Я Распутинъ. Книга вторая (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 19

Мужики мои сибирские, да и остальные тоже, без малого рты пораскрывали – Европа-с! Прямо ария Лыкова из «Царской невесты» – иное все, и люди, и земля. Немцы, ордунг, чистота. «Во всём у них порядок образцовый, терпение, досужество в работах и рвенье неусыпное к трудам». Зуб даю, Римский-Корсаков когда писал, в виду имел как раз современную Германию.

Вот все вроде бы в Петербурге жили, трамваи видели – а все равно не то. Иной раз на Невском такого персонажа встретишь, как из помойки достали. А тут – нет, даже нищие одеты прилично. Сильно богаче страна, и какого хрена им не сидится, чего в драку лезут? Ведь раскатают их всем миром и нынешнее благополучие будет вспоминаться как золотой век. Еще бы, при инфляции в тысячу процентов.

– Ну что? Гуляем? – я повернулся к своим спутникам – Даю день роздыха.

Рейхстаг и Бранденбургские ворота, памятники аллеи Победы и Шарлоттенбург – посмотрели все, что могли. Съели по сосиске с красной капустой, выпили замечательного баварского темного. Зачем-то поперлись в подземку. Смазали все впечатление от имперского Берлина – дымящие поезда, сажа, толпы народу…

Вечером, когда мы вернулись в гостиницу, портье передал мне конверт и сообщил, что его оставили sehr wichtige Herren – очень важные господа. Внутри была записка, тоном, не допускающим возражений, мне предписывалось ожидать в девять утра сопровождающего, который доставит меня на беседу к весьма высокопоставленной особе. Варженевский и Дрюня по моей просьбе расспросили портье поподробнее и выяснили, что конверт доставил не почтальон, не курьер и даже не полицейский – чиновник министерства иностранных дел в сопровождении гвардейского офицера.

Ну вот… Пришла пора познакомиться с основными «игроками».

Глава 8

Утром я поднял всех ни свет ни заря. До полудня было полно времени – пора было избавляться от тифлисских денег. Они буквально «оттягивали руки» – достав из тайника в вагоне, так и таскали их с собой в чемоданах с двойным дном.

– Ох и резв ты Григорий Ефимович – простонал Распопов протирая глаза.

Видать без меня еще добавили в номере. Я заметил пустую бутылку шнапса, которая стояла под столом. Нет, ничего у русских за сто лет не поменялось. Как пьют – емкость сразу убирают, дабы в спорах не проломить в запале голову собутыльнику.

– Прям лучишься – согласился с Распоповым шурин.

А как не лучиться? Елена пришла ко мне в номер сразу как все разошлись, там же и осталась на всю ночь. «Заездила» меня по самое немогу. Но сначала пришлось выслушать ее восторги по поводу Берлина в частности и Германии в целом. Ах, как у них тут все ладно устроено, порядок, свобода, даже метро есть. И воздух, воздух даже другой! Осанну «цивилизованной Европе» пришлось затыкать поцелуем и задиранием подола платья.

– Помолился, вот и сошла на меня благодать – я пнул пустую бутылку – А вы безбожники грешите все, когда последний раз в церкви были?

Ответом мне стали два виноватых взгляда.

– Где ж мы тут православный храм найдем… – вздохнул Николай.

– Вставайте, бездельники! Уж найдем как-нибудь, но для начала пойдем в банк Полякова. Надо до двенадцати обернуться.

Пока ждал, когда все приведут себя в порядок – изучил толстый адресный справочник у портье. Поляков очень неплохо так обосновался в Берлине. С размахом.

Всей дружной компаний мы отправились в район Панков, где в свое время снимали дом Штирлица. Ветер шумел в высоких липах, горожане спешили по своим делам.

Управляющий Полякова – старый немец с бакенбардами и в круглых очках – уже ждал нас. Фон Шольц мигом провел меня с Гришей в хранилище, я выгрузил деньги в персональную ячейку. Запер на два ключа, оба отдал Щекину:

– Начинай регистрацию отделения ЦРБ в Берлине – Фон Шольц тебе поможет. Как все закончишь, снимешь под банк здание с подвалом, також сделаешь в нем хранилище. Перетащишь туда все эти рубли – я кивнул на ячейку, которую мы только что заперли – Деньги внесешь в уставной капитал, наймешь аудитора, который подтвердит. В их обеспечение сможешь давать кредиты в марках. Мне первому и дашь.

