Эльфийка и охотник: Дело Аптекаря (СИ) - Славина Элен - Страница 38

Набежавший из ниоткуда внутренний холод заставил быстро растереть руки и поднять воротник накидки. Тяжело вздохнув, пожилой мужчина укрыл тело внучки белоснежной тканью. Оставив нетронутым нежное личико Лариэль, он провел ладонью по девичьей щеке и произнес:

— Так ты согреешься, милая. И тебе уже никогда не будет холодно. — Сотрясаясь всем телом, он взял руку внучки и прислонил тонкие пальчики к дрожащим губам.

Услышав сдавленный крик отчаяния, он повернулся и увидел свою дочь Иелению. Она медленно передвигалась, стараясь не упасть, руками касалась присутствующих и всюду искала глазами поддержку. Приблизившись к телу дочери, она рухнула на колени и прижалась к Лариэль.

— Не отдам! Не отдам мою малышку! Слышишь, отойди от нее, она моя! Отец оставь ее мне, оставь ее со мной, прошу! Она моя, она еще маленькая и ей так страшно одной.

— Иеления, прошу тебя… прошу… не рви мне сердце. Поднимайся!

Друлаван поискал глазами жену и крикнул: «Глиндменель помоги!»

Пожилая эльфийка отпустила плачущую Мариэль на лежащее рядом бревно и быстро подошла к дочери.

— Пойдем милая, давай. — Подняв разбитую и почти недвижимую дочь, она обняла ее за талию и произнесла: «Пойдем со мной, родная. Садись вот сюда, рядом с Мариэль. Вам сейчас нужно быть вместе». — Обняв двух эльфиек, Глиндменель положила головы одной и второй себе на плечи и, не переставая гладить их спутанные и немного мокрые волосы, запела колыбельную песню.

Друлаван откинул седые кудри назад и снова наклонился над внучкой: поцеловал ее в лоб и маслом нарисовал на коже эльфийский знак, означающий переход от жизни к смерти.

Посмотрев на присутствующих, он выдохнул, откашлялся и заговорил:

— Слова, которые я сейчас произнесу, знает каждый эльф, находящийся в этом месте и по ту сторону леса. Слова эти приходят к нам с материнским молоком и остаются до самого конца. Их произносят, когда мы рождаемся, и когда настает время уйти к Богам. Два пограничных состояния души: когда она посещает нас на время нашей жизни, и когда — снова улетает к Богам.

Друлаван замолк на мгновение, обвел всех затуманенным взглядом и тихо запел:

Закончив петь, он подошел к привязанному плоту, и последний раз взглянул на внучку. Затем накрыл белым саваном лицо девушки, полил ткань маслом и посыпал солью. В воздухе поплыл нежный аромат благовоний.

Взяв один факел из рук помощника, он посмотрел вдаль. Темная накидка развевалась на ветру. Небо начинало хмуриться, и кое-где слышались раскаты грома.

Медленно прислонив огонь к дровам, которые опоясывали тело эльфийки, Друлаван отцепил веревку, и с усилием оттолкнул от берега плот. Пламя, недолго думая, начало облизывать дрова и подбираться к телу покойницы. Слышно было, как устоявшуюся тишину на берегу нарушило потрескивание древесины. Затем пламя вспыхнуло, охватывая тело Лариэль. Плот отплывал все дальше, стараясь не показывать родным и близким, что огонь вытворяет с жертвой.

— Душа Лариэль покинула нас и теперь находится рядом с Богами. Под их защитой. Она плывет к берегу Numen. Отныне ее место там. — Упав на колени, король эльфийской деревни Фьоре, закрыл лицо руками и зарыдал.

Раскаты грома умолкли лишь на восемнадцатом ударе — Лариэль было восемнадцать лет.

Глава 14.

