Волк (ЛП) - Уорд Дж. Р. - Страница 10

— Ты за ночь сообщила о двух трупах. Оба с огнестрельными.

— Я сделала, что должна была…

— Ты знаешь правила. В дополнение к рапорту, если офицер участвовал в перестрелке, он обязан взять административный отпуск, пока куратор не даст оценку его действиям, а окружной прокурор не допустит…

— Я не стреляла ни в одной из них. Если не веришь на слово, проверь баллистику. Мой пистолет не была задействован.

— Правила — есть правила. Тебя убирают с улиц…

— Я подобралась к Моцарту близко как никогда. Капитан, брось это. Мне нужно еще пару недель… и я передам тебе еще и поставщика. Я встречалась с ним этой ночью, и я собираюсь заключить сделку…

— Правила писаны кровью…

— Ты наказываешь меня за то, что я оказалась не в том месте, не в то время!

— Это не наказание. Это вопрос здоровья и безопасности, Рио. Я снимаю тебя с дела. Твоя жизнь важнее Моцарта.

Значит, он в курсе, что ее раскрыли. Вот в чем истинная причина.

И он — хороший парень, он не станет говорить в лоб… потому что верх непрофессионализма — коп под прикрытием, раскрывший свое прикрытие. Особенно вроде нее, с обучением в ФБР.

Рио посмотрела на вход в травмпункт. Из дверей вышла пожилая пара, мужчина протянул руку женщине, а женщина оперлась на него. Она не хромала, но наклонялась так, будто не могла сама нести свой вес. Но у нее была проблема не такая, как у Рио, не травма. Она была больна. В ярком ледяном свете ее лицо казалось чересчур красным, и она тяжело дышала и кашляла.

— …позже на этой неделе проведем оценку, — продолжал ее начальник. — Потом подведение итогов. А после ты возьмешь отпуск на пару недель…

— Кем ты заменишь меня? На улицах. — Она подалась вперед, словно мужчина в костюме и галстуке стоял прямо перед ней. — Кто займет мое место воле Моцарта? Я единственная зашла так далеко, и я работала над делом восемнадцать месяцев. Я же сказала, сегодня я встретилась с поставщиком… и я собиралась заключить сделку, когда нас грубо прервали с той проклятой перестрелкой, к которой я не имею ни какого отношения. — Ну, хотя бы в теории, закончила она про себя. — не моя вина, что Бэллэс решил наехать на Колдвелл и отомстить за Джонни Два Ботинка… и прежде чем ты начнешь критиковать мое решение устроить встречу в переулке, где я должна была встретиться с контактным лицом? В общественной библиотеке? Ну да, ведь там намного удобнее…

— Твоя жизнь для нас важнее этого дела.

— Я принимала риски, соглашаясь на эту работу.

— Порядок не обойдешь, поэтому давай вести себя профессионально. Твое назначение было сделано с учетом твоего психического состояния, и я ожидаю тебя завтра в своем кабинете, скажем, в семь? Отлично. До встречи… и если нужно оформить все как производственную травму, принеси документы из «Святого Франциска». Хорошей ночи, Детектив.

Связь оборвалась, низкий серьезный голос затух как уличный фонарь в полночь.

— Сукин сын.

Запихнув телефон в карман куртки, Рио подумала о Спазе, гадая, как ему пришелся приют. К этому времени его должны были уже осмотреть, в том числе то ножевое ранение. Он также должен был съесть горячий ужин и устроиться в чистой кровати. Она хотела, чтобы он остался там на достаточно долгий срок, чтобы перевести его в учреждение для длительной реабилитации, где ему проведут детокс и предоставят поддерживающее лечение.

Но все работало несколько иначе.

Рио наблюдала, как пара садится в «универсал». Мужчина помог женщине опуститься на пассажирское сиденье, потом обогнул машину и сел за руль. Вспыхнули фары, но они уехали не сразу. Они разговаривали.

Рио представила беспокойство мужа за жену, которую тошнило. Потом она вообразила, как жена заверяет его, что она в порядке, ну честно, в полном порядке. Он бы спросил, осталась ли в ее желудке еда, чтобы принять сверху антибиотики/болеутоляющее/противовирусное/что — нибудь, которые они купят в круглосуточной аптеке в «Ханнафорде» по пути домой. Если нет, он сначала свозит ее в…

Дорогой, я в порядке. Поехали.

