Люди и нелюди - Дивов Олег - Страница 27

– Вы отказываетесь предъявлять обвинение?

– Да ну его…

– Как хотите. Между прочим, кошелек проверьте, – Гусев говорил очень мягко, ласково, даже чересчур, и интонации его показались Валюшку немного фальшивыми.

– Точно все на месте. Ой, спасибо вам…

Гусев заглянул в кошелек.

– Я вижу, тут куча мелочи, – проворковал он. – Вы не одолжите мне немного?

Женщина подняла на него удивленные глаза. Молчание длилось буквально секунду, потом изумление сменил интерес. Как любой потерпевший, которого брало под защиту АСБ, эта женщина сейчас чувствовала себя в полной безопасности. И даже более того. На короткое время она стала частью большой и непреодолимой силы. Одно ее слово – каюк мальчишке.

– Да хоть все берите! – заявила она твердо.

– Мне чуть-чуть, – Гусев запустил руку в кошелек.

Задержанный издал то ли стон, то ли всхлип.

– А теперь до свидания, – сказал Гусев женщине.

– Спасибо. Большое вам спасибо! Вы только не очень его, ладно? Ну, поучите, чтобы запомнил, но не до смерти.

– До свидания, – повторил Гусев. И улыбнулся.

Задержанный лежал на спине и затравленно смотрел на Гусева, который неспешно к нему приблизился.

– Вставай, сынок, – сказал Гусев, глядя на дисплей ноутбука, где отразилась вся короткая биография вора. – Да, негусто. И сделать в жизни ничего толком не успел, а вот угробить ее – всегда готов. Ты же одет вроде прилично. Зачем тебе воровать?

Парень, спотыкаясь, встал на ноги и опять тихо всхлипнул.

– Я в армию… – пробормотал он. – Призыва жду…

– И тебе в военкомате сказали – грабь, воруй, насилуй, армия все спишет? А?!

– Не-е-ет…

– Знаешь, что сейчас будет? – спросил его Гусев. – По идее мы и без заявления потерпевшей можем тебя оформить. Хватит того, что сами видели. И ты исчезнешь навсегда. Ты ведь серьезное преступление совершил, мальчик.

– Я… Я… Не хотел…

– Чего ты не хотел? Напасть на женщину и отнять ее личную вещь? Интересное кино. А знаешь, мальчик, почему за такое положена выбраковка? Потому что ты сознательно решил стать нечеловеком. Люди не нападают на людей и не отнимают их собственность. Получается, ты у нас нелюдь. Враг рода человеческого. Враг народа. Разве не так? Я неправ?

Воришка заплакал. А сам все косился по сторонам, прикидывая, как бы ловчее смыться. В переулке было пустынно, спрятаться не за кого. А игольник – это знают все – отлично бьет на полсотни метров. Да он и на ста метрах тебя уложит, если игла угодит в незащищенное место – затылок, например.

– Ты украл, ты хотел денег, – продолжал Гусев. – Отлично. Вот они, деньги. Посмотри… – он протянул раскрытую ладонь, в которой поблескивала россыпь монет. – Видишь? Я спрашиваю – видишь?!

– Угу-у…

– Я даю тебе шанс, мальчик. Я даю тебе возможность узнать, каковы они, эти деньги, которых ты так хотел. Ты ведь любишь деньги? Ты пошел ради них на преступление. Значит, любишь. Не можешь без них. Точно? Я угадал? Отвечай!

– Угу-у…

– Тогда попробуй, какие они, – мягко предложил Гусев.

И Валюшок, и задержанный непонимающе уставились на Гусева. А тот шагнул к парню вплотную и крепко взял его за глотку. И руку с серебром сунул ему под нос.

– Ешь, – все так же мягко приказал он. – Попробуй их на вкус.

«Ты с ума сошел, Пэ!» – хотел крикнуть Валюшок, но осекся. Сейчас они двое, ведущий и ведомый, находились в совершенно особых отношениях, когда поведение старшего не обсуждалось. Наоборот, старшего полагалось страховать, что бы он ни вытворял. Но страшно Валюшку стало. Даже не страшно, а как-то так… Нехорошо.

Это было словно в фильме Гринуэя: нереально и будто в другом измерении. Вор даже не попытался что-то сделать, он только давился и хрипел. А Гусев с руки кормил его деньгами.

