Добивающий удар (СИ) - Птица Алексей - Страница 25

— Присаживайтесь, Иванычи, гостями будете. Не желаете ли супчика?

— Нет, спасибо, Саша, мы сыты.

— Сы-ты! Угу, — по складам промычал Керенский. Прожевав и отставив тарелку, внимательно посмотрел на обоих.

— Так что вы от меня хотите?

Коновалов с Терещенко переглянулись. Помявшись, Коновалов продолжил.

— Мы пришли с тобой поговорить о моей бывшей должности министра торговли и промышленности.

— Ааааа! — протянул Керенский. — Но я с тобой, Саша, не хочу разговаривать без бутылки Шустовского коньяка, потому что ты нагоняешь на меня тоску своей навязчивостью.

— Александр Фёдорович, ты что такое говоришь? — Коновалов опешил, Терещенко молчал.

— То, что нужно, то и говорю. Надоело всё, страна катится в тартарары, а вы пришли должность кому-то выспрашивать. Позвольте, это случайно не кто-нибудь из вашей среды толстосумов и промышленников? Аааа! Позвольте догадаться, наверное, это кто-то из купцов Рябушинских? Весьма интеллигентные люди, к тому же богатые, да ещё и старообрядцы. Всё одно к одному. Я устал уже от вас, ребята, от вашей доброты, от вашей ласки. Кого вы мне хотите подсунуть?

Керенский действительно устал, ему и вправду хотелось дать по морде кому-нибудь, да так, чтобы нос аж набекрень. Нажраться, как свинья, тоже хотелось, но не сейчас. Поэтому последняя фраза получилась очень резкой.

— Саша, — Коновалов сел напротив него. — Я понимаю, что ты устал и очень злой, но ведь ты сам так сделал, что тебя не обойти и не объехать. Никого, кто был бы сейчас авторитетнее и при власти, в стране нет, за исключением генералов, но ты же сам вышиб у них из-под ног землю своим приказом № 1. Я теперь понимаю, как это было верно. С тобой все считаются и уже начинают опасаться. Мы предлагаем тебе помощь своими связями и, если понадобится, то и деньгами.

— Кого вы мне хотите подсунуть?

Ответил Керенскому Терещенко.

— Александр Фёдорович, ситуация начинает выходить из-под контроля. Мы с Коноваловым не смогли с ней справиться, и вы понимаете почему. Нам были даны указания, такие же указания получили и вы, но ситуация неопределенна. Вы один знаете, как из неё выйти. Народом овладело безумие свободы, это уже очевидно. Мы предлагаем вам назначить на пост министра торговли и промышленности миллионера Николая Александровича Второва. Он намного больше знает, чем мы вдвоём. Нам стоило огромного труда уговорить его согласиться на эту должность. Он согласился, теперь дело только за вами.

Керенский молча придвинул к себе жареную рыбу и стал торопливо есть, разламывая её жирными руками, чем шокировал обоих фабрикантов. Но они сочли это очередным вывертом измождённой психики Керенского и предпочли не обращать на выходку внимание.

Керенский же, поглощая рыбу, размышлял над сказанным, наконец, наскоро обдумав предложение, сделанное «друзьями», он ответил.

— Хорошо, вы понимаете, что сейчас только от меня зависит очень многое, если не всё. Но что я получу в обмен, какие гарантии? Сейчас всё продаётся и покупается, господа. Особенно дешёвой стала совесть. Она стоит сущие копейки, даже гроши. Так что я получу взамен? Забастовки, вооружённый мятеж? Предательство в угоду Антанте или что попроще?

— Александр, мы и не думали о том, что это всё, что ты перечислил, возможно по отношению к тебе, — сказал Коновалов.

— Вы?! Возможно, но не я. Я готов пойти вам навстречу и создать наполовину капиталистическое правительство в разрез с чаяниями народа и солдат, но вы должны понимать, что это будет не просто так, и обмануть вам меня не удастся ни под каким предлогом. Я предлагаю вам дополнительно профинансировать мои службы МВД в Москве, чтобы они усилились и могли контролировать власть, а не быть немыми свидетелями раздрая и преступного хаоса.

— Мы согласны.

— Хорошо, тогда и я согласен.

— А кого ты планируешь рекомендовать на должность председателя Временного правительства? — спросил обрадованный Коновалов.

