Вопреки, или Ты меня не купишь (СИ) - Билык Диана - Страница 37

— Я не… — запнулся, теряясь и не понимая, что ей ответить. — Есения, — наклонился к ее уху и, едва касаясь кожи губами, прошептал: — Как думаешь, что происходит с мужчиной, когда на его пальцах кончает красивая женщина?

Девушка шумно втянула воздух носом и пролепетала полушепотом:

— Я не знаю.

Двое любопытных прошли мимо, всячески пытаясь разглядеть Есению. Егор, заметив их взгляды, перекрыл нас с женой собой. Так, чтобы никто не мог глазеть на то, что принадлежит мне.

Я отстранился от Сени, потому что от ее пряного запаха вело, а осознание, что мероприятие затянется на пару часов, мучило. Она меня боится, а я рядом с ней дурею, как мальчишка.

Как я мог так жестоко ошибиться с выбором и выбрать девушку, которую в прошлой жизни и полюбить бы смог? Все дед… Он ведь предложил кандидатуру Волгиной. Да и медицинская карточка Есении была самой чистой по словам Давида. Только Аверин забыл мне сказать, что девушка еще совсем невинна. Не только в физическом плане, но и морально.

Брагина, как молодое вино — игристое, хмельное, ароматное. Его пьешь и не напиваешься. Пьешь и незаметно пьянеешь.

Но Есения вряд ли готова к замужеству, и это самая большая проблема нашего брака. Зря я не приехал раньше и не познакомился. Зря. Возможно, сейчас было бы проще сдвинуть отношения с мертвой точки, выйти из тупика. А может, я тогда бы отказался от брака и выбрал бы другую — более бездушную куклу, ведь нарочно кромсать свое и чье-то сердце не собирался.

Крах ее отца очень помог заключить сделку. Брагин предложил мне дочь, а я ему деньги на спасение бизнеса. Когда подписывали передачу средств, что-то грызло меня, но я не понимал, что — только сейчас понял, что это то самое — ПРЕДЧУВСТВИЕ.

И вчера, когда лежал пол ночи, закрыв глаза и слушая сиплое дыхание Есении, я испытывал тоже самое. Глубинное, темное, тянущее нутро желание все остановить. Разорвать брак и переиграть план.

А с другой стороны, что я теряю? Что приобретаю? Новые чувства? Это ведь не новое сердце в подарок, а всего лишь штопанное подобие — с этим смогу смириться. Я другого боялся, и об этом даже думать не хотел, гнал мысли прочь, как надоедливых мух.

Лучше умереть скоропостижно, чем оставить после себя бездну.

И сейчас мое желание трахнуть жену — настоящее благо, если вдуматься. Потому что делать детей с той, от которой воротит — совсем уж гиблое дело. Но ее желание в ответ, такое быстрое и нарастающее с каждым днем — не то, что я ожидал.

Насильно брать не собирался, но ждал, что куклам все равно, с кем трахаться. На это был расчет, но я промахнулся. Есения не игрушка и в ней нет этого дерьма, как в девочках на разок — я это чувствовал сердцем.

Но всему виной ПРЕДЧУВСТВИЕ… Оно меня и тормозило, крутило внутренности, выжимало последние силы.

— Ренат, ты в порядке? — вдруг забеспокоилась Брагина и, потянувшись на цыпочках, заглянула в мои глаза. Долго всматривалась, а потом произнесла тревожно: — У тебя капиляры полопались, глаза красные. У бабушки такое было, когда она болела.

— Не выспался, — отмахнулся. — Пойдем, — придержал ее за локоть, а Егору показал взглядом следовать за нами. Я знал, что он глазеть на мою жену не посмеет.

Хотя… Я повернулся и оценил Меркулова с головы до ног — сможет ли он заменить меня, если придется? Телохранитель не обращал внимания на мою жену, был сосредоточен на работе и взгляд, скользящий по фигуре Есении, не темнем от похоти. Бесполезный вариант. Она ему просто не нравится.

А это ведь выход — найти себе замену. Я даже улыбнулся своим мыслям. Как на счет Давида? Он свободен. Нет, он слишком шебутной.

Я глянул на профиль Есении и задохнулся от мысли, что ее кто-то будет трогать, кроме меня.

Да что это?

Я выпустил руку жены и показал ей, что она может пройти в ложу.

Позади нас прикрывали двое охранников, подоспевшие после проверки людей внизу, Егор как раз осматривал ВИП-помещение.

