Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Фонд А. - Конторщица (СИ) Конторщица (СИ)

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Конторщица (СИ) - Фонд А. - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

Надеюсь, раскладушка здесь тоже должна быть, иначе придется Горшкову спать на полу. Что-то мне стало совсем грустно. Я люблю комфорт, в смысле любила… в той, прошлой жизни… Люблю милые повседневные ритуалы — к примеру, встать утром, когда еще все спят, прошлепать босиком по мягкому ковру на кухню, сварить кофе с корицей и черным перчиком, и потом сидеть в любимом кресле и пить обжигающий, чуть терпкий, кофе из любимой чашки и смотреть в окно на медленно падающий снег…

А в этой жизни и обстановочка так себе, и внешность Лидии Степановны более чем заурядная, и работает она не в Академии наук, зато в придачу усатый супруг с кучей проблем и затруднений. Зашибись стартовые условия для попаданки!

Додумать мысль мне не дал отмерший Гошков, который оправился от потрясения и желал взять реванш:

— Ты аферистка, Лидия! И хамка! Я весь день голодный! В холодильнике только прокисший суп и котлеты. Ты же знаешь, что я не ем котлеты без гарнира. Моя мама…

— Стоп! Горшков, ты с работы во сколько пришел?

— В два часа, ты же знаешь, у меня по вторникам три урока.

— А я — в шесть часов вечера. Ты что, не мог за четыре часа отварить себе картошку или сделать яичницу?

— Ты — моя жена и это ты должна заботиться о муже!

— А что должен мне ты, Горшков? — вот даже интересно стало.

— Я не собираюсь разговаривать с тобой в таком тоне! — взвизгнул супруг и заметался по комнате, судорожно впихивая в чемодан рубашки, брюки и прочий хлам. — Я ухожу пока к маме! А ты подумай! Подумай хорошо над своим поведением, Лидия!

Когда хлопнула дверь, я вздохнула свободно и рухнула прямо в одежде на кровать. Под немалым весом Лидочки кровать жалобно скрипнула, и панцирная сетка прогнулась чуть ли не до пола. Блин, как здесь можно спать? Это же смерть для позвоночника. Вспомнила любимую кровать с ортопедическим матрасом, на глаза набежали слезы. Интересно, как там мои? Бедный Жорка, сколько же ему предстоит всяких неприятностей из-за меня. Хоть бы не спалился перед женой и моими. Прости, милый… От всех этих мыслей слезы хлынули из глаз в три ручья. Захлебываясь в рыданиях, я размазывала тушь по щекам и тоненько подвывала.

Неожиданно дверь скрипнула, и я услышала:

— Что, Лида, плачешь? Правильно, пореви, пореви. Такого мужика потерять. Вот ты дура, прости господи. Я всегда говорила, что добром это не кончится…

Я вытаращилась на чудо, возникшее в дверном проеме, которое продолжало вещать:

— …ты на себя посмотри — ни рожи, ни кожи. Валерий женился на тебе, так имей совесть и уважение. Он все-таки с высшим образованием, пусть и неоконченным, из хорошей семьи, кандидат в члены партии. А ты кто? Выскочка, вот ты кто!

Наконец я смогла справиться с тушью и слезами, и нормально рассмотреть неожиданную гостью. Очевидно, это соседка Горшковых, иначе зачем ей разгуливать по дому в замызганном халате и накрученных на крашенные хной волосы бигуди. Соседка смачно затянулась сигаретой, от чего ее морщинистое лицо еще больше сморщилось, и медленно выдохнула струю дыма:

— И что теперь? Чего ты добилась этим, Лида? Не удержала мужа, сейчас на работе узнают, в партком вызовут. Останешься без премии и перед людьми стыдоба какая…

Мне вдруг остро захотелось закурить. Так-то я в той жизни не курила… почти не курила. В студенческие годы, в общаге курили все, а потом, когда повзрослела, занялась йогой, ЗОЖ, какое уж там курение… и только в редких отпусках мы с Жоркой курили… и пили по утрам кофейный ликер, а вечером — вино… видимо, чувствовали себя сбежавшими от всего мира подростками, хотелось чего-то такого… хулиганского…

— Извините, можете угостить сигареткой? — слова сами сорвались с языка еще до того, как я успела подумать.

— Лида? — Вытаращила глаза соседка. — Ты же не куришь.

— Да вот… сами видите.

