Наши параллели (СИ) - "Alexa Smith" - Страница 51

Я понимала состояние отца. Оба в глубине души мы боялись, что вдруг эта ситуация повториться? Что если теперь она откажется от нас? Я покачала головой, не веря собственным мыслям. В конце концом не могла же мама просто так оборвать абсолютно все связи со своей семьей, возможно, они сделали, что-то непростительное. Моя мама страшна в гневе, но она не клиническая идиотка.

— Поговорим с ней, — предлагаю я отца, повернув голову к нему, — всё будет хорошо. Даже самые хорошие всадники порой падают, но если в них есть сила духа и храбрость — они поднимаются на ноги, и несмотря на страх и боль, вновь садятся в седло. Мама сильная. Она справиться, а мы поможем.

— Ты права. — признаёт папа и обнимает меня. — Но откуда ты знаешь про всадников?

— Есть у меня знакомые. — улыбаюсь я, вспоминая тренировки в поместье Бедфордов.

После этого мы с папой пошли в магазин, правда сначала я хотела отказаться и поседеть дома, но потом поняла, что он очень тоскует по маме, которая не явилась до сих пор, поэтому я вышла из зоны комфорта. На улице было не очень холодно, что меня даже как-то расстроило. Уже весна. Я так любила волшебную зимнюю пору, а теперь мне вновь придётся ждать целый год и молиться, чтобы выпал нормальный снег. В детстве я мечтала жить где-нибудь в Норвегии или Швейцарии. Да и сейчас бы не отказалась от этим умопомрачительных пейзажев с горными хребтами. Каждый год лелеяла мечту узреть Альпы в непосредственной близости. И невзирая на мою безграничную любовь и преданность Хьюстону, я бы выбрала снег и зиму, потому что для меня это время года самое настоящее проявление сказки.

— На пасху к нам приедет Джереми. — сказал папа, пропуская меня в магазин.

Джереми Марлоу являлся папиным младшим братом, но разница в возрасте у них была всего лишь два года. В последний раз я видела Джереми и его семью почти ровно год назад — на Пасху. Это была нашей маленькой традицией на этот праздник. Каждый год мы ездили друг к другу, а в этом же году их очередь навещать нас и Хьюстон. Джереми был точной копией папы, только на пол головы ниже и шире в плечах. Отец рассказывал, в их в детстве многие считали братьев близнецами. А вот его жена, Офелия, была полной противоположностью моей мамы — открытой и весёлой душой любой компании. А их дочери в этом году должно исполниться семнадцать. Чём-то наши семьи были даже похожи.

— Ты не рада?

— Наоборот! — восклицаю я, и взяв тележку, опираюсь локтями на её ручку. — Мы все праздники отмечаем с Треви, как-будто застряли а необитаемом острове и людей больше вокруг нет. Словно на этой семейке свет клином сошёлся. День Калумба, — я загибаю палец, — День Благодарения, Рождество, День Мартина Лютера Кинга и даже Хеллоуин! — после того как я загнула пятый палец, я развожу руки в разные стороны под сдержанный смешок отца. — Я не переживу ещё и Пасху. Тем более это единственное время, когда я вижусь с Эмбер. А она ведь моя двоюродная сестра!

— Я знаю, дорогая, но что поделать. — папа берёт с полки продукты и складывает в тележку.

Брат моего отца со своей семьёй жили в небольшом штате Мэн на другом конце материка. Именно расстояние мешало нам с Эмбер видеться. Я не стала думать как несправедлива жизнь, потому что кому как ни мне это знать? Почему-то я подумала об однообразии всех праздников, которые прошли, и мне это не понравилось. Единственный день, который сильно отразится в моей памяти — это четырнадцатое февраля, и то только из-за того, как нелепо Калеб брякнулся в снег с подарком для Зои, и как мы с подругой пытались достать его оттуда. Это было весело. Легкая улыбка скользнула по моему лицу, и я окончательно потеряв отца из виду, завернула почти пустую тележку за стеллаж.

— Ты чего спишь? — спросил знакомый голос совсем рядом.

Я вздрогнула, но не показала виду, а потом повернула голову налево. Рядом с полками всяких чипс и сухариков стоял Маккензи. Я удивилась как его могло занести в мой район в позднее время, если он жил вообще в другом месте. Я подтолкнула телегу к нему и кивком поздоровалась.

— А ты что тут делаешь?

— Ты не ответила.

