В плену искушения (СИ) - Кофф Натализа - Страница 37

В итоге Рустам не нашел в себе сил, чтобы вернуться в спальню. Подтолкнул жену к огромной ванне, врубил воду и принялся доказывать своей малышке, как сильно ее любит.

Маруся не очень сопротивлялась, наоборот постанывала от удовольствия, целовала в ответ пылко и жадно, даже кусалась. Словом, Рустаму удалось отвлечь ее от грустных мыслей. Потом, когда стихла страсть, Рус завернул Марусю в огромное полотенце и отнес в постель.

Дневной сон сморил девчонку, а Рустам устроился на кровати рядом. Лежал, перебирал влажные девичьи локоны и размышлял о том, что сказала Маруся.

Ведь и правда. Сколько раз они занимались любовью за все это время. А «залета» нет.

Рус взглянул на свою правую руку. Золотой ободок плотно обхватывал безымянный палец. У Нагашева под грудиной разливалось тепло всякий раз, когда он смотрел на это неброское украшение.

Сжал руку в кулак.

Появилась мысль, что совсем не в Маруське дело. Это он, Рустам, виноват в том, что беременность пока не наступила. Что это ему наказание такое. Ведь сколько зла он успел натворить за то время, пока шел к намеченной цели. Сколько бойцов уложил на больничную койку. Да и так, вне клетки, сколько жизней сгубил.

Маруся пошевелилась во сне, перевернулась, обняла Руса хрупкой рукой, прижалась носом к плечу и затихла.

– Прости меня, малышка, – выдохнул Рустам тихо, чтобы не разбудить задремавшую Марусю. На душе было погано. Видел же, как девчонка огорчилась. Выходит, и она хочет ребенка от него. Пусть еще и двадцати ей нет. А мысленно уже готова к материнству.

Нагашев вспомнил, как когда-то услышал от сестры слова о том, что возраст не важен. Что матерью можно стать и в восемнадцать, и в сорок. Главное – отношение и нужный человек рядом. А Маруся, кажется, вбила в головку, что ребенок им непременно нужен прямо сейчас.

Рус не возражал. Он и сам так считал. Просто еще не до конца поверил в то, что Маруся навсегда выбрала его. А так, с ребенком, уже не отвертится. Рус точно привяжет ее к себе намертво. Пусть и подло это со стороны Нагашева.

Но что-то не вышло, что-то пошло не так. И в этом он, Рустам, виноват. Не смог дать любимой того, чего она хочет. А ведь обещал выполнять любые ее желания и капризы.

Нагашев мысленно посчитал сроки. Хорошо. Ладно. Все что потребуется с его стороны – он сделает. Главное, чтобы Маруся улыбалась.

Глава 47

Через несколько часов самочувствие Маруси ухудшилось. Настолько, что Рустам, не слушая возражений, вызвал врача. Спустя еще полчаса малышка оказалась в клинике, в отдельной палате, а Рус – за дверью. Врачи отказались его впустить.

Рустама охватил дикий страх. Но он осознавал, что паниковать нельзя. Сейчас он очень нужен Марусе. А ей там, за дверью, еще страшнее от неизвестности.

Нагашева убивала суета, возникшая вокруг малышки. Врачи пусть и действовали слаженно, выполняя работу, а все равно раздражали Руса своим равнодушием. Словно Маруся – одна из многих. Но ведь это совсем не так! Его малышка – единственная и неповторимая.

Рустам не сразу среагировал на звонок. Даже не сразу понял, кто и что ему говорит.

Семен. Друг болтал о чем-то веселом. А Рустам не сразу сумел взять себя в руки. Утром у них с Марусей рейс домой, а они здесь, в госпитале.

– Маруся в больнице, – сипло произнес Рустам, а Сема вмиг притих.

– Где? – только и спросил Заверин, по голосу друга понимая, что ситуация непростая.

Рустам с трудом произнес название клиники. Убрал телефон в карман. Перехватил медсестру за руку. Благо, персонал неплохо говорил на русском. Нагашев потребовал встречи с главврачом.

Что именно рассмотрела женщина в глазах Руса – неизвестно, но тут же проводила его на административный этаж. А далее начались формальности. Рустам говорил кратко, лаконично, сдержано, а внутри – тайфун. Хотелось мчаться к Марусе, взглянуть на нее, хотя бы на расстоянии, а в идеале – прижать к себе.