– А теперь гуляй, – сказал он прежним безмятежным тоном, поворачиваясь к вору спиной и доставая сигареты. – Спасибо, Леша, прячь ствол. Пойдем-ка мы с тобой, дружище, врежем пивка.

Валюшок глядел через плечо Гусева, прямо в широко раскрытые глаза воришки. Тот стоял ни жив ни мертв. А Гусев смотрел на Валюшка и улыбался.

– Пойдем, Леша, – повторил он мягко. – Шоу окончено.

Валюшок медленно убрал оружие и бросил взгляд на сканер.

– Это стереть, запрос аннулировать, – махнул рукой Гусев. – Ложная тревога. Просто ложная тревога.

Он крепко обнял Валюшка за плечи, развернул и повел в сторону Арбата.

Позади раздался крик. Валюшок рывком освободился от гусевских объятий. Вор лежал на асфальте, конвульсивно содрогался всем телом и подвывал.

– Успокойся, Леша. Он не много съел, двух рублей не наберется. Пока ничего страшного не происходит. Это просто истерическая реакция.

– А что будет потом? – в ужасе спросил Валюшок.

– Откуда же мне знать, милый, – проворковал Гусев. – Кстати, интересно. Вернемся на базу, обязательно спрошу у доктора. Обязательно. Пойдем, выпьем по кружечке. В такую погоду отлично пойдет светлое и крепкое. Просто замечательно пойдет.

Вор колотился головой об асфальт. В окнах показались встревоженные лица, кто-то выбежал из арки двора и склонился над бьющимся в судороге телом.

– Видишь, уже все в порядке, – заметил Гусев, увлекая ведомого за собой. Сам он в это время нажимал кнопки, отменяя запрос.

Действительно, к чему запрос – ведь обвинения вору никто не предъявлял…

Глава пятнадцатая

Некто по кличке Писец объявился в Москве внезапно. Раньше он был известен, как поразительно наглый оптовый наркоторговец. Продавал тоннами – и выходил сухим из воды. Задолго до появления АСБ его неоднократно брали менты, но у Писца все везде было схвачено, поэтому каждый раз его со скрежетом зубовным отпускали. Хотя на вопрос: «Чем занимаетесь?» – Писец всегда честно отвечал: «Работаю вором в законе». Когда пришла новая эпоха и за такие заявочки появилась реальная возможность схлопотать пулю в череп, не отходя от кассы, – Писец исчез. Его искали долго, а потом махнули рукой. Немало подобных негодяев успело сбежать за границу. Осело в более демократичных государствах, где с такими, как они, всячески церемонятся и в случае поимки не депортируют на раздавленную фашистской диктатурой родину.

И вдруг до измученного бездельем опера дошли слухи, что Писец со дня на день посетит столицу. Капитан встал на дыбы и принялся рыть землю копытом. В итоге милицейский информатор сообщил конкретное место и точное время, когда Писца можно будет забраковать. Опер пожаловал в АСБ лично, и Гусев отметил, что давно не видел настолько счастливого и гордого собой человека.

Грех было над таким не подшутить.

– У тебя двойка, тебе и идти, – сказал Гусеву шеф. – Чтобы не отсвечивать. А с улицы вас подстрахуют.

– Заодно и пообедаем, – хмыкнул Гусев. Брать Писца нужно было в ресторане, где тот назначил «деловую встречу». – И что за кликуха такая – Писец… Какое-то другое слово напоминает. Но какое?!

– Фамилия у него – Пипия, – сказал капитан, неприязненно разглядывая Гусева. Оперу Гусев сразу не понравился: мало проявил энтузиазма, узнав, какая ему предоставлена честь.

Гусев повертел в руках фотографию Писца, на вид совершенно русского человека. Толку от фотографии было чуть, скорее всего Писец кардинально изменил внешность.

– Готов поспорить, что пока этот урод не купил себе звание вора, то ходил всего-навсего в Пиписках, – сообщил он.

– Откуда подробности? – насторожился капитан.

– Считай, интуиция. Насмотрелся на таких. Я этих героиновых баронов столько в расход пустил – тебе и не снилось.

– Ладно, Пэ, не заливай, – попросил шеф. – Никого ты к стенке не ставил. Что о нас люди подумают…