Белые и синие - Дюма Александр - Страница 83

В течение долгого пребывания г-жи де Богарне у гадалки г-жа Тальен неоднократно пыталась понять, к какой разновидности «невероятных» принадлежит молодой человек, сидевший в той же гостиной. Он, казалось, не стремился завязать разговор с женщиной, старавшейся обратить на себя его внимание. Зачесав волосы на брови, натянув галстук на подбородок, прикрыв щеки «собачьими ушами» и глухо бормоча что-то себе под нос, он развалился в кресле с видом человека, который был бы не прочь скоротать час ожидания за дремотой.

Таким образом, во время затянувшегося сеанса г-жи де Богарне г-жа Тальен делала вид, что читает, а «невероятный» делал вид, что спит.

Но как только дамы ушли и он проводил их взглядом, пока они не скрылись из вида, он в свою очередь переступил порог кабинета мадемуазель Ленорман.

Костюм нового посетителя, в котором было нечто гротескное, вызвал у гадалки улыбку.

— Мадемуазель, — промолвил он, подражая нелепому выговору молодых щеголей того времени, — не будете ли вы так любезны сказать, что за радостные либо досадные превратности судьбы уготовил рок вашему покорному слуге. Он не станет от вас скрывать: этот человек ему достаточно дорог, и все приятное, что вы ему предскажете, будет м воспринято с восторгом. Тем не менее он должен добавить, что благодаря значительному самообладанию он выслушает без малейшего волнения рассказ обо всех событиях и невзгодах, которыми вам будет угодно его устрашить.

Мадемуазель Ленорман посмотрела на него с беспокойством. Не граничила ли его непринужденность с безумием или же перед ней был один из тех молодых людей, кому в эти времена доставляло удовольствие глумиться даже над святыми вещами и кто без особых колебаний мог бы наброситься на гадалку с улицы Турнон, сколь бы она ни властвовала над умами знатных обитателей Сен-Жермен-ского предместья?

— Вы желаете составить гороскоп? — спросила она.

— Да, мой гороскоп; гороскоп, подобный тому, что был составлен при рождении Александра, сына царя Македонии Филиппа. Не претендуя на славу победителя Пора и основателя Александрии, я рассчитываю когда-нибудь несколько нарушить покой этого мира. Итак, потрудитесь приготовить все, что вам нужно, и предскажите мне судьбу как можно полнее.

— Гражданин, — промолвила мадемуазель Ленорман, — я гадаю несколькими способами, отличными друг от друга.

— Посмотрим, что это за способы, — ответил «невероятный», выпятив живот, засунул большие пальцы рук в вырез своего жилета и на шнурке подвесил трость к запястью.

— Например, я делаю предсказания по яичному белку, гадаю на кофейной гуще, на картах для игры в таро или алгебраических картах, а также посредством алектроманхии.

— Алектромантия мне бы подошла, — сказал молодой человек, — но для этого нам понадобился бы живой петух и целый стакан пшеницы; у вас это есть?

— Есть, — отвечала г-жа Ленорман. — Я также гадаю посредством каптромантии.

— Я не вижу, — сказал молодой человек, — венецианского зеркала: насколько я могу припомнить, каптромантия совершается при помощи венецианского зеркала и капли воды, которой брызгают на его поверхность.

— Поистине, гражданин, вы, как видно, весьма сведущи в моем искусстве.

— Не мудрено! — воскликнул молодой человек. — Да, да, мы занимались оккультными науками.

— В нашем распоряжении также хиромантия, — сказала мадемуазель Ленорман.

— А! Вот это мне подходит! Все прочие приемы более или менее связаны с дьяволом, в то время как хиромантия никогда не подвергалась запрету католической церкви, поскольку эта наука основывается на принципах, взятых из Священного писания и трансцендентальной философии.

Совсем другое дело, не забывайте об этом, гражданка, гидромантия, когда гадание производится посредством кольца, брошенного в воду; пиромантия, требующая, чтобы подвергающегося ей помещали в огонь; геомантия, оперирующая кабалистическими знаками, начертанными на земле; капномантия, когда посыпают маковыми зернами раскаленные угли; коскиномантия, в которой используют топор, клещи и решето; наконец, антропомантия, когда приносят в жертву людей.

