Восстание Персеполиса - Кори Джеймс С. А. - Страница 14

– Тебя послушать, все правильно, – согласился Алекс. – А все-таки любопытно, что будет дальше.

– Да уж.

Минуту они помолчали. Когда Алекс собрался заговорить снова, Холден почувствовал это сразу. Десятилетия общей жизни и работы означают, что за столом тебе не приходится просить солонку. Тут было то же самое.

– Хочешь, можем поорать друг на друга?

– Спасибо, – отозвался Холден.

Алекс кивнул. Предложение было откровенным и лишь наполовину шуточным. Еще раз проверив узел в желудке, Холден встал и направился к лифту. Алекс не стал спрашивать, куда он собрался. Вероятно, знал.

В камбузе еще пахло имбирным чаем, которым Кларисса успокаивала желудок, но ни ее, ни Амоса не было. Кухонный автомат показывал уровень запасов, Холден посмотрел на дисплей невидящим взглядом. Он прожил на «Росинанте» дольше, чем где бы то ни было. Корабль он знал лучше самого себя.

Проходя по коридору к каюте, он постарался сбросить с себя горечь и злость. К горлу подступало чувство вины. Все равно она заметит.

Наоми лежала в койке, прикрыв локтем глаза, но дышала не так, как дышат во сне. То ли уже проснулась, то ли едва прилегла вздремнуть. Она улыбалась, и глубокие складки по углам губ украшали ее.

– Насколько плохи дела? – спросила она, не отнимая руки от лица.

Холден глубоко вздохнул и с шипением выпустил воздух сквозь зубы. Злость перешла в какое-то другое чувство. Может быть, в горе. Он скрестил руки на груди. Перевернувшись, Наоми взглянула на него. Седина у нее на висках появилась несколько лет назад и занимала все больше места. И средство против старения, которое принимала вся команда, не могло стереть морщинок в уголках глаз. Эти морщинки ее тоже красили.

– Думается, пора нам подыскивать другое занятие, – сообщил он. – Мне – так точно.

Она подвинулась, и амортизатор повернулся, приспосабливаясь к ее движению. Если на язык ей просилась шутка, желание разрядить атмосферу, то оно умерло при взгляде на его лицо. По ее реакции Холден понял, как серьезен сам. И как плохо выглядит.

– Выкладывай.

Он рассказывал вкратце – слова Драммер, о чем они говорили с Алексом, какие он сделал выводы – и с каждой фразой ощущал, как рассеивается смятение, о котором до сих пор и не подозревал. Просто выговориться, осознавая, что, даже если он ошибется в словах или мыслях, она услышит, что они значат на самом деле, помогало ему разобраться. Но узел в желудке никуда не делся.

– Когда мы охотились за пиратами, я мог принять капитуляцию, – говорил Холден. – Даже Свободный флот мог сложить оружие, и тогда нам приходилось их арестовывать. А теперь я работаю на бюрократов, которые велят убивать людей из политических соображений. Я чувствую себя не арбитром, следящим за соблюдением правил, а палачом, и… по-моему, мне это не по силам.

Наоми подвинулась, освободив ему место рядом. Он прилег к ней. Койка подладилась к удвоенной тяжести. Наоми тихо выдохнула – или хмыкнула.

– Туго нам тогда придется с работой.

– Эти колонии – они все зависят от перевозчиков, и, может быть, такое положение не навсегда, но пока они не встанут на ноги, должны иметь голос в определении правил Союза. И в том, как Союз навязывает их соблюдение. Они Драммер не выбирали.

– Они никого не выбирали. Ни Уокера, ни Санджрани, ни Па.

– Те не перекрывали торговлю. А Драммер перекрывает. Да, знаю: как посмотришь, иначе нельзя было. Пожалуй, чудо, что этого не случалось так долго. Но теперь случилось, и…

Из камбуза послышался голос. С кем-то заговорила Бобби: с Амосом, Алексом или Клариссой. Ответа он не расслышал, но Бобби рассмеялась. Узел еще сильнее скрутил желудок.

– Я мог бы дать сообщение для прессы, – заговорил Холден, погружаясь еще глубже в гель под тяжестью своих слов. – Оповестить все колонии о решении Драммер, объяснить, почему я считаю его неверным. Попробовал бы возглавить… не знаю, что-то вроде реформаторской коалиции. Можно бы обратиться к Ассоциации Миров, узнать, поддержат ли они.