Нагашев перевел крупную сумму на счет организации. В ответ получил лучшие условия, которые предоставляла клиника. И ему бы успокоиться немного, ведь малышка в надежных руках профессионалов. А дышать все равно было тяжко. Да и не дышал он, так, хватал воздух урывками, все больше погружаясь в состояние ледяного бешенства.

Его пустили к Марусе, когда состояние стабилизировалось. Малышка спала. Рус сидел рядом, осторожно, но крепко держал ее прохладную ладошку в своих ладонях, прижимался к ней ртом, жадно вдыхал тонкий аромат, родной и любимый.

Мысленно повторял, что не отпустит. Не отдаст никому. Никогда.

Сходил с ума. Плохо понимал, что вообще случилось, почему так вышло. Врачи что-то говорили ему, а он не понимал.

Лучше не стало, когда в палате появились родители Маруси. Рустам не сразу заметил Зверя и Лину Марковну. Сидел, сгорбившись, точно непосильный груз свалился на его плечи, прижал, придавил к земле. И только хрупкая ладонь Маруси удерживала его от бездны.

Рус не сразу среагировал, когда Алексей Сергеевич сжал его плечо рукой. Вздрогнул даже. Почувствовал себя еще поганей. Ведь не уберег он дочку этого человека. Не справился, выходит.

– Рустам, дорогой, – всхлипнула тихо Лина Марковна и тут же обняла его так, как обнимала своих детей, погладила по голове. – Вместе мы со всем справимся.

Рус по инерции кивнул. А в груди сжималась пружина. Напряжение достигло пика. Нагашев понимал, что вот-вот сорвется. Сил сдерживаться больше не было. Слишком огромным оказался страх за любимую.

– Я побуду здесь, – проговорила мама Маруськи. – Леша, организуй мальчику кофе. Заодно перекусите. Маруся не обрадуется, когда проснется и увидит мужа в таком состоянии.

Рус с великим трудом подавил возражение. Не хотел он и на шаг отдаляться от малышки. Но ведь Лина Марковна права. И потом, Русу срочно нужно было движение. Иначе он просто взорвется.

Прежде, чем выйти из палаты, Рус жадно втянул носом Марусин аромат, прижавшись к ее щеке. Словно только так мог дышать, жить.

И вышел вслед за Зверем.

Уже в коридоре Нагашев попытался заговорить с тестем. Взять вину на себя. Сказать, что не уследил за самым дорогим, самым ценным сокровищем, которое у него было.

Но наткнулся на тяжелый взгляд Зверя. Затих. Закрыл рот. Сжал кулаки. Сейчас он был бы рад, если бы Заверин вмазал ему хорошенько. Чтобы физическая боль стерла хоть немного тех опустошающих, разъедающих его изнутри чувств из смеси страха, бессилия, неизвестности.

– Алексей Сергеевич! – невнятно пробормотал Рустам.

– Не чужие же, чтобы по отчеству звать. Обижаешь, – дернул головой Зверь и положил твердую руку на плечо пацана.

Рустам всегда был для Заверина другом. Пусть и в сыновья Рус ему годился, а все равно у них было немало общих тем, они одинаково смотрели на многие вопросы. Заверин даже не очень удивился, когда его дочка выбрала именно Нагашева.

Сейчас, глядя в глаза, по-детски растерянные, Алексей Сергеевич лишний раз убедился, что любит этот мальчишка его младшую дочь.

А еще Зверь видел, как пацана корежит всего. И, вероятно, сил у Руса уже не было. Зверь отлично знал характер Нагашева и мог спрогнозировать потери.

– Денис с врачами уже разговаривает. Узнаем все в подробностях. Не кипятись, – говорил Заверин.

Рустам кивнул. Сжал кулаки. Перед глазами пелена.

Опоздал Алексей Сергеевич с предупреждением. Не справился Рус со своими эмоциями. Не мог он собой управлять, когда знал, что Маруся там, под капельницами.

Физическая боль не отрезвила. Рус даже и не понял, что со всей дури колотит кулаками в стену. Сам не осознал, как оказался на лестничном пролете, ведущем к запасному выходу. Не знал, сколько времени прошло. Перед глазами стояло только бледное личико его малышки.

– Все, хоро́ш! – рявкнул Зверь, но Рус не успокаивался. Сбивал в кровь кулаки о кирпичную кладку.

Нагашева все же удалось оттащить от стены. Молодой мужчина рвано дышал, но не пытался высвободиться из захвата.