Мадемуазель Ленорман вновь посмотрела на собеседника с некоторой тревогой. Говорил ли он серьезно, смеялся ли над ней или таил за своей наигранной развязностью желание остаться неузнанным?

— Значит, вы предпочитаете хиромантию?

— Да, — отвечал «невероятный», — ибо хиромантия, будь вы даже дьяволом во плоти или его супругой Прозерпиной (тут он галантно поклонился мадемуазель Ленорман), не представляет никакой опасности для спасения моей души, ибо почтенный старец Иов сказал в главе тридцать седьмой, в седьмом стихе: «Он полагает печать на руку каждого человека, чтобы все люди знали дело Его». Соломон, в высшей степени мудрый царь, добавил: «Долгоденствие в правой руке ее… а в левой у нее богатство и слава». Наконец, мы читаем у пророка Исайи: «На руке твоей знак долгоденствия». Вот моя рука. О чем она говорит?

«Невероятный» снял перчатку, обнажив свою изящную, хотя и худую загорелую руку. Ее пропорции были безупречными, пальцы — удлиненными и ничуть не узловатыми; на этой руке не было ни одного кольца.

Мадемуазель Ленорман взяла его руку, внимательно посмотрела на нее и перевела взгляд на лицо молодого человека.

— Сударь, — сказала она, — вашему врожденному достоинству, видимо, стоило немалого труда одеться подобным образом, и, должно быть, сделав это, вы уступили страстному любопытству или же первым порывам непреодолимого чувства. Это маскарадный костюм, а не ваш повседневный наряд. У вас рука военного, привыкшего держать в руке шпагу, а не вертеть дубиной «невероятного» или со свистом взмахивать тросточкой мюскадена. Ваша речь также не похожа на ту, какой вы сейчас подражаете. Перестаньте же притворяться: передо мной никакое притворство вам не поможет. Вы знаете все то, о чем сказали, но вы изучили эти науки, овладевая в то же время другими, которые вы считали более важными. Правда, вы обладаете склонностью к оккультным занятиям, но ваше будущее не похоже на судьбу Никола Фламеля или Калиостро. Вы попросили меня в шутку о гороскопе наподобие того, что был составлен при рождении Александра, сына Филиппа. Сейчас слишком поздно составлять вам подобный гороскоп; но я могу сказать, что произошло с вами со дня вашего рождения и что случится с вами до вашей смерти.

— Клянусь честью, вы правы, — сказал молодой человек своим обычным голосом, — признаться, я чувствую себя неловко в таком наряде; да и язык этот, как вы сказали, не тот, на котором я обычно говорю. Если бы вы дали себя провести этим говором и костюмом, я бы ничего вам не сказал и ушел бы от вас, пожав плечами. Подвох, что вы обнаружили, несмотря на мои усилия вас обмануть, говорит о том, что в вашем искусстве есть доля истины. Я понимаю, — мрачно продолжал он, — что тот, кто стремится похитить у Бога тайну будущего, бросает ему вызов; но кто из людей, ощущающих в себе определенную силу воли, не желает ускорить события, которые готовит ему судьба, посредством более или менее полного знания будущего? Вы обещали рассказать мне о моем прошлом. Я прошу вас сказать об этом вкратце, так как мне гораздо больше не терпится узнать о будущем. Я повторяю: вот вам моя рука.

Мадемуазель Ленорман на миг остановила взгляд на его ладони; затем, подняв голову, она сказала:

— Вы родились на острове, в благородной, но небогатой и безвестной семье. Вы покинули родину, чтобы учиться во Франции; затем вы поступили на службу в особый род войск — в артиллерию. Вы одержали значительную победу, весьма ценную для вашей страны, но она вас плохо за это вознаградила. Некоторое время вы хотели уехать из Франции. К счастью, множество препятствий, возникших перед вами, вас утомили. Недавно вы вновь заявили о себе, совершив замечательный поступок, который обеспечит вам поддержку будущей Директории. Нынешний день — запомните хорошенько эту дату, — хотя он отмечен лишь заурядными событиями, станет началом одного из важнейших этапов вашей жизни. Верите ли вы теперь в мое искусство и хотите ли, чтобы я продолжала?