Танцующий лепесток хайтана (СИ) - "YeliangHua" - Страница 34

К тринадцати годам помимо общих занятий он все чаще приходил самостоятельно репетировать в хореографический класс, стараясь выбирать время, когда там было свободно — все-таки в одиночестве он чувствовал себя намного уверенней и… свободней.

Ему ведь действительно нравился классический танец — вот только в окружении одногруппников он не был в состоянии нормально функционировать. Стоило кому-то даже просто приблизиться к нему, как Чу в очередной раз впадал в панику. Из-за этого вокруг него всегда на репетициях образовывалась своего рода «зона отчуждения» в несколько метров.

В общем, в один из вечеров, выбранных им для уединенной репетиции, он и повстречал совсем еще зеленого Мо Жаня, который только недавно пришел в балет. Мальчишка бесцеремонно вломился в танцевальный класс, и с удивлением наблюдал за Ваньнином с таким лицом, словно впервые видел, как кто-то в принципе танцует.

Ваньнин поначалу думал прогнать его взашей на правах старшего — но затем сдался. В конце концов, мальчик держался от него на достаточном расстоянии, не лез с расспросами, да еще и выглядел ужасно смущенным. Чу знал, что такое смущение.

Да и… Мо Жань выглядел очень милым ребенком. Темные волосы, хоть и были собраны в хвост, все же вечно казались слегка растрепанными из-за того что вились. Огромные темно-лиловые глаза сверкали любопытством и восторгом. Пухлые щеки заливал румянец.

Ваньнин, закончив репетировать, внезапно для самого себя решил познакомиться с этим необыкновенно обаятельным мальчуганом. В конце концов, у него, кроме Ши Минцзина, который все еще часто пропадал по больницам из-за состояния здоровья, совсем не было друзей — а доктор Сюэ уже давно советовал ему начать с кем-нибудь общаться.

Конечно, скорее всего, он имел в виду кого-то из сверстников Чу — но Ваньнин, по правде говоря, не был уверен, что способен общаться с одногодками. Чаще всего ему бывало ужасно некомфортно на общих репетициях — а особенно становилось не по себе, когда девушки из их группы бросали на него неоднозначные взгляды. От них Ваньнина в принципе прошибал ледяной пот.

Тем вечером он первый представился Мо Жаню, а затем предложил ему помочь — да и что еще он мог предложить, если сам ничего не знал и не умел кроме как танцевать?..

Мо Жаня его предложение, к слову, весьма воодушевило — и так началась их совместная работа над первым танцем Мо Жаня… А затем над вторым, и над третьим… и над десятым тоже… Ваньнин с удовольствием наблюдал, как его маленький ученик прогрессирует семимильными шагами, обгоняя своих одногодок.

Он радовался всякий раз когда Мо Жань выступал на сцене, и никогда не пропускал его партии. Да, возможно, их общение не было похоже на дружбу — но Ваньнин попросту не умел дружить. А Мо Жань… он был одарен, и при этом невероятно трудолюбив.

Учить его было для Ваньнина огромным удовольствием. Что же до общения с Мо Жанем… Ваньнин по-прежнему избегал с ним общаться о чем-либо кроме танца, поскольку не был уверен, что это правильно. В конце концов, он был на несколько лет старше, а у Мо Жаня наверняка были свои друзья.

Впрочем, Чу и сам не понял, в какой момент не только перестал шарахаться от своего ученика, но еще и ужасно привязался к нему. Наверное, он осознал это уже в тот период, когда его внезапно пригласили в группу Мо Жаня в качестве хореографа...

В тот момент Мо Жаню было уже около шестнадцати, и он активно выступал на сцене — и Чу внезапно остро осознал, что больше не может продолжать обучать этого юношу индивидуально потому что сам Мо Жань был уже практически взрослым.

То, что они проводили вместе время, было, по меньшей мере, странно. Чу еще год назад начал корить себя за то, что никак не может прекратить их совместные занятия.

В конце концов, они ведь даже не были друзьями, а сам Мо Жань больше не был тем восторженным краснеющим мальчишкой, неловко мнущимся в дверях...