Оставшись в коридоре, я смог выдохнуть и попытаться настроиться на позитивные мысли, потер пальцами виски и, с яростью прочесав пальцами волосы, сжал их на затылке. Удивительно, но я и о головной боли напрочь забыл. Есения выбивала меня из привычного алгоритма и забирала все то старое, что у меня было, уничтожала все, кроме дикого желания.

После того, как Меркулов вышел из ложи, я встретился с ним взглядом, поймал кивок, говорящий, что нам никто не будет мешать, и зашел внутрь.

Будто в ванну с лавой прыгнул.

Там было тихо и темно. Широкий диван по центру, рядом небольшой столик с ужином на двоих, а впереди смотровое стекло с тонированным покрытием.

И Есения. Обнаженная, обрамленная контурным светом. Она стояла у перапета и всматривалась на развернувшуюся перед глазами сцену, а я дышал через раз и давился матами. Это платье и платьем не назовешь — в темноте оно натурально исчезало, только поблескивало на ее теле мелкой россыпью звезд-страз. Сука Флобер.

Глава 33

Есения

Я услышала его за спиной не ушами.

А кожей.

Вмиг покрылась пупырышками, обняла плечи руками и попыталась прогнать страх и заставить себя быть смелее.

Все хорошо. Все просто прекрасно. Меня влечет к мужу — разве это плохо?

Но опасение, что Волгин — всего лишь опытный игрок на своем поле, не давало спокойно дышать. А когда Ренат провел ладонями по моим бедрам и, сжав талию, уткнулся лбом в затылок — воздух выбило из груди.

— Ты… замерзла?.. — шепотом, тихим и свистящим, словно ему тяжело говорить.

«Как думаешь, что происходит с мужчиной, когда на его пальцах кончает красивая женщина?»

Я не ответила — просто не смогла, лишь качнулась, неосознанно прижимаясь спиной к теплой груди. Слишком остро было находиться рядом с тем, кого считала лютым зверем, а теперь так сильно запуталась, ведь муж за какие-то несколько дней смог незаметно приглянуться мне, будто паразит — влез под кожу. Мы даже не общались толком!

Наверное, все Париж виноват — нельзя было сюда ехать. Любимый город высвободил мою злость и обиду, раскрыл сердце тому, кому оно не нужно. Как выпутаться из этих лап? Как не разрешить себе привязаться, чтобы потом потребовать развод и легко уйти?

Я не умею притворяться. И учиться не хочу.

Хотела влюбить в себя Рената, чтобы растоптать, уничтожить, а теперь боюсь, что сама увязну в этих чувствах — как в трясине. Нечестно. Несправедливо.

— Се-ня… присядем? Сейчас все начнется, — Волгин отступил вправо, но все еще держал горячие руки на моей талии, показал направление поворотом головы, а я с трудом заставила себя отвести взгляд от его высеченного, будто на граните, профиля и глянуть на сгустившийся мрак внизу, ряды голов зрителей и синий дым, будто змей, ползущий по широкой сцене.

Тяжелые шторы поднялись, и луч света пронзил темное пространство, преломляясь, едва соприкасаясь с клубами дыма.

Спектакль начался. Я знала, чего ждать от Флобера и понимала, что открытие коллекции — настоящий праздник для многих ценителей.

Как ему удалось выбить такой роскошный зал — ума не приложу. Даже со связями, здесь, в осенний период, — это невозможно, ведь очередь на залы занимали модельеры задолго, некоторые оплачивали аренду за полгода или ранее. Да и Андрэ занимал всегда один и тот же зал. Почему сейчас решил изменить планам?

Не приложил ли муж к этому руку? Я украдкой зыркнула на Рената. Он внимательно рассматривал выходящих девушек, будто парящих по паркету. Те танцевали, раскачивались, сплетались в узоры, расходились, чтобы снова столкнуться. Незабываемо и непередаваемо.

От громкой современной музыки дрожь шла по всему телу, казалось, что под ребрами распустились пионы, а из глаз пошли дожди. Сдержать эмоции было сложно, меня распирали изнутри счастье и восторг. Чтобы не упасть, я сжала пальчики на руке мужа.

Андрэ любил свои наряды подавать, как настоящее шоу. Я ему множество раз говорила, что в нем умер режиссер, а он лишь улыбался и создавал дальше женские платья. И продавал все даже раньше, чем показывал результат. Знаю наверняка, что вся коллекция, которую мы видим на сцене, уже давно куплена богачами заранее.