Добивающий удар (СИ) - Птица Алексей - Страница 31

Керенский же, выйдя от Блюменфельда, сразу направился обратно в свой кабинет, работать, работать и ещё раз работать, как завещал нам дедушка Лени… Тьфу, лезет же всякая мерзость с пионерских времён. Надо работать, одним словом. Ему нужен был ещё один генерал для беседы и один атаман, то есть, генерал Маннергейм и есаул Семёнов. Планов было много, планов громадьё, а реализовать их было некому, увы.

Из кабинета военного министра Керенский стал звонить своим подчинённым, начав с начальника Совета общественного порядка генерала Брюна.

— Валентин Николаевич, прошу вас отдать указания об освобождении тюрем от убийц.

— Каким образом?

— Мы уже об этом с вами как-то разговаривали. Раз так, то тогда прошу вас приехать ко мне, я всё вам объясню и прихватите с собой ещё и полковника, точнее генерала, Раша, звание я ему присвою сегодня же.

Второй звонок был уже Климовичу, которого он также вызвал к себе. Постепенно в здание правительства съехались все трое.

— Господа или товарищи, — начал Керенский, когда все приглашённые собрались. — Нам предстоит многое обсудить. Начнём с главного — с репрессивных шагов. Мною уже приняты меры в этом направлении, но продолжается хаос, господа. Я прошу вас заметить, что это решается только порядком и больше ничем. Законы у нас есть, но они не действуют. Смертную казнь вводить снова пока преждевременно, но безопасность страны под угрозой и поэтому необходимо принимать самые жёсткие превентивные меры. Это можно сделать по-разному, например, при перевозке по этапу, предотвращая массовый побег.

Все промолчали, соглашаясь или не соглашаясь.

— Да, это о плохом. Но сначала о хорошем! Полковник Раша, я поздравляю вас с присвоением генеральского звания.

Полковник встал.

— Я оправдаю ваше высокое доверие, господин министр.

— Не сомневаюсь. На вас, генерал, ляжет вся работа по поиску дезертиров и поимке их на вокзалах. Ваша железнодорожная гвардия получит дополнительно к денежному довольствию ещё и продуктовый паёк, на этот счёт я распоряжусь. Также я попрошу вас создать в своём учреждении отдельный отдел, который будет бороться с диверсантами и обеспечивать охрану промышленных предприятий, пороховых и артиллерийских складов. Я распоряжусь в своём новом качестве о выделении вам пулемётов и любого другого оружия.

— Я думаю, что не стоит, господин министр.

— Здесь я думаю, господин генерал, а вы вносите свои предложения! — резко оборвал его Керенский. — Есть у вас предложения по поводу оружия?

— Никак нет, — по-военному отчеканил генерал.

— Хорошо, всё точно, ясно и без суеты. Вы получаете со складов пулемёты и броневики, и каждый вокзал должен представлять собой укреплённую крепость. Укомплектуйте их мешками с песком, создайте круговую оборону, контролируйте каждый метр станций и депо. Особенно депо. Каждый железнодорожный рабочий должен знать, и инженер тоже, что за пособничество врагам нашего государства, прикрывающих своё предательство различной болтовней, они жестоко пострадают.

Возьмите под свой контроль все основные дороги, насколько это возможно, особенно мосты и перекрёстки. Перевербовывайте людей, деньги вам выделены. В общем, делайте, что хотите, но все пути внутри империи должны быть перекрыты. В случае открытого сопротивления — задерживайте, в случае вооружённого — расстреливайте на месте. Будем оформлять это как самооборону. Соответствующее распоряжение министру юстиции я дам. Он подготовит проект закона и утвердит его. Но можете не сомневаться, он вступит в силу, однозначно… да, и не забывайте про Сибирь и Дальний Восток, они тоже должны быть усилены, хоть и меньше, чем запад и центр России.

— Есть, — только и смог ответить новоиспечённый генерал и зашуршал по бумаге пером, торопясь записать полученные приказы.

— Валентин Николаевич, — обратился к генералу Брюну Керенский. Вам тоже предстоит поработать, для этого нужно выделить из своего состава принципиального человека и поставить его и ещё нескольких людей над китайцами Жен-Фу-Чена. Китайцы сформируются в отдельные небольшие отряды и будут входить в состав расстрельных команд при тюрьмах. Я, прекрасно зная ваше отношение к этому, решил снять с вас часть ответственности. Это к началу нашего совещания.

