Африканеры в космосе. Где мой муж, капитан? (СИ) - Мельников Сергей - Страница 11

Когда она добралась до эвакопункта, ковчег “Гроот Зимбабве” уже закрыл свои двери. В “Морестере” медики в белых комбинезонах деловито приклеивали капельницы к рукам голых африканеров и крепили манжеты им на лодыжки. Мужчины руками прикрывали пах, женщины и дети рыдали, не стесняясь. Всем было очень страшно.

Вечером перед днём эвакуации Адель уехала кататься со своим парнем, со своей первой любовью на всю жизнь. И первая любовь осталась в той машине с уже бывшим парнем и его отбитыми яйцами, а она пошла пешком, гордая и разочарованная во всех мужчинах в мире. Обиженный бывший пронёсся мимо, рыча мотором и сигналя. Адель показала средний палец удаляющимся красным огонькам. Дошла она только к утру.

Её схватил за руку смутно знакомый человек, посмотрел на браслет.

— Юная мефру, ваш ковчег уже готов к отлёту, внутрь я вас никак запустить не смогу.

Адель оглушило: она останется здесь навсегда, а её родителей отправят в космос. Навсегда это совсем недолго на гибнущей Земле. Он увидел, как глаза наполняются слезами и схватил её за руку. Вслед за ним, топоча ботинками по ржавой лестнице, она влетела в будку. Там он отодвинул от пульта техника из местных.

— Потеря нашлась, — сказал он ему, улыбаясь.

Он нажал кнопку на пульте и сказал в микрофон:

— Эвакопункт — “Гроот Зимбабве”. Госпожа Брауэр, Это Давид, помните меня? Не переживайте, ваша дочь уже здесь, просто немного опоздала, вылетит следом с нами на “Морестере”.

Динамик зашумел многими голосами. Кто-то крикнул:

— Тихо всем!

И Адель услышала голос отца:

— Дочка, слава Иисусу! Когда прилетим, клянусь, я тебя ремнём выпорю!

Так и не выпорол…

Потом этот смутно знакомый Давид сказал ей:

— Ну, видишь? Всё хорошо. Встретитесь на нашей новой родине. Полетели?

Он улыбнулся так тепло и искренне, что Адель улыбнулась в ответ. И страх куда-то ушёл, растворился в чёрных глазах незнакомца по имени Давид. Она вошла по пандусу в “Морестер”. Медик в комбинезоне и респираторе показал на свободную манжету:

— Это твоё место. — сказал он. — Ничего не бойся. Это странно, но не больно.

Давид встал чуть в стороне. Он поцеловал в щёку красивую блондинку, сказал что-то на ухо, и сразу хмурое, испуганное лицо её расслабилось. Ревность уколола Адель под левую грудь.

Меди протянул ей пакет:

— Раздевайтесь, одежду сложите сюда.

Смущаясь, Адель разделась. На неё никто не смотрел, все были слишком заняты своим личным страхом. Она сложила одежду в пакет, медик запечатал его ручным вакууматором. Адель встала внутрь манжеты, и медик стянул её лодыжки.

— Не давит? — Спросил он

Она замотала головой.

Он синим скотчем приклеил пакет с одеждой к её манжету. Потом примотал капельницу к руке. Из тонкой пачки листов в кармане достал один и протянул ей:

— Прочитайте внимательно. Сейчас протяните вперёд руку и поработайте кулаком. Постарайтесь не двигаться.

Он одним движением воткнул иглу ей в вену, она даже ничего не почувствовала. Какая она за сегодня? Сотая? Медик давно сбился со счёта. Глядя ей в глаза, он сказал:

— Вы опоздали на инструктаж. Запомните самое главное. Полёт будет проходить в специальном растворе. Это жидкость, но в ней можно дышать. Когда вода поднимется, вам будет страшно, помните главное: на самом деле опасности нет. Не паникуйте. Как только жидкость достигнет носа, смело вдыхайте её. Сначала усыпить, а потом уже запустить жидкость мы не можем. Вы должны научиться дышать в растворе. Буквально через несколько минут после заполнения отсека вы уснёте. Очнётесь уже на орбите вашего нового мира после того, как жидкость будет откачана наружу. Вопросы есть?

Адель кивнула. Нагнулась к нему:

— Мне надо в туалет.

Медик устало вздохнул:

— На самом деле, или вам просто страшно?

— Мне страшно, — призналась Адель.