В конечном итоге, «универсал» тронется с места, пересечет парковку и повернет налево, выезжая на главную дорогу, ведущую к выезду из медицинского комплекса.

Рио оставалась на месте, возле своей машины, пока задние фонари не скрылись из виду.

Потом она закрыла глаза… и, без особой причины, подумала о поставщике в том переулке. Он был прав. Он спас ей жизнь. Дважды.

Но третьего раза не будет.

По многим причинам.

Глава 8

Далеко на запад от Колдвелла стоял фермерский дом с крыльцом по всему периметру, огромным кленом в боковом саду и семьей, жившей под остроконечной крышей, дом, в котором горел свет, искрились тепло и смех. В нем находился сын, которого недавно обрели, и сестра, сиявшая как солнце в полуночной тьме… а также мужчина и женщина, объединенные взаимной любовью. Хотя территория была изолирована, место едва ли можно было назвать одиноким. А внутри кладовые ломились от еды, над камином стояли семейные фотографии и было столько поводов для радости: дни рождения, праздники, даже привычные вещи вроде совместной Первой Трапезы или домашнего десерта на Последнюю Трапезу, чтения хорошей книги, игры в карты за общим столом или смешной шутки.

Это была хорошая жизнь. Замечательная, во всех смыслах.

И мужчина из этой семьи, выйдя за порог дома и сделав глоток насыщенного после дождя воздуха, солгал своему самому родному и близкому, подпирая тяжелую дверь ногой.

— Нет, ненадолго, — ответил Шакал. — Десять миль туда и назад. Займет примерно пару часов?

Никс, его шеллан, высунулась из дверного проема, ведущего в кухню:

— Звучит неплохо. Но будь осторожен со своей лодыжкой.

Какое — то мгновение он не мог оторвать глаз от своей супруги, от ее длинных, черных волос, обрамлявших знакомое лицо, ярких ореховых глаз и красивой улыбки. За краткий срок Никс стала его миром… Никс и его сын, Питер, ее сестра и ее дедушка.

Они были нитями, связывающими его с настоящим, с хорошей частью себя… с достоинством, которое у него было когда — то, которое он заново открыл в себе.

— Хорошо, — прошептал он, хотя и не особо помнил, с чем он должен быть осторожнее. — Я люблю тебя.

Никс склонила голову. А потом подошла к нему, невероятно сексуальная в своих свободных синих джинсах и мешковатой футболке. В ее руке было влажное полотенце для посуды, потому что в фермерском доме не было посудомойки. И, на самом деле, одно из его любимых занятий — стоять рядом с Никс возле раковины с губкой в руке и передавать ей чистые тарелки. Иногда мыла она, а вытирал он.

Такие простые вещи. Но когда он сидел в колонии, то думал, что уже никогда не увидит этого.

Когда его женщина остановилась перед ним, что — то в ее взгляде заставило Шакала почувствовать себя так, будто Никс читала его мысли. И он не хотел, чтобы она видела его изнанку. Не сегодня ночью. Не сейчас.

— Я рада, что тебе нравится бег, — сказала она. — Ты можешь бегать столько, сколько захочешь. Я никогда не стану тебе мешать.

Она слегка приподнялась на носочках. Когда их губы встретились, шакал покачал головой.

— Это всего лишь бег, — сказал он ей. — Правда.

Жаль, что это не так. Он хотел, чтобы это было правдой. И все же он понимал, что врет ей.

Врет ли? Если она знает его так хорошо?

— Прости, — сказал он тихо.

— Тебе не за что извиняться. Ступай. Делай, что должен. Я буду здесь.

Шакал снова поцеловал свою шеллан, а потом отвернулся и закрыл за собой дверь. Ступеньки скрипели, пока он спускался с крыльца, и, оказавшись на земле, он перешел на легкий бег. Потом увеличил скорость.

Он не отследил, как бежал по умирающей траве, когда лужайка сменилась асфальтом. Но он знал, как далеко ушел от дома, когда закончилась первая миля.

Без сознательного желания остановиться, Шакал застыл как статуя посреди проселочной дороги. По обе стороны от него не было ничего примечательного, только кусты, сейчас ставшие коричневыми. Но вдалеке виднелись горы, возвышающиеся над долиной так, словно образовывали чашу, которая не давала земле высыпаться в космос.