— Но мы же потопим Россию в крови!

— Нет. Расстреливать будут только по приговору суда, но это наказание неотвратимо, вы поймите, что положение на фронтах порождает тысячи дезертиров, готовых на всё ради своего пропитания и развлечений. Среди них попадаются разные люди. Кто-то оступился, кто-то почуял воздух свободы, и он ударил ему по мозгам, а кто-то был сражён наповал вседозволенностью.

Всех этих людей мы будем отрезвлять принудительно и введём в конце концов обратно смертную казнь. И кто-то должен будет это реализовывать и лучше, если это будут пришлые люди, чем ваши подчинённые. Сегодня они их, завтра они нас. Всё сильно взаимосвязано, господа. К тому же, у нас просто иногда и не будет другого выхода. Тот, кто убивал ради денег и грабил, убивая, никогда уже не вступит на путь исправления, а у нас идёт война и не до жалости, когда вся страна держится на одном волоске от скатывания в пропасть.

— Я понял вас, господин министр, — сдавленно произнёс Брюн и тоже стал что-то чиркать на листе бумаги, наверное, карикатуру на Керенского.

— Теперь с вами, Евгений Константинович. Нам необходимо создавать секретный отдел по Финляндии, она здорово беспокоит меня своей непредсказуемостью. Оттуда к нам открыто забрасывают диверсантов, шпионов, продажных революционеров. Это делают практически все и не только Германия. Непонятна позиция шведов, и что там делают на границе английские офицеры? А мы только разводим руками, потому как ничего не можем поделать. У них, видите ли, самоуправление. Нужно с этим разобраться, и мы сегодня в Смольном сделаем в этом направлении первые шаги. Кстати, полковник Раша, я говорил вам, чтобы вы убрали оттуда английских офицеров? Пока эта территория принадлежит Российской империи, там не должно быть никого, кроме русских пограничников.

— Я вас понял, господин министр, — и, не желая отставать от своих коллег, Климович тоже зашуршал пером по чистому листу бумаги. Полковник Раша кивнул и продолжил писать.

— Ну, если всем всё понятно, господа, тогда прошу всех за работу!

Как только генералы вышли из кабинета, Керенский сразу же принялся названивать министру финансов Шипову. Найдя, он вызвал его в правительство. Положив трубку на рычаги телефона, Керенский позвал адъютанта.

— Велимир Богданович, прошу вас сообразить мне чаю. Жаль, мы не в Бразилии или на Востоке. Сейчас днём с огнём не сыщешь кофе, а про какао и говорить даже нечего, да, Велимир?

— Так точно, господин министр.

— Да, а так бы хотелось выпить чашечку какао, закусить шоколадом, налить рюмку коньяку, положить дольку лимончика и одним махом — хлоп.

Адъютант пожал плечами.

— Возможно, в Елисеевском можно найти и кофе или какао, и лимон. А коньяк у меня есть, не Шустовский, конечно, французский, но тоже хорош.

— Да, это я так, поручик. Прошу вас принести мне чай сладкий и дольку лимона. Не найдёте, тогда просто чай. И вот деньги вам на это. Нужно запас сделать еды и чая, а то в буфете мало что есть, а жрать иногда так хочется, что спасу нет. Вы в магазин при случае если пойдёте, так купите сушек или сухарей сладких с изюмом. Сделайте запас плюшек, чтобы было чем перекусить до обеда или ужина.

— Всё сделаю, как прикажете, Александр Фёдорович.

— Ну, вот и славно, спасибо.

Аристархов ушёл, а Керенский вспомнил, как он предлагал должность министра финансов Шипову. Тоже всё не так просто было. Для этого ему пришлось лично съездить в Госбанк. На пороге банка его встретила охрана из недавно нанятых комиссованных военных. Но в целом, службу охраны составляли не военные, а те, что по счастливой случайности или протекции попали сюда и теперь усиленно держались за свои должности.

— Иван Павлович, — обратился тогда к Шипову Керенский, — а как вы смотрите на то, чтобы стать министром финансов?