Вот только всякий раз, когда Ваньнин думал о том, что это будет их последнее занятие, Мо Жань тут же задавал какой-нибудь сложный вопрос или просил помощи с определенным номером — и Чу сдавался, в глубине души понимая, что делает это совсем не в интересах своего ученика. Просто, если их занятия прекратятся, он снова останется в одиночестве, и у него больше не будет никого, кто был бы ему хоть немного близок…

К счастью, внезапно поступившее предложение преподавать у группы Мо Жаня разрешило эту дилемму почти безболезненно: теперь у Ваньнина все еще оставалась вполне приемлемая причина продолжать наблюдать за Мо Жанем со стороны, но он мог официально сказать юноше, что с этих пор их совместным занятиям наступает конец.

Мо Жань воспринял эту новость абсолютно спокойно, как если бы уже давно ждал этого. По правде, Ваньнин даже был расстроен такой прохладной реакцией: ведь все-таки он учил Мо Жаня около шести лет, а тот… относился к Чу как к абсолютно чужому человеку.

Тогда Ваньнин не спал несколько ночей подряд, и даже заболел на нервной почве — настолько ему было тяжело думать о том, что его ученик совсем не собирался хоть немного скучать по нему.

Однако, это было вполне ожидаемо — с чего этому прекрасному юноше было скучать по унылому, вечно мрачному учителю, который и два слова-то связать не мог, улыбался через раз, а от любого случайного прикосновения сторонился, словно от чумы?..

...Ваньнин тяжело вздохнул, вспоминая, что именно в тот год Мо Жань в итоге и бросил балет. Это случилось после очень неприятного эпизода с Ши Мэем, от которого у Чу до сих пор, по правде говоря, возникали двоякие чувства.

Хоть они с Ши Минцзином и были товарищами по беде: оба выжили после облавы на Жуфэн, оба решили заниматься балетом — но Ваньнин чувствовал себя крайне неуютно в обществе этого юноши.

Наверное, все дело было в том, что у них было общее прошлое, но Ши Мэй отлично справлялся с полученными травмами, и, казалось, совсем не испытывал таких сильных психологических проблем, как Чу. Это заставляло Ваньнина ощущать себя вдвойне неудачником.

К тому же… в тот год, когда Ши Минцзин внезапно проявил желание перейти в группу, где преподавал Ваньнин, Чу впервые получил видеокассету и послание с угрозами от Жуфэн.

Все это, вкупе со стрессом от новых для него обязанностей учителя, гастролями, и окончанием индивидуальных занятий с Мо Жанем, в итоге вылилось в нервный срыв. Ши Мэй же, с его внезапной странной выходкой, лишь стал той соломинкой, что в итоге сломала спину верблюда…

Затем последовали уход Ши Мэя и Мо Жаня — и затяжная депрессия Чу, которая закончилась для него больницей и антидепрессантами...

...Балетмейстер устало вздохнул, понимая, что Мо Жань, который находится сейчас перед ним и утверждает, что хочет стать Ваньнину другом, очень изменился.

Он стал жестким, непредсказуемым, и даже пугающим. В этом человеке как будто совсем ничего не осталось от того прекрасного розовощекого мальчишки, который когда-то с таким восторгом наблюдал за Чу в их первую встречу — того самого мальчишки, которого Ваньнин искренне считал своим единственным другом много лет назад...

На его место пришел некто Мо Вэйюй — практически незнакомец… От осознания этого факта почему-то ему становилось невыносимо.

Комментарий к Часть 12 Эта часть мне далась с большим трудом, и писала я ее долго не только потому что она длинная, а еще и потому что не люблю, когда герои страдают... К счастью, с грустными флэшбэками уже всё.

Заранее спасибо за понимание.

====== Часть 13 ======

Само собой разумеется, что Мо Жань солгал Ваньнину, когда тот спросил, что именно ему рассказал его дядя Сюэ. Тем вечером, едва Вэйюй привез относительно крепко уснувшего Чу к себе домой, как буквально тут же взорвал телефон своего старшего родственника, намереваясь получить ответы на целую тысячу вопросов.

Сюэ Чженъюн уже спал, и потому ответил не сразу — однако, едва услышав, о каком именно его пациенте идет речь, мгновенно переменился.

«Мо Жань!!! Если ты его хоть пальцем тронешь, я тебя своими руками закопаю!!!» — ревел он в телефонную трубку, порываясь приехать и забрать балетмейстера Чу из «лап» своего недобросовестного племянника.