Старшая школа Йокай 2 (СИ) - Кемпф Станислав - Страница 22

— Значит, нужно просто принять как данность: для нашего друга каникулы хотя и станут удачными, но мы к этому отношения иметь не будем, — я был настроен очень спокойно. Каждый проводит свое время так, как ему кажется правильным. Если Изаму в раю, кто мы такие, чтобы ему мешать? А если совсем уж понадобится, всегда можно отобрать скатерть. Проголодается — вылезет.

Уэно вышла из комнаты, помятая и недовольная.

— Я не знаю, куда вы собрались, но мне тоже туда надо. И чтоб никаких спойлеров.

Квадроциклов потребовалось всего два. Кавагути, раздолбай, до сих пор не завязал дзюбан. Впрочем, его довольная морда была достаточным аргументом, чтобы оставить всё как есть. Не я же обгорю к вечеру.

Пропрыгав по грунтовкам, чтобы срезать путь, мы въехали в типичный поселочек. Вывеска была снабжена стрелкой вправо и гласила: «СОВХОЗ „СОВЕТЫ ИЛЬИЧА“».

— Ильича? — заинтересованно спросила Томоко. Видимо, мавзолей до сих пор не отпустил великаншу, задевая потаенные струны души.

— Нет, тут нет лича Ленина, — покачал головой я.

Мы повернули к центру села. На небольшом броневичке стоял собственной персоной…

— А? ААА!!! — Томо яростно тыкала в него пальцем. Видимо, ей очень хотелось заорать: «нет, ну ты видел, видел?!»

— Това’ищи! Постоянный количественный ‘ост и сфе’а нашей активности позволяют оценить значение системы массового участия. Повседневная п’актика показывает, что консультация с ши’оким активом в значительной степени обуславливает создание новых п’едложений. ‘азнооб’азный и богатый опыт ‘еализации намеченных плановых заданий способствует подготовке и ‘еализации позиций, занимаемых участниками в отношении поставленных задач. Таким об’азом, постоянное инфо’мационно-п’опагандистское обеспечение нашей деятельности т’ебует от нас анализа нап’авлений п’ог’ессивного ‘азвития. Значимость этих п’облем настолько очевидна, что дальнейшее ‘азвитие ‘азличных фо’м деятельности влечет за собой инте’есный п’оцесс внед’ения и моде’низации…

— Томо-тян, успокойся, пожалуйста. Это не лич. Это Призрак Коммунизма.

— А почему так похож? — великанша трясла головой, пытаясь избавиться от наваждения и белого шума в голове.

— Потому что мы в музее!

— В музее коммунизма? — изумилась Уэно.

— А то ж, — я был рад, что здесь нашлось что-то по-настоящему удивительное.

Степан Дмитриевич, председатель совхоза, и его милая супруга Наташа показывали нам музей. Мы уже успели ознакомиться с парком поломанной сельхозтехники, с клубом, совмещенным со зданием сельсовета, и теперь озирали бескрайнее поле. Небольшие кусты с рассеченными перистыми листьями занимали всё пространство, до куда хватало глазу.

— Вообще никаких «Советов Ильича», конечно, не было. В начале шестидесятых баба Клава при регистрации что-то напортачила. Когда дошло до верхов, название мозолило глаза, но никто из руководителей даже не заикнулся. Кто-то боялся показать себя идиотом: очень уж стыдно было, что, быть может, где-то существует особый том сочинений, где Владимир Ильич советы писал, а они об этом не знают. Да и опасно было.

— А я помню, как-то этот «том» даже появился и лежал с той поры под стеклом в дирекции. Давно дело было, — заностальгировала Наташа.

— Ну вот, а к восемьдесят шестому нам сказали, что совхозы — это несовременно, и выживайте по хозрасчету. Моя супружница тогда и скажи: Степа, а что мы выращивать-то будем, свекла всем без нужды, а морковка поперек глотки! — председатель глухо засмеялся, смахивая на огромного филина.

— А вариантов-то было немного, — ввернула его жена. — В России, знаете ли, из еды всегда в достатке ровно четыре ингредиента: капуста, картошка, кастрюля и сковородка. А по поводу картофеля не Новосибу с его чудным климатом тягаться с Черноземьем.

— Ну вот мы и решили, что раз все уже всё выращивают, а посуду мы до сих пор клепать не научились, чай не металлургический комбинат, посадим-ка коноплю. А ее в восемьдесят седьмом возьми и запрети!

