Вопреки, или Ты меня не купишь (СИ) - Билык Диана - Страница 9

У него что-то спросили, повисла пауза, и Ренат вдруг повернулся в мою сторону, обжег ледяным прищуром.

— Да, — ответил в трубку. Строгих губ коснулась кривая усмешка. Надо мной смеется? Обо мне речь? — Спасибо.

Муж отключил связь и переспросил меня тоном, способным заморозить воду:

— Ты выбрала, куда мы поедем?

Я мягко и осторожно улыбнулась, а потом с шепотом выдохнула:

— В Париж.

Глава 9

Есения

В частном самолете за двести миллионов зелененьких была отдельная для нас с мужем комната. Шикарная, по последней моде, с шелком и натуральной кожей в дизайне, с ободками из позолоты, с деревянными идеально отшлифованными панелями из красного дерева.

Я переоделась в удобный пуловер ручной вязки из светло-голубой нитки и темные трикотажные брюки с низкой резинкой. Выдохнула тихо, стараясь не привлекать к себе внимание, зябко потерла плечи. Даже через плотно закрытую дверь чувствовала чужое присутствие и хотелось спрятаться, смотаться, но парашюта у меня нет, а внизу ждет разве что холодный ночной асфальт.

Радовало только, что завтра мои ноги будут гулять по осеннему Парижу. Это и счастье без границ, и лекарство от любых печалей, и любовь с первого взгляда.

Любовь, которую мне не обещал муж.

Волосы оставила распущенными, не стала заплетать, как обычно делаю дома. Ренат еще подумает, что я из села сбежала. Да какая разница, что он подумает! Будто я понравится ему пытаюсь. Еще чего.

Преодолевая неприятную жгучую боль в руках, заплела тугую косу, перекинула ее за спину.

Вот, так лучше.

Сцепив зубы, хорошо вымыла руки с мылом, это должно помочь на первое время от колючек хмеля, еще бы успокаивающую мазь, но аптечки в уборной я не нашла, а спрашивать мужа об этом не хочу. Скажет, что пустяковые царапины, а я жалуюсь, как плакса. С колледжа не люблю, когда надо мной насмехаются, и сейчас повода не дам. Да и все еще боюсь с мужем лишний раз сталкиваться, стараюсь молчать и не смотреть в его льдистые глаза.

Выбравшись из ванны, стала искать майку среди вещей и белья. Хотела разрезать ее на полоски, чтобы обмотать обожженные ладони. Выдержать боль не получалось без сдавленных стонов, нужно хоть как-то себе помочь, притушить зуд. Ренат ведь видел, что я поранилась, и ничего не сделал.

Муж вышел, сказав, что вернется через десять минут, но пропал на полчаса. Опаздывать — его привычка?

Я была предоставлена сама себе, получилось выровнять дыхание, успокоиться и даже не трястись от страха перед неизбежным, хотя колени все еще сталкивались от слабости и нового томления где-то ниже пупка. Теперь бы еще приготовиться к самому страшному — первой брачной ночи. Но сейчас же, в небе, муж не будет меня трогать… Да?

Мои вещи с утра были упакованы, и я очень удивилась, когда на дне чемодана нашла свою коллекцию сувениров и ежедневник на замочке. Я их точно туда не ложила. Мама? Папа? Кто позаботился об этом?

Небольшая пластиковая шкатулка, размером с коробку конфет, была обклеена синей атласной тканью, на верхней крышке я нарисовала цветы и узоры акриловыми красками, обмотала торцы ручными кружевами и вышила их бисером. Смотрелось винтажно, по-детски и дешево, но я любила эту часть своей жизни. Скрытую от СМИ, богатых друзей семьи и даже близких родственников. Типа двоюродного братца Льва, который в восемнадцать понял, что он шикарный кобель и решил осеменить пол страны. К третьему десятку брат получил по почте фото более трех десятков детей. Это умиляло и удивляло, особенно если считать, что все полученные конверты Лев выбрасывал в мусорку, не читая, и вычеркивал всех, кто смел заикнуться о беременности от него. Но я не считала его плохим, скорее, не разборчивым в отношениях, потому и не делилась с ним своими романтическими пристрастиями и интересами, хотя мы с братом были довольно близки и дружны. Прагматичный, прямой и жесткий в выражениях он не понял бы мои мечты и привычки. Лева и так удивился, что я невинность храню для любимого. Как оказалось, не для него хранила…

В шкатулке должны быть ножнички. Приоткрыла ее, но локоть неожиданно обожгло крепким прикосновением. Я дернулась, и содержимое, монетки, открытки и разная мелочь, посыпались на пол. Сверкающим разноцветьем расползлись по черному ковру.