— Тогда терпите, — сказал он и пошёл к выходу. Она огляделась. Какой-то подросток, на пару лет младше её, прикрывая ладошкой пах, жадно разглядывал её обнажённое тело. Адель закрыла руками всё то, что приличной девушке нельзя показывать никому и высунула язык. На его щеках заалели красные пятна, он обиженно отвернулся.

Адель нашла глазами Давида, поймала взгляд добрых, улыбающихся глаз, и ещё один, горячий, ревнивый, его блондинки-спутницы. Адель улыбнулась ей в ответ. Наверное, чуть более дерзко, чем следовало.

Из динамиков под потолком раздался голос:

— Ну что, товарищи астронавты, все готовы? Начинаем закачивать раствор. Не нервничайте и не дёргайтесь, вы не утонете. Пока можете, детей держите при себе, постарайтесь их успокоить. И ни в коем случае не выдёргивайте капельницу. Кто выдернет, до конечного пункта не долетит. Всем всё ясно? Тогда поехали!

Загудели моторы, огромные входные створки начали медленно закрываться, отрезая колонистов от родной планеты.

— Стас! — Крикнул Давид, задрав голову. — Ты уверен, что этот ящик взлетит?

— Конечно не уверен, — ответил весёлый голос в динамиках, — Расскажешь мне потом. Всем приятных снов и мягкой посадки!

По стенам сплошным потоком полилась вода. Дети захныкали. Кто-то читал молитву, кто-то ругался на русском и африкаанс, кто-то просто рыдал. Вода быстро поднималась. Она заполнила нижний отсек и сквозь отверстия в полу проникла в верхний, заплескалась под ногами. Прохладные струи коснулись кожи Адель, и она подумала, что никогда в жизни не была настолько уязвимой и беспомощной.

Вода прибывала. Те, кто был ниже её ростом, запрокидывали головы, делали последний, судорожный вдох. Подросток впереди, худой и низкорослый, ушёл под воду с головой. Адель видела, как судорожно дёргается его макушка, и вскоре замирает неподвижно в облаке пузырей. Ей стало страшно. А вдруг всё неправда, и они просто утонут?

Когда вода достигла её рта, Адель тоже запрокинула лицо и вдохнула полную грудь воздуха. Она держала в себе последний запас кислорода, сколько могла. Раствор поднялся выше, она зажмурилась. Лёгкие уже горели огнём, багровые круги поплыли перед глазами. Она забилась в ужасе, выпущенный воздух забурлил в ушах. В открытый рот хлынула вода, но какая-то странная, будто разреженная, состоящая из пузырьков. Она вдохнула, задержала дыхание, выдохнула.

Странное чувство, будто не жидкость это, а тонкий шелковистый песок струится по её носоглотке вместе с воздухом. Адель открыла глаза. В мутной толще воды висят её земляки. Подросток, который беззастенчиво её рассматривал, махал руками, опускаясь до металла палубы и всплывая вверх, насколько позволял трос, привязанный к манжету. Рядом с ней висел старик с остекленевшим взглядом. Он, кажется, умер, но Адель ничего не почувствовала.

Она медленно подняла руку к лицу. Рука поднималась не плавно, а так, будто ей показывали фотографии её в разных положениях. Мысли текли так же неторопливо, как вода-песок через её лёгкие, и веки Адель начали медленно закрываться. Плавно, как всё в этой мутноватой жиже. Последнее, что она запомнила на старой Земле, это Давид там, чуть дальше, и его рука, сцепившаяся пальцами с рукой красивой блондинки.

Адель, восторженная дурочка, ты опять влюбилась…

Похищение

Она огляделась по сторонам. Полная луна заливала сопки серебристым светом. Струи водопада казались сплошным серым пологом, неподвижно свисающим со скалы. Она отошла подальше от палатки. Она не хотела, чтобы он застал её, сидящей на корточках. Вдруг и он захочет прогуляться в одиночку под луной?

Из одежды на ней была только куртка Дидерика и незашнурованные ботинки. Прохладный ветерок без стыда залез под одежду, заёрзал нетерпеливым подростком по голому телу. Адель запахнула куртку потуже, но не успела сделать шаг. Чья-то мозолистая рука закрыла ей рот и нос. Рука пахла металлом и оленьим потом. Чёрная тень в широкополой шляпе встала перед ней и полная луна за головой притворилась ангельским нимбом. “Ангел” сказал: “Ххек!” и страшная боль пронзила её солнечное сплетение.