Танцующий лепесток хайтана (СИ) - "YeliangHua" - Страница 49

Мо Жань удивленно вскинул голову, встречаясь глазами с балетмейстером. Ваньнин был предельно напряжен — его поджатые губы и неестественно прямая спина выдавали его с головой.

Его нельзя было никуда отпускать в таком состоянии.

Комментарий к Часть 16 И тут автора пробило на романтику...

P.S. Я кстати тут на выходных нарисовала небольшой арт к этой части (с заколкой), и он теперь вроде как на обложке. Не спрашивайте, почему всё такое фиолетовое — я художник, я так вижу XD.

====== Часть 17 ======

Признаться, если бы Мо Жаня спросили, почему в этот момент он поступил именно так, а не иначе, он не смог бы ответить. Но единственная мысль, которая была в его голове на тот момент, сводилась к тому, что Чу Ваньнин собирается уйти — и, если дать ему это сделать, он может уйти даже навсегда.

Найдет способ исчезнуть, и, возможно, будет прав.

Неизвестно, что именно рассказал Ши Минцзин балетмейстеру на этот момент, но ему определенно было, что сказать: он прекрасно был осведомлен и о прошлой затяжной ненависти Мо Жаня к своему бывшему учителю, и о многих прочих моментах, которые Мо Вэйюй предпочел бы скрыть от Ваньнина.

Впрочем, Ши Мэй вряд ли вдавался бы в подробности, ограничившись туманными предупреждениями — и, скорее всего, Чу был сейчас так напряжен вовсе не из-за Ши Минцзина.

Очевидно, он запаниковал по совсем другой причине. Его резко вскинутый подбородок и напряженное лицо говорили сами за себя. Похоже, его пошатнуло признание Вэйюя — настолько сильно, что он не знал, куда деваться, и решил спастись бегством. Он был настолько ошарашен, что даже на вопрос Вэйюя, взаимны ли его симпатии, не смог ответить ничего вразумительного кроме своего обыкновенного «вздор».

Мо Жань не предпринял попыток приблизиться к Ваньнину, позволяя ему находиться на безопасном расстоянии. Усилием воли он заставил себя солгать, хотя каждое слово буквально застревало в зубах:

— Хорошо, — произнес он со вздохом. — Я не должен был позволять себе лишнего. Ваньнин… балетмейстер Чу, я все понимаю.

Чу Ваньнин растерянно смотрел на него, в распахнутых глазах отчетливо читалась смесь облегчения и разочарования.

Но не страх.

Мо Жань мысленно поздравил себя с тем, что сумел его немного успокоить своим спонтанным враньем.

— Я все еще хочу считать Ваньнина своим другом, — продолжил он. — Что, если перед тем, как уйти, балетмейстер Чу выпьет со мной чаю? Я действительно немного замерз пока прогуливался.

Его бредовый, халатно состряпанный монолог не выдержал бы первой проверки: его тело все еще пылало от жара, а руки помнили ощущение трепещущего тела, которое лишь недавно прижималось к нему.

К счастью, Ваньнин и не подумал бы прикасаться к нему, чтобы проверить, обманывает ли его Мо Жань — особенно после того, как между ними повисло это неловкое признание.

Он принял слова юноши, как и всегда, за чистую монету, и, немного помолчав, кивнул.

В итоге они снова уселись за столик, и на этот раз между Вэйюем и Ваньнином было вполне приличное расстояние в несколько метров. Разбросанные пестрые подушки продолжали в беспорядке валяться на полу словно жертвы их поединка, а вспышки салютов постепенно стихали, погружая их укромный уголок в полумрак.

Мо Вэйюй принялся хозяйничать. Чайник на подносе был все еще теплым, так что он наполнил свою чашку — а затем подлил немного чая в чашку Ваньнина, который все еще избегал даже смотреть в его сторону и неловко возился с телефоном. Балетмейстер Чу как раз что-то кому-то писал, так что был слишком увлечен, чтобы заметить, как несколько капель настойки Мо Сяньлу оказались в его напитке. К счастью, чай балетмейстера, был сварен на молоке, и подавался с финиками и барбарисом, так что был и без того в крайней степени сладким. Распознать в нем какой-либо посторонний вкус было бы попросту невозможно.

Мо Вэйюй пододвинул к Ваньнину чашку и с тихим вздохом вытянул перед собой ноги, принявшись от нечего делать подбрасывать в воздух финики и ловить их ртом.

Ваньнин тут же переключил свое внимание на него. Отложив телефон, он прохладно поинтересовался:

— Мо Вэйюй, тебе обязательно сидеть в такой неподобающей позе?

