меня этой возможности.

– Жаль, – обворожительно улыбнулась Екатерина, – вы ведь несомненно один из самых смелых и ловких наших всадников. Вчера от вашего удара зашатался в седле государь – случай редкостный. Мне бы доставило удовольствие снова быть свидетельницей ваших побед.

Габриэль молча поклонился. Крайне смущенный этими комплиментами, он не знал, как на них ответить.

– Знакомы ли вы с пьесой, которую нам собираются показать? – продолжала Екатерина, очевидно весьма расположенная к красивому и робкому молодому человеку.

– Я знаком только с латинским ее оригиналом, – ответил Габриэль, – ибо пьеса эта, как я слышал, простое подражание комедии Теренция.[23]

– Если я не ошибаюсь, – заметила королева, – вы разбираетесь в литературе не хуже, чем владеете копьем.

Все это говорилось вполголоса и сопровождалось взглядами отнюдь не суровыми. Но замкнутый, хмурый, как Еврипидов Ипполит,[24] Габриэль принимал заигрывания итальянки с натянутым видом. Глупец! Откуда ему было знать, что благодаря такой монаршей милости он не только будет сидеть рядом с Дианой, но и увидит самое яркое проявление ее любви – сценку ревности. В самом деле, после того как Пролог, согласно обычаю, попросил у слушателей снисхождения, Екатерина шепнула Габриэлю:

– Сядьте за мною, господин ученый, чтобы я могла в случае надобности обращаться к вам за пояснениями.

Герцогиня де Кастро сидела у самого края прохода. Габриэль, поклонившись королеве, взял табурет и скромно сел в проходе рядом с Дианой, чтобы никому не мешать.

Комедия началась.

Это была, как и говорил королеве Габриэль, переделка «Евнуха» Теренция, написанная со всем наивным педантизмом того века. Но мы воздержимся от ее разбора. Напомним лишь, что главное действующее лицо в пьесе – некий лжехрабрец, солдат-хвастун, которого обманывает и водит за нос некий ловкач.

И вот с самого же начала пьесы многочисленные приверженцы Гизов, сидевшие в зале, пожелали увидеть в старом, смешном забияке самого коннетабля Монморанси, а сторонники Монморанси решили услышать в хвастовских рассказах солдата-фанфарона намеки на честолюбие герцога де Гиза. Поэтому каждая удачная мизансцена превращалась в сатирический выпад и каждая острота попадала в цель. Люди той и другой партии хохотали во все горло, показывали пальцем друг на друга, и комедия, которая разыгрывалась в зале, была поистине не менее забавна, чем та, которую играли на подмостках актеры.

Наши влюбленные воспользовались тем, что оба соперничавших придворных стана заинтересовались представлением, и среди грома рукоплесканий и взрывов хохота дали волю своему чувству. Сначала они оба прошептали:

– Диана!

– Габриэль!

Это был их священный пароль.

– Вы собираетесь замуж за Франциска де Монморанси?

– Вы пользуетесь благорасположением королевы?

– Вы же слышали, что она сама меня позвала.

– Вы знаете, что на этом браке настаивает государь.

– Но вы соглашаетесь, Диана?

– Но вы слишком внимательны к Екатерине, Габриэль.

– Одно только слово! – умоляюще попросил Габриэль. – Вас, стало быть, еще интересует, какое чувство может во мне вызвать другая? Для вас не безразлично, что у меня творится в душе?

– В той же мере не безразлично, – ответила герцогиня де Кастро, – в какой вас интересует то, что творится у меня в душе.

– О, в таком случае, Диана, позвольте вам сказать: если вы чувствуете то же, что и я, – значит, вы ревнуете! Словом, если вы чувствуете то же, что и я, – значит, вы страстно любите меня!

– Господин д’Эксмес, – нарочито холодно ответила Диана, – меня зовут герцогиней де Кастро.

– Но ведь вы овдовели, сударыня? Вы свободны?

– Увы, свободна!

– О, не вздыхайте так, Диана! Сознайтесь, что вы еще любите меня немного! Не бойтесь, что вас услышат: все увлечены шутками этого балбеса! Ответьте мне, Диана, вы любите меня?

– Тсс!.. Разве вы не видите, что действие подходит к концу? – лукаво шепнула Диана. – Подождите, по крайней мере, следующего акта.