Солнце медленно поднималось из-за гор, и деревня Фьоре нехотя просыпалась после холодной ночи. Приближалась осень. Листья деревьев начинали желтеть, падая на землю, они устилали пожухлую траву янтарным ковром. Ветер еще теплый днем, остывал и менял направление ближе к ночи. Эльфийский лес готовился к естественным переменам и торопил эльфов сделать необходимые приготовления. Собрать лекарственные травы, запастись вкуснейшими заготовками на зиму, утеплить жилища и найти себе пару, чтобы согреваться в морозные ночи. Последнее самое важное, иначе можно остаться на все зиму без любви и бесплатного обогревателя. Кто еще согреет холодные эльфийские ножки, как не теплые обвивающие мужские ноги, дарящие покой?

Снова почувствовав себя свободной эльфийкой, не думая о проблемах и неприятностях, Мариэль улыбалась впервые за несколько дней. Она совсем забыла, как это делается, но сейчас, сидя на ветках дерева, она наблюдала за происходящим на земле и глаза ее сверкали от забытого удовольствия. Спрятавшись в листьях и притворившись невидимкой, она смотрела на сонных эльфийцев. Такие забавные, они еле передвигались, стараясь не упасть на землю, и добраться до места назначения. Прошло несколько дней с той кошмарной ночи, когда кремировали Лариэль, но деревня Фьоре только-только начинала отходить от шока. Траур еще не прошел, многие эльфийки носили черную одежду и забирали распущенные волосы под шелковые платки. Все празднования и гуляния были отменены, король Друлаван Второй не выходил к своим подопечным, стараясь скрывать боль в тишине покоев. Дочь Иеления после церемонии пребывала в забытьи, не выходя на улицу и ни с кем не разговаривая. Запершись в своей комнате, она пускала только матушку Глиндменель, где они проводили ночи напролет.

Стараясь не тревожить родных, Мариэль ночевала на деревьях, днем изучала деревню Фьоре и прилегающий к ней лес.

Она тоже горевала по младшей сестренке Лариэль, только по-своему. Не рассказывая о своих чувствах и переживаниях, она заперла их в сердце, а ключик спрятала. Однажды, когда пройдет время, она поведает о них матери или дедушке с бабушкой, но сейчас тяжесть горя могла ее сломить. А этого она боялась больше всего.

Перебравшись с одного дерева на другое, Мариэль случайно ухватилась за колючую ветку, и, завопив от боли, сжала ладонь в кулак.

— Uquetima! (Дьявол, эльф.) — выкрикнула эльфийка и, прислонившись к стволу дерева, затихла, поняв, что это прозвучало очень громко.

— Красавица, да ты ругаешься как извозчик! Не ожидал от тебя такого. — Произнес чей-то приятный голос.

— Кто здесь? — Эльфийка повертела головой, и спустя мгновение увидела светловолосого эльфа, сидящего на несколько ветвей выше ее. Он крепко держался одной рукой за ветку, а второй поправлял выбившуюся прядь волос.

Запах морского бриза настиг Мариэль и заставил ненадолго забыть, что она в лесу.

— Мое имя, Исилендил.

— Друг луны. — Эльфийка перевела с эльфийского и неожиданно схватилась за одну сережку с голубым камнем в виде полумесяца. Присмотревшись к незнакомцу, она вдруг поняла, что еще не видела его в деревне. На церемонии кремации его не было, как и на ужине у дедушки Друлавана Второго.

Эльф не был красавцем, что являлось не типичным для эльфийской расы. Лицо было скорее непримечательным и не запоминающимся. Но вот его глаза. В них можно было смотреть бесконечно, не боясь утонуть. Голубые озера, цвет которых менялся, словно там было несколько уровней глубины. Чем дольше на них смотришь, тем больше постигаешь.

Темные густые брови, в отличие от светлых волос, сходились на переносице и были похожи на пучки сухой травы. Прямой нос, длинный, с горбинкой, заканчивался у очерченных тонких губ. Можно было подумать, что он все время злится.

— Что ты здесь делаешь? Следишь за мной?

Улыбнувшись Мариэль, эльф спрыгнул с ветки и ловко приземлился рядом с девушкой.

— Немного. — Щеки зарделись и проявившиеся ямочки, наконец-то, сделали лицо на удивление милым. — Надеюсь, что ты не против? Было бы крайне опрометчиво оставить красивую эльфийку без присмотра.

Улыбнувшись такому явному комплименту, Мариэль отвернулась от незнакомца и перешла на другую ветку.