Ренат так странно покосился на безделушки, так сильно сжал мою руку, что я невольно ойкнула.

— Сядь, — муж надавил мне на плечи и заставил опуститься на кровать. Присел рядом и взял из моих рук пустую шкатулку, отложил ее назад, надолго задержавшись взглядом на рисунке на крышке, провел кончиком большого пальца по ручному кружеву, поднял на меня взгляд. — Красиво. Бабушка делала? — он взял мою руку и, повернувшись к столику, двумя пальцами подцепил тампон, окунул его в вазочку с мутной жидкостью и коснулся полосы ожога. Защипало. Я процедила сквозь зубы воздух, вжала голову в плечи.

— Ты не ответила, — смачивая мои раны, он поворачивал ладони, обжигая теплом своих рук и тут же охлаждая влажным тампоном.

— Да, бабушка, — решила соврать, а то подумает, что я какая-то дикарка, а не дочь крупного бизнесмена. — В память от нее осталась.

— Мне нравятся такие, — Ренат помолчал, по-мальчишески заулыбался, — винтажные вещи. Они родные и теплые.

Я осторожно кивнула. Проследила, как он выжал ватку и, подсев немного ближе, взял мою вторую руку, приложил тампон к ожогу — левая рука пострадала сильнее, на ладони горели три полосы, сплетенные в одну, и малейшее движение вызывало жуткую боль.

— Это сода. Она поможет снять острое, завтра станет легче. Нужно было сразу обработать, — муж сокрушенно покачал головой, отбросил ватку и пшикнул себе на ладони пены от ожогов, растер ее. — Давай, — показал жестом, чтобы я развернула ладони вверх. — Немного попечет, — опустил руки с лекарством и слегка коснулся моей кожи, прижал плотнее, вызывая огненные волны между нашими ладонями.

Это было необъяснимо интимно, хотя жжение и боль выбивали из меня все мысли и ощущения. Я тихо застонала и на миг прикрыла глаза. Муж отцепил руки и, наклонившись, подул на мои ладони.

— Еще немного. Потерпи, — и снова подул. Прохладный воздух щекотал и разносил колючки по всему телу.

Я с трудом могла понять, где тот Ренат — страшный медведь, о котором говорила мама, а где внимательный мужчина, который, между прочим, сказал, что любить меня не собирается. Так что, все, что происходит сейчас — просто бережливое отношение к купленной дорогой вещи.

Ухаживания Рената не отталкивали, напротив показывали его с хорошей стороны. Хотя я все равно ждала подвох, ждала, что начнет лезть, раздевать… и это пугало.

Глава 10

Есения

— Есть хочешь? — спросил муж, когда пена на ладонях растаяла, жжение слегка успокоилось, а молчание до жути затянулось. Казалось, что тишину в комнате залили эпоксидной смолой, и мы оба увязли в ней по горло.

Наши взгляды закипали, скрестившись, хотелось отвернуться, но я была словно приклеена. По телу скакал настоящий табун озноба, и я себя сдерживала, как могла. Только зубы цокали друг о дружку.

Мотнув головой, я забрала руки и сложила их на коленях ладонями вверх, чтобы не тревожить царапины.

Ренат молча поднялся, я заметила, как туго сомкнул губы и отвернулся с бесстрастным выражением на лице. Кровать слегка качнулась, выдавая мягкость и упругость матраса, и мне снова захотелось облегченно выдохнуть. Когда Волгин слишком близко, я будто задыхалась, тонула и захлебывалась странными эмоциями смешанными со страхом, предвкушением и надеждой.

Надежды было, вопреки всему, больше. Хотелось увидеть в муже нормального человека, которого я смогу полюбить. Или хотя бы смогу привыкнуть и не дергаться.

Я очень не хочу притворяться. Актриса из меня никакая, даже в колледже никогда не участвовала в сценках, потому что недостоверно играла. С меня только смеялись, и такой позор снова я не переживу.