Антракт продолжался минут десять – целых десять веков! По счастью, Екатерина, следившая за Марией Стюарт, не подзывала к себе Габриэля. Он был бы не способен к ней подойти и тем погубил бы себя.

Когда представление возобновилось, Габриэль спросил:

– Итак?

– Что? – сказала Диана, словно позабыв обо всем на свете. – Ах да, вы меня, кажется, спросили, люблю ли я вас? Но ведь я уже вам ответила: так же, как и вы меня.

– Ах, – воскликнул Габриэль, – понимаете ли вы, Диана, что сказали? Знаете ли вы, как безумно люблю я вас?

– Но если вам угодно, чтобы я это знала, – произнесла юная притворщица, – вы должны мне об этом рассказать.

– Так слушайте же меня, Диана, и вы увидите, что в течение этих шести лет нашей разлуки все мои помыслы устремлены были к вам. Ведь только приехав в Париж, через месяц после вашего отъезда из Вимутье, я узнал, кто вы: дочь короля и герцогини де Валантинуа. Но приводило меня в ужас не то, что вы принцесса крови, а ваше супружество с герцогом де Кастро. И, однако, тайный голос твердил мне: «Все равно! Будь рядом с ней, приобрети известность, чтобы имя твое когда-нибудь донеслось до ее слуха. Пусть она тогда восхищается тобою!» Вот так я думал, Диана, и пошел служить герцогу де Гизу как человеку, способному помочь мне быстро достигнуть славы. И в самом деле, на следующий год я вместе с ним оказался в осажденном Меце и способствовал сколько мог почти невероятному исходу – снятию осады. Там же, в Меце, я узнал о взятии Эдена королевскими войсками и о гибели вашего мужа, герцога де Кастро. Он даже не свиделся с вами, Диана! О, я пожалел его, но как я дрался при Ренти! Спросите об этом у герцога де Гиза. Я сражался в Аббевиле, Динане, Бавэ, Като-Камбрези. Словом, я был всюду, где гремели пушки, и могу сказать, что за эти годы не было ни одного славного дела, в котором бы я не участвовал.

После Восэльского перемирия, – продолжал Габриэль свой рассказ, – я приехал в Париж, но вы еще были в монастыре, Диана, и мой вынужденный отдых очень меня томил, но тут, на мое счастье, война возобновилась. Герцог де Гиз, желая оказать мне честь, спросил, не хочу ли я сопровождать его в Италию. Еще бы не хотеть! Перевалив зимой через Альпы, мы вторглись в Миланскую область. Валенца взята. Парма и Пьяченца пропускают нас, и, пройдя триумфальным маршем по Тоскане, мы достигаем отрогов Абруццских гор. Однако герцог де Гиз начинает испытывать недостаток в людях и деньгах. Все же он берет Кампли и осаждает Чивителлу. Но армия в упадке, экспедиция не удалась. И вот тогда в Чивителле, Диана, из письма кардинала Лотарингского к брату я узнаю о вашей помолвке с Франциском де Монморанси.

По ту сторону Альп мне уже было делать нечего – с этим согласился сам герцог де Гиз и в результате любезно разрешил мне вернуться во Францию, дабы преподнести государю завоеванные знамена. Но моим единственным желанием было увидеть вас, Диана, поговорить с вами, узнать от вас самой, охотно ли вступаете вы в этот брак, рассказать вам о своих шестилетних скитаниях, спросить у вас наконец, любите ли вы меня, как я вас.

– Друг мой, – мягко сказала госпожа де Кастро, – я тоже отвечу вам рассказом о своей жизни. Когда я, двенадцатилетняя девочка, оказалась при дворе, после первых дней, заполненных удивлением и любопытством, скука овладела мною, золотые цепи этого существования стали меня тяготить, и я горько затосковала по нашим лесам и полям Вимутье и Монтгомери, Габриэль! Каждый вечер я засыпала в слезах. Однако мой отец, король, был очень добр ко мне, и я старалась отвечать любовью на его нежность. Но где была моя свобода? Где была Алоиза? Где были вы, Габриэль? Короля я видела редко. Госпожа де Валантинуа была со мною холодна и замкнута, чуть ли не избегала меня, а я… мне нужно было, чтобы меня любили, Габриэль… Друг мой, мне было очень трудно!..