— И что тогда? — вот теперь даже мне стало интересно.

— С той поры совхоз пытался выживать. Какое-то поле злаком засевали, какое-то картохой. Всё как-то плохо росло, как ни изгалялись. Народ тогда и повадился книжку с советами домой таскать, дескать, ответ в ней должен быть. Вот и продолбали ее во времени и пространстве, — хохотнул председатель.

Мы пили чай, сидя на веранде дома Степана. Председатель травил байки.

— Здесь расположена воинская часть. В семидесятые годы гонка вооружений очень резко прекратилась, и на следующем тайном собрании была поднята тема военных экспериментов по расширению сознания. Мысль о том, что в Америке уже есть военные экстрасенсы и телепаты, и мысль о том, что СССР не сделал ни одного шага в этом направлении, кого-то испугала. Был создан суперсекретный военный отряд № 13, ставший пионером астральных войн. Контракт на дежурную службу был полностью переписан, и туда вошли необычные новые условия. Мясо из рациона бойцов исключается. Занятия физкультурой заменяются йогой и медитацией. Боевая подготовка включала изучение свойств психотропных веществ и их употребление при определенных условиях. Здесь мы тоже пригодились — поставщиками работали. Позже стали поступать первые рапорты от бойцов тринадцатой части, и к их содержанию у руководства появились серьезные вопросы. Было ясно, что на диалектическом фронте наши силы похожи на пигмеев с копьями против бронированных танков противника. В часть потекли новые потоки психотропных веществ и рабочей силы. Постепенно отчеты стали рутинными. Власти сменились и, похоже, уже не слишком интересовались бюджетными расходами и распилами. Согласно сообщениям разведки, усилия Америки в приобретении экзистенциальных войск не увенчались успехом. То есть часть № 13 благополучно вырвалась вперед и перегнала всю планету. С другой стороны, их никто не расформировывал, и они фактически все еще несут дежурство.

— В смысле дежурство? — обалдел недзуми.

— В смысле тебе эту часть не покажут, придется поверить на слово, — ободряюще улыбнулся председатель.

— А что еще в деревне есть? — Томоко вдохновилась рассказом и жаждала подробностей.

— Целый один сельпродмаг «Счастье», библиотека, совмещенная с почтовым отделением, гостевой дом, совмещенный с рюмочной, и коттедж одного «нового русского», — без запинки перечислила Наташа. — Поблизости еще кладбище, пионерлагерь «Совенок», фабрика и группа туристов-палаточников. Ну, и совхоз с военной частью, но об этом мы уже рассказывали.

— А что на фабрике? — я искренне жаждал, чтобы Томоко не решила остаться в этом оплоте коммунизма.

— Да хрен его знает, — махнул рукой председатель. — Большинство поселковых сумело там поработать, но так и не смогли сказать, что делали. Кто-то точил детали, кто-то мешал химию. Что выпускали, никто не знает. Вроде кто-то собирал танки или тракторы. Кто-то молол муку… Но по этому поводу вообще никто не нервничал. Зарплату платили регулярно, путевки в дома отдыха были. Хорошая жизнь закончилась, когда взорвался пятый цех. Ночью окрестности полыхнули взрывами, небо было как утреннее. И никто так и не смог сказать, что ж там взорвалось. В пятом цеху не то никто не работал, не то если и работал, то не признавался.

Пока Степан отпивал чай из стакана, Наташа продолжила историю:

— Пожар был потушен, и на следующее утро выяснили, что пятый участок и цех покрыты какой-то плотной серебряной пылью. Проблема заключалась в том, что за цехом располагались склады готовой продукции. Народ запаниковал. Пришли какие-то важные люди, что-то тыкали щупиками, что-то замеряли, а потом наклеили пломбы на все двери и исчезли в столицу. Производство встало, фабрику закрыли. А потом появились охотники полазать по серебряной пыли. Кто-то оттуда не вернулся, а кто-то тащил воистину невероятные находки.

— Как я сейчас помню, приходят эти свалкеры со своими чудесами и давай показывать, мол, смотри, Степан Дмитриевич, осколки чужой цивилизации нашли. «Неломающийся трамблер», «неукрадаемая лестничная лампа», «мужские брюки подходящего размера, которые не жмут в бедрах», «непромокаемые шнурки», «динамовские кеды с нетрескающейся подошвой» и многие другие совершенно фантастические вещи.