— Ну да, ну да, — глубокомысленно кивая, она достала надорванную пачку "Полета". — Держи…

Я вытащила сигарету и прикурила. Горьковатый дым сразу наполнил легкие, я аж закашлялась. Вторая затяжка пошла легче — прочистила мозги и принесла успокоение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты смотри, не знала, что ты куришь, — удивилась соседка, наблюдая за кольцами дыма, который я выпускала, как когда-то учил Жорка.

— Жизнь такая… — со вздохом протянула я. — Поневоле закуришь.

— Эх, как тебя… — встревожилась соседка, — ты вот что, девонька, поесть бы тебе сейчас надо.

И правда. Я сразу почувствовала адский голод. В этом мире я еще ни разу не ела. А когда последний раз ела Лида — не знаю. Поэтому пошла за соседкой на общую кухню. Кроме того, нужно осмотреть ареал, где теперь предстоит обитать. И раз появился добровольный экскурсовод, глупо не воспользоваться такой возможностью.

Кухня любой коммунальной квартиры — это прежде всего арена боевых действий. Примерно, как территория Палестины в окружении противника: кругом враги, летят снаряды, да еще и жара адская. Чуть зазевался — и всё.

Наша кухня, как никто, подходила под это определение: нав здоровенной, срочно требующей капитального ремонта территориикомнате было четыре кухонных стола, четыре плиты, три с половиной холодильника и большой пузатый буфет. Буфет принадлежал моей новой знакомой — Римме Марковне Миркиной, по праву первородства, тьфу, то есть по праву заселения — она была самой первой из жильцов квартиры. Причем изначально ей принадлежали целых две комнаты. Но потом где-то там наверху решили, что одинокая пожилая женщина в двух комнатах — это непозволительная роскошь для государства, поэтому ей оставили только одну, а во вторую, побольше, моментально заселилась многодетная семья крановщика пятого разряда Грубякина. Кроме четырех детей, воспитанием которых было явно некому заниматься, в семью входили супруга Зинка, домохозяйка и сплетница, а также теща Клавдия Брониславовна, интеллигентная женщина с нелегкой судьбой, схоронившая в свое время четырех мужей и сейчас находившаяся в активном поиске пятого. Все коллективно надеялись, что Грубякиным рано или поздно дадут отдельное жилье, но что-то там никак не складывалось, поэтому все семейство, которым было слишком тесно в одной комнате, периодически начинало интриговать то против Риммы Марковны, то против Петрова, четвертого нашего соседа. Федор Петров был тунеядец и алкаш. Из-за пристрастия к спиртным напиткам его за спиной называли Петров-Водкин. В Советском союзе всем трудоспособным гражданам полагалось работать и за тунеядство даже была статья. Но у Петрова была оформлена инвалидность, что позволяло ему не ходить на работу и калдыбанить сутками. Когда у Петрова заканчивались деньги, он становился очень склочным и мог переплюнуть в многоходовых интригах даже Клавдию Брониславовну.

Против Горшковых, что удивительно, ни Грубякины, ни Петров особо не воевали, иногда только Римма Марковна на правах старшей по возрасту могла повоспитывать Лидочку, да и то — больше для профилактики, а так — ни-ни. Как выяснилось, супруг Лидочки, Валерий Анатольевич Горшков, трудился учителем пения в Ветеринарном профтехучилище, был кандидатом в члены партии и вообще происходил из хорошей семьи.

Все это я выяснила у Риммы Марковны, с которой мы с удовольствием съели злополучные котлеты, так легкомысленно отвергнутые Горшковым. Когда чайник вскипел, и мы уже перешли к чаю, на кухню величественно вплыла лично Клавдия Брониславовна с целью немедленно выяснить важный вопрос:

— Римма Марковна, вы вчера забыли выключить свет в туалете! — безапелляционно заявила она.

— Вранье! Я всегда выключаю! — моментально возмутилась та. — Это ваш Пашка никогда не выключает, я видела.

— Не тронь ребенка! — на кухню фурией влетела Зинка, запахивая на ходу халат. — Своих детей нет, так на чужих рот не разевай!

— Да кому он нужен…, — попыталась отбиться Римма Марковна, но была перебита лично Клавдией Брониславовной:

— А позавчера вы, дорогуша…

Что натворила Римма Марковна позавчера осталось неизвестно, так как все заглушил утробный детский рев.