Вэйюй как раз поймал финик, а потому, продолжая сжимать его в зубах и сияя белозубой улыбкой, поспешно выпрямил спину и подобрал под себя ноги.

— Так лучше?

Вместо ответа Ваньнин снова отвел взгляд и сконцентрировался на чае. Пил он медленно, словно наслаждался каждым глотком. Тонкие пальцы изящно обхватывали бледный фарфор чашки. От теплого напитка лицо его слегка раскраснелось, а губы и вовсе приобрели яркий оттенок цветков сливы. Волосы все еще были слегка растрепаны, а золотая заколка, которой Мо Жань закрепил сверху тяжелые пряди, неловко покосилась набок. При этом мужчина все еще выглядел настолько чинным и серьезным, что на контрасте беспорядок в его внешнем виде не мог не вызывать волну тепла.

— Я благодарен тебе за то, с каким гостеприимством ты отнесся ко мне, Мо Жань, — внезапно сказал Чу Ваньнин. — Ты помог мне в нелегкой ситуации. Считаться твоим другом для меня в радость.

Его слова звучали размеренно и плавно, словно легкая зыбь на глади воды, но мягкий, почти нежный тон скрывал за собой кое-что очень далекое от благодушия.

Все эти витиеватые слова прятали под собой попытку красиво попрощаться — и Мо Жань отчетливо понимал смысл, который Ваньнин закладывал в сказанное. Он знал, куда ведет весь этот разговор, и, несмотря на то, что в его голове уже созрел определенный план, часть его все равно невольно похолодела от ужаса. Он слишком хорошо знал, как этот чопорный человек умел отталкивать от себя окружающих — прочувствовал все это на собственной шкуре.

Последние сожаления о том, что он решился использовать снотворную настойку на Ваньнине, рассеялись.

— Если балетмейстеру Чу снова понадобится помощь, я всегда буду рядом, — осторожно ответил он, опуская глаза.

В этом он почти не обманывал.

— Мо Жань, — внезапно окликнул его Ваньнин, и его голос странно дрогнул. Он словно хотел сказать что-то еще, но не решался этого сделать.

Его глаза, казалось, странно блеснули, но он слишком быстро отвел взгляд чтобы Вэйюй смог понять, что это было за выражение.

Вдруг он резко покачнулся, и чашка едва не вылетела из его рук.

— Балетмейстер Чу?.. — Мо Жань медленно моргнул, но не предпринял попыток поддержать Ваньнина. Он прекрасно слышал рассказ Наньгун Сы про эффект Мо Сяньлу, но не ожидал, что он проявится так скоро.

Ваньнин испуганно замер, упираясь ладонями в стол чтобы сохранить равновесие. Часть волос упала ему на лицо, а заколка от резкого движения окончательно сползла с его головы.

— Мне… мне, кажется, нехорошо, — проговорил он неуверенно. Только что пышущее румянцем лицо покрылось слоем меловой бледности. — Мо Жань…

Вэйюй, отбросив осторожность, тут же подсел к Ваньнину, бережно обхватывая его за плечи.

— Все в порядке. Это, должно быть, переутомление, — тихо проговорил он. — Я отвезу Вас домой, балетмейстер Чу.

Ваньнин внезапно резко сощурился, а его губы поджались в тонкую линию. В этот момент его лицо выражало крайнюю степень волнения.

— Что-то было… в чае, — он вздрогнул. — Тебе нельзя за руль, Вэйюй.

— Я не пил чай, — спокойно ответил Мо Жань. — Только ел сладости.

Ваньнин тут же уставился на него во все глаза, хмурясь.

— Что? — Мо Жань усмехнулся. — Я просто не люблю пить чай горячим, так что ждал, пока остынет!

— Но ты сказал, что тебе холодно, и ты хочешь горячего, — процедил Ваньнин мрачно, чеканя каждое слово.

Его слабость как рукой сняло, а голос вновь звенел сталью.

— Правда?.. О, я и забыл, — Мо Жань рассеянно пожал плечами. — Балетмейстер Чу, пойдем. Уже действительно слишком поздно — а нам еще ехать. Ничего страшного, если Вы поспите в машине…

— Посплю?!.. — Ваньнин едва не выплюнул последнее слово. — Я сказал, что меня клонит в сон, Вэйюй?!..

Он тут же попытался отстраниться, но, как только его руки оторвались от поверхности стола, снова покачнулся, теряя равновесие — и в итоге буквально вцепился в плечи Мо Жаня.