День в Фонтене-о-Роз - Дюма Александр - Страница 17

Я думал, что избавился от него, и от радости не спал. Все утро я, так сказать, подгонял время; я не мог дождаться рокового часа. От пяти до шести я не сводил глаз с часов. Я следил, как стрелка продвигалась от минуты к минуте. Наконец, она дошла до цифры двенадцать; раздался бой часов; первый удар, второй, третий, четвертый, пятый и, наконец, шестой…

На шестом ударе дверь отворилась, — продолжал несчастный судья, — и я увидел, что входит кто-то вроде придверника в ливрее дома лорда-лейтенанта Шотландии.

Первая мысль, пришедшая мне в голову, была, что лорд-лейтенант прислал мне письмо, и я протянул руку к незнакомцу. Но он, не обратив никакого внимания на мой жест, стал за моим креслом.

Мне не надо было оборачиваться, чтобы его видеть: против меня было зеркало, и в этом зеркале я видел его.

Я встал и прошелся, он шел за мной в нескольких шагах.

Тогда я подошел к столу и позвонил.

Вошел слуга; он не видел придверника, как прежде не видел кота.

Отослав слугу, я остался со странным персонажем и мог свободно рассмотреть его.

Он был в придворном платье: волосы в сетке, шпага, камзол с шитьем и шляпа под мышкой.

В десять часов я лег спать. Он, со своей стороны, чтобы как можно удобнее провести ночь, уселся в кресло напротив моей кровати.

Я повернулся к стене; но так как я не мог уснуть, то два или три раза поворачивался, и каждый раз при свете ночника видел своего гостя в том же кресле.

Он тоже не спал.

Наконец, первые лучи света проскользнули в комнату через щели жалюзи. Я повернулся в последний раз к гостю: он исчез, кресло было пусто.

До вечера я избавился от моего видения.

Вечером был прием у главного церковного комиссара. Под предлогом необходимости приготовить мой парадный костюм я без пяти минут шесть позвал слугу и попросил запереть мою дверь на засов.

Он повиновался.

При последнем ударе шести часов я устремил взор на дверь: она открылась и мой придверник вошел.

Я тотчас направился к двери — она была заперта; засовы, казалось, не были выдвинуты из скоб. Я обернулся: придверник стоял за моим креслом, а Джон ходил взад и вперед по комнате, меньше всего на свете занятый им.

Было очевидно, что он не видит человека, как раньше не видел животного.

Я стал одеваться.

И здесь произошло нечто странное: исполненный внимания ко мне, мой новый сожитель помогал Джону во всем, что тот делал, а Джон ничего не замечал. Так, например, Джон держал мое платье за воротник, а привидение поддерживало его за полы; Джой подавал штаны, держа их за пояс, а привидение поддерживало их внизу.

Никогда у меня еще не было более услужливого лакея.

Наступил час отъезда.

И тогда, вместо того чтобы следовать за мной, придверник пошел вперед, проскользнул в дверь, спустился по лестнице, стал со шляпой под мышкой за Джоном, отворявшим дверцу кареты, и, когда Джон, закрыв ее, стал на запятки, он сел на козлы с кучером, и тот подвинулся вправо, чтобы дать ему место.

Карета остановилась у дома главного церковного комиссара. Джон открыл дверцу, но призрак уже был на своем посту. Едва я вышел, призрак протиснулся вперед, проскользнул среди толпы слуг, теснившихся у главного входа, и оглянулся, иду ли я сзади него.

И мне захотелось проделать над кучером тот же опыт, какой я проделал над Джоном.

«Патрик, — спросил я его, — что это за человек сидел рядом с вами?»

«Какой человек, ваша милость?» — спросил кучер.

«Человек, который сидел на ваших козлах?»

Патрик вытаращил глаза, оглядываясь вокруг себя.

«Ну, хорошо, — сказал я, — мне показалось». И я направился в дом.

Придверник в ожидании остановился на лестнице и, как только увидел, что я вошел, двинулся впереди меня, словно собираясь доложить обо мне в приемной зале, а затем занял в передней полагающееся ему место.

Никто не видел это привидение, как не видели его ни Джон, ни Патрик. Теперь мой страх перешел в ужас: я понял, что действительно схожу с ума.