– Ввязаться в большую драку, – без одобрения и без осуждения подытожила Наоми. Просто как есть.

– Это означало бы, что «Роси» встанет на прикол или будет на время заперт в пределах одной системы. Между Землей и Марсом и сейчас оживленная торговля. И еще Ганимед, Церера. Может, найдется и колония, достаточно развитая, чтобы мы нашли в ней себе место. Или создали его. Или я мог бы объяснить кое-кому, что происходит…

– Все уже знают, – возразила Наоми. – Драммер послала нас с оповещением. Все и так за нами следят. Каждое твое слово попадает в новости и обсуждается по всем колониям.

– Тогда я, может быть, найду кого-нибудь, кто бы завязал бой вместо меня. – Холден прикрыл глаза. – Подыскать бы контракт внутри системы и посмотреть, что будет. Это важное дело. Только… не знаю. Только я устал. Так устал, что не до драки мне.

– Или?

Он открыл глаза, перевернулся на бок. Наоми держала голову так, будто хотела укрыться за волной волос, – но лица не прятала. Губы у нее натянулись. Глаза встретили его взгляд.

– Помнишь, как мы впервые попали на «Роси»? – спросила она. – Мы тогда удирали от… кажется, от всех подряд. Заполучили краденый корабль. Ты спросил, хотим ли мы его продать, разделить выручку и уйти на досрочную пенсию.

Холден хихикнул.

– Тогда он стоил дороже.

– И «отставка» тогда значила больше, чем сейчас, – без улыбки добавила она. – А вдруг на этот раз ты не обязан решать за всех?

– В смысле?

– Мы оба знаем, что Алекс намерен умереть в пилотском кресле. Бобби здесь дома. У Клариссы со здоровьем неладно. И точно не скажу, но, если она решит обратиться в профессиональный хоспис на Церере или еще где, сдается мне, Амос уйдет с ней.

Холден дал этой мысли улечься. Он не понимал, что связывает Клариссу и Амоса, но связь эта была пылкой и платонической и продержалась годы. Если любовь, то с такой любовью он прежде не сталкивался, но и ничем другим это не выглядело. Он попробовал представить себе Амоса, оставшегося на «Росинанте» без Клариссы. До сих пор он о таком не задумывался. Грустная мысль.

– Да, пожалуй, – сказал он и, помолчав, добавил: – Да уж.

– У нас подходит тот возраст, в котором Фред получил инсульт при перегрузке. И ты уже полжизни ежедневно принимаешь противораковые. Как бы они ни были хороши, на организме сказываются. Подтачивают. Так что нам еще остается? Продать свои доли, выбрать курорт на Титане и наслаждаться заслуженным отдыхом.

«Нет, – подумал Холден. – Нет, я никогда не расстанусь с этим кораблем и этими людьми. Здесь мой дом, и никакие опасности, угрозы и битвы не заставят меня его бросить. Здесь мое место. Здесь место нам всем».

Только с губ у него сорвалось другое:

– Боже, какая чудесная мысль. Давай так и сделаем.

Наоми, приподнявшись, наморщила лоб.

– Правда? У меня ведь еще в запасе полдюжины доводов, почему эта мысль не так и ужасна.

– Ну да, держи их в запасе, – ответил Холден. – Я еще не раз и не два передумаю в ближайшие недели. Но прямо сейчас жизнь под куполом на Титане звучит как лучшая идея на свете.

– И тебе не кажется, что согласие порочит твое мужество?

– Ничуть.

– Что ты подвел вселенную, не ввязавшись в очередную драку? Потому что я и на этот счет подготовилась. Отрепетировала отличные реплики.

– Оставь на потом, – посоветовал Холден. – Еще пригодятся. А прямо сейчас я купился.

Она расслабилась. Он снова видел в ней ту женщину, какой она была еще на «Кентербери». Время и возраст, печали и смех сострогали округлости ее щек, сделали вялой кожу на шее. Они уже не молоды. Наверное, по- настоящему чью-то красоту только и можно увидеть, когда человек врастает в себя. Холден потянулся ее поцеловать…

И всплыл с койки.

Тягу отрубило внезапно, так что движение толкнуло его в каюту и развернуло в полете. Он машинально вытянул ногу, чтобы зацепиться за скобу, но корабль разворачивался, так что с первой попытки не удалось. Наоми уже закрепилась в раме койки-амортизатора.