— Ты тоже. — лукаво ухмыльнулась я. Мне нравился характер Маккензи, хоть сам парень меня иногда и бесил.

— Отвечать вопросом на вопрос невежливо, что б ты знала. — парень слегка наклонил голову на бок, рассматривая меня. — Не знал, что ты любишь печь пирожные. И шоколад.

Я проследила за его кивком и поняла, что в основном в полупустой тележке лежали коржи, формочки для кексов и мука. И огромная плитка шоколада, по которому я просто с ума схожу. Я слабо улыбнулась. Папа любил готовить, готовка занимала его мысли, когда тот переживал или нервничал, и заставляла сконцентрироваться исключительно на рецепте. Моим занятием, которое бы отвлекало меня от тяжести и бренности будних дней были танцы. Я танцевала практически каждый день в своей комнате, пытаясь выплеснуть эмоции в таком формате, вместо того, чтобы кричать и плакать.

— Ты многое обо мне не знаешь, Муррей. — я вновь подняла глаза на него.

— Например? Какие у тебя скелеты в шкафу? — он вопросительно поднял бровь.

— Их достаточно, чтобы задавить того, кто попытается открыть этот шкаф. — я захлопала длинными чёрными ресницами. — Я не буду обсуждать это в супермаркете.

— Я просто хотел сказать, что поддержу тебя на выборах.

— Серьёзно? — мои глаза округлились, а губы сложились в букву "О".

— Ага, — он небрежно пожал плечами, — это как настоящие выборы. Можно остаться в стороне, но всё равно хочешь попробовать побороться за фаворита…

— Так я твой фаворит? — усмехаюсь я.

— Из двух зол нужно выбрать меньшее — это ты. — Маккензи опёрся руками о противоположную сторону моей тележки. — Я не переношу Энн на дух.

— Я расценю это как комплимент, имей ввиду. — я дёрнула тележку на себя. — Мне нужно идти, но я буду благодарна тебе, если те сдержишь своё слово.

— Я не собираюсь его нарушать. Увидимся завтра, Марлоу.

Губы парня слегка дрогнули в улыбке, и он исчез в толпе посетителей. Что ж мне не помешает его голос в копилку. Всё же было странно видеть Маккензи в этом районе в такое время. Ладно, похоже, что я уже придираюсь. Я нашла папу, несущим продукты на руках, мы оплатили покупки и вернулись домой. По дороге мы вспоминали прошлогоднюю пасху, когда мы ездили на пикник за город. Ту весну я могла по праву назвать самой лучшей весной в моей жизни, в основном благодаря Зои и Калебу.

Когда мы вернулись домой, то обнаружили мамину чёрную шубу на вешалке и высокие сапоги такого же цвета. Сняв верхнюю одежду, я вместе с папой прошли в гостиную, надеюсь, что с мамой всё хорошо. Она сидела на большом белом диване и что-то печатала на компьютере сосредоточенным видом. Она подняла острый подбородок и стрельнула в меня глазами. Её короткие идеально прямые тёмно-русые волосы едва касались плеч. Папа говорил, что когда они только познакомились локоны у мамы были куда светлее, потом она начала краситься.

— Мэй. Что нового? — спросил папа, не желая на прямую задавать по-настоящему волнующий его вопрос, потому что знал, что маму это может задеть.

— Кто-то скупил акции компании. Мне нужно закончить договор. — ответила мама.

Мы с отцом переглянулись и спокойно выдохнули. Если она говорит о работе в таком тоне, то всё действительно хорошо. Возможно, ночёвка у Мэйви Треви дала какие-то плоды. Я помогла папе разобрать пакеты, а потом и приготовить банановые кексы, которые он так любил. Сколько себя помню веселилась и чувствовала себя умиротворённо рядом с папой, а мама для меня всю жизнь была неким строгим экзаменатором или надзирателем. Мама учила меня вести себя в обществе, пытаясь держать меня в узде на коротком поводу, в то время как папа старался расслабить верёвки, чтобы их дочь веселилась.

После ужина я сразу же ушла в свою комнату, думаю родителям стоит выяснить отношения наедине. Да и у меня есть дела. Я села за стол, позвонила Тео по видео звонку и поставила телефон перед собой. Пока я ждала ответа, достала тетради и учебники по английскому и истории. Спустя какое-то небольшое количества раздражающих гудков на экране смартфона отобразился Тео в домашней одежде и мокрыми тёмными волосами, торчащими в разные стороны. Он выглядел мило.