С этого вечера все стали замечать во мне перемену и спрашивать, чем я озабочен; в числе других и вы.

При отъезде я опять нашел привидение в передней. Как и при моем приезде, оно бросилось вперед, село на козлы, вернулось со мною домой, пошло вслед мне в мою комнату и село в кресло, в котором сидело накануне.

Тогда я захотел убедиться, было ли что-либо реальное, осязаемое в этом привидении. Я сделал большое усилие над собой и, пятясь, сел в кресло.

Я ничего не почувствовал, но увидел в зеркале, что привидение стоит за мной.

Как и накануне, я лег, но только в час ночи. Оказавшись в постели, я увидел привидение в моем кресле.

На другой день с рассветом оно исчезло.

Так продолжалось месяц.

По истечении месяца привидение изменило свои привычки и однажды не явилось.

Теперь я уже не верил, как в первый раз, в полное его исчезновение, а ждал страшного превращения и, вместо того, чтобы наслаждаться уединением, с ужасом ждал следующего дня.

На другой день при последнем ударе шести часов я услышал легкий шелест занавесей моей кровати и в просвете между ними, там, где они соединялись в проходе у стены, увидел скелет.

На этот раз, вы понимаете, мой друг, это был, если я могу так выразиться, зримый образ смерти.

Скелет стоял там неподвижно и глядел на меня пустыми впадинами своих глаз.

Я встал, несколько раз обошел комнату; голова скелета следила за всеми моими движениями: глазницы ни на минуту не оставляли меня; туловище оставалось неподвижным.

В эту ночь я не решался лечь. Я спал или, скорее, с закрытыми глазами сидел в кресле, где раньше располагалось привидение, и сожалел теперь об его отсутствии.

С рассветом скелет исчез.

Я велел Джону переставить кровать и задернуть занавеси.

Как только прозвучал последний, шестой удар часов, послышался шелест, заколебались занавеси, раздвигаемые костлявыми руками, и скелет занял место, где он стоял накануне.

На этот раз у меня хватило мужества лечь в постель.

Тогда голова, которая, как и накануне, следила за моими движениями, нагнулась надо мной, глазницы, как и накануне, ни на минуту не теряли меня из виду и были устремлены на меня.

Вы поймете, какую ночь я провел! И вот так, мой дорогой доктор, я провожу уже двадцать таких ночей. Теперь вы знаете, что со мной. Что же, вы возьметесь меня лечить?»

«По крайней мере, попытаюсь», — ответил доктор.

«Каким образом, позвольте узнать?»

«Я уверен, что привидение, которое вы видите, существует только в вашем воображении».

«Что мне за дело, существует ли оно или нет, раз я его вижу?»

«Вы хотите сказать, чтобы и я попытался его увидеть?»

«Лучшего и желать нельзя».

«Когда же?»

«Как можно скорее. Завтра».

«Хорошо, завтра… А пока мужайтесь!»

Больной печально улыбнулся.

На другой день в семь часов утра доктор вошел в комнату своего друга.

«Ну как? — спросил он. — Где скелет?»

«Он только что исчез», — ответил тот слабым голосом.

«Ну прекрасно! Мы устроим так — да, да! — чтобы он не являлся сегодня вечером».

«Устройте».

«Вы говорите, скелет появляется при последнем ударе шести часов?»

«Непременно».

«Прежде всего остановим часы», — сказал он, остановив маятник.

«Что вы хотите сделать?»

«Я хочу отнять у вас возможность определять время».

«Хорошо».

«Теперь опустим шторы и задернем занавеси окон».

«А это зачем?»

«Все с той же целью, чтобы вы не могли себе отдавать отчета о ходе времени».

«Хорошо».

Шторы были спущены, занавеси задернуты; зажгли свечи.

«Пусть завтрак и обед для нас будут всегда готовы, Джон, — сказал доктор, — мы не хотим есть в определенные часы, вы подадите, когда я вас позову».

«Слышите, Джон?» — сказал больной.

«Да, сударь».

«Затем подайте нам карты, кости, домино и оставьте нас».

Джон принес все требуемое и удалился.

Доктор принялся как мог развлекать больного, болтал и играл с ним; а когда проголодался, позвонил.