— Сенатора планирую, вы будете здорово удивлены. Но он — нейтральная фигура, которая будет подконтрольна мне. В этом можете не сомневаться, а если и попытается вести свою политику в ущерб моей, то я ему не завидую. Его фамилию я озвучу завтра и без особой огласки. Шок и трепет народа надо сгладить неясностью и молчанием.

— Да, тогда всё ясно. Мы пойдём, раз всё улажено.

— Хорошо, но ты, Саша, пришли мне коньяку шустовского, один выпью на ночь, сам на сам. Всего хорошего.

— Да-да, я сейчас же распоряжусь, — и они оба удалились, оставив Керенского оттирать жирные руки бумажной салфеткой.

«Что же, — подумал он. — Вот и ещё одна проблема разрешилась, теперь нужно провести митинг и подобрать нужные слова, чтобы озвучить еврейскую фамилию председателя. Но это будет завтра, а сегодня надо встретиться с Булацелем и Никольским, их должны уже были найти, наверное. Меньшиков обещал, Меньшиков сделает».

Надежды Керенского оправдались и поздно вечером оба монархиста оказались у него в Смольном. Павел Фёдорович Булацель и Борис Владимирович Никольский были абсолютно разные люди, но объединяло их одно — понимание сути природы русского человека.

Их привели к Керенскому после девяти вечера. Булацель, худощавый человек со строгим лицом остро взглянул на Керенского. Никольский был налысо выбритый, немного пухлый, имел длинные, красиво подкрученные усы, и он тоже внимательно смотрел на Керенского, словно удивляясь, при этом.

— Господа, прошу присаживаться, — начал Керенский. — Вероятно, вы гадаете, зачем я вас нашёл и вызвал к себе ночью? Не стоит думать обо мне плохо, я просто вынужден был так поступить. Положение дел сейчас таково, что мне приходится искать всё новые и новые пути спасения государства. И вот один из путей привёл меня к вам.

— А вам известно, что мы монархисты? — ответил Булацель, сверля глазами Керенского.

— Естественно, я это знаю.

— Но вы буквально на днях заявили о том, что на вас совершенно покушение монархистом, из-за чего разъярённая толпа стала вылавливать по всему Петрограду членов императорского дома. Насколько я знаю, есть даже убитые и раненые среди них. Великий князь Михаил Александрович чудом избежал гибели из-за вашего заявления.

В разговор включился и Никольский.

— Господин министр, вы ведь арестовали Николая II и сразу заключили его в Петропавловскую крепость, по вашим же словам. А сейчас почему-то якшаетесь с нами… Это непривычно и непонятно нам.

— Всё так, господа, но и покушение никто из нас не выдумывал. Оно действительно было и его совершил монархист полковник Герарди, уж не знаю, почему. На допросах он вещает, что это его самостоятельное решение. Но дело не в этом.

— А в чём? — тут же спросили оба.

— В том, что мне нужно реорганизовать свою партию из леволиберальной в праволиберальную, насколько это возможно. Да-да, я знаю, что вы мне хотите сказать, слишком крутой поворот, так не получится и так далее. А вы попробуйте, не уходите в тень, не умывайте руки и не прячьтесь в свою раковину. Вас всё равно там найдут и достанут. Никому не интересны ваши заслуги перед государством, более того, за это вас и распнут. Поверьте мне, я знаю, о чём говорю. Единственный для вас выход — это возглавить мою партию, став её лидерами.

— Вы просто не представляете, о чём вы говорите, — сказал Булацель, — вы правы, но это невозможно на сегодняшний день. Мы против революции, мы за прежний строй, но император отрёкся и нам больше не за что бороться. У нас нет больше почвы под ногами, самодержавность уничтожена.

— Хорошо, пусть так, моя партия не будет иметь успеха, монархистская тоже, тогда создайте свою, с моей помощью, соберите туда неравнодушных людей, а потом я показательно её возглавлю. Сделайте её не монархической, а центристской, переходящей в… Одним словом, вам предстоит многое сделать. В конце концов, я могу быть и беспартийным, это не имеет особого значения в свете сегодняшней вакханалии. Вам же надо создать с нуля партию и лучше, если она будет без всяких приставок, типа социалистическая, рабочая и так далее. И также не будет ярой монархической, а скорее, консерваторской.