– Изумительная схема – Щекин прям подскакивал от восторга – Кто же придумал так ловко «отбелить» деньги?

– Есть умные люди – ушел я от ответа.

– Неужто Поляков? – управляющий все никак не мог успокоиться – Вот ведь голова!

Ага! Так бы я и рассказал Полякову, что везу рубли с экса в Европу. Он бы первым меня сдал властями и посчитался сразу за все.

Щекин и Ворожевский остались оформлять документы у Фон Шольца, Елене я выдал денег пройтись по магазинам. Вернуться к отелю успели во-время, только собрался отпустить «боевиков» в гаштет под забавным названием «Zum Bierstubchen am Glockenspiel» – «У пивнушки под колокольным звоном» – как подъехало ландо аж с двумя гвардейскими офицерами и звероватого вида фельдфебелем на облучке.

Привезли меня не куда-нибудь, а в резиденцию Гогенцоллернов на острове Шпрееинзель. Быстрым шагом провели по анфиладам роскошных залов – Царское село отдыхает – оставили ждать в картинной галерее. Многочисленные кайзеры и курфюрсты, а также их разнообразная родня высокомерно смотрели на меня с полотен. Одни портреты, хоть бы пейзажик какой втиснули. Или натюрморт. Но нет. Имперский стиль во всем его величии.

Ждать пришлось долго. И зачем так гнали? Я изучил все картины, поразглядывал в окно фонтаны дворца во дворе. Чуть не рассмеялся, вспомнив местную легенду. По ней взгляд Нептуна в Дворцовом фонтане, подаренном кайзеру Вильгельму II городом, был направлен на окна королевской спальни. И это чрезвычайно нервировало императрицу Августу Викторию. Мол, подглядывает за постельными утехами кайзеров. Она даже приказала развернуть фонтан на 180 градусов. Интересно, помогло это наладить интимную жизнь? Вильгельм то не сказать, чтобы очень здоровый…

По другой легенде, в Королевском дворце обитало известное привидение династии Гогенцоллернов – «Белая женщина», которая своим появлением за три дня до смерти члена монаршей семьи извещала об этом трагическом событии. Впервые привидение появилось в 17-м веке, позднее в 1840 и 1850 годах. Говорили, что и перед советской бомбардировкой 45-го года призрак тоже бродил по местным залам.

Наконец, зашел церемониймейстер, стукнул посохом. Что-то торжественно рявкнул – я не разобрал что. В галерее появилась целая толпа разряженных придворных. Впереди, гордо уставив в потолок кончики тараканьих усов, шел император. Да-а, английская кровь, прицепить ему бородку – не отличить что от Николая, что от Георга. Кузены, чо. От русского царя кайзера отличала сухая рука, которую он прятал за спиной, да повадки – ни разу не мямля. Стальной мужик. Вильгельм остановился, оглядел меня и выдал в пространство:

– Gut, gut. Es ist ein russischer Geist zu spüren. Jetzt verstehe ich Nikolaus!

/ Хорош, хорош. Чувствуется русских дух. Теперь я понимаю Николая /

Я понял с пятого на десятое, Вильгельм же с удовольствием разглядывал мой необычный наряд. Круглые темные очки, посох, большой серебряный крест поверх черной шелковой куртки.

– Чай не в зоосаду, чтоб меня как слона разглядывали – громко, по-русски произнес я ничего не стесняясь.

К Вильгельму наклонился пухлый статский чиновник с залысинами на круглой голове. Начал переводить на ухо.

– Я, я – кивнул кайзер, поприветствовал меня через переводчика – Добро пожаловать в Königliches Schloss! Друзья моего кузена – мои друзья.

Оно и ясно. Несмотря на то, что мы уже несколько лет как строим союз с Антантой, Германия не воспринимает его всерьез. Авторитет России подорван русско-японской войной, престиж династии тоже не на высоком уровне. «Младший партнер» и «куда они от нас денутся», особенно если учесть, что большая часть денег царской семьи сейчас хранится в Берлине. Кстати, во многом благодаря Полякову.

Я попросил приватной аудиенции и она мне была дадена. Никого, кроме переводчика на ней не было – говорили обо всем и ни о чем. О единстве германской нации. Которая превыше всего. О здоровье царской семьи. Кайзер сильно интересовался, как удалось вылечить Алексея. Что царевича я не вылечил, а просто облегчил его состояние – говорить не стал. Намекнул на горние силы, мощь русской молитвы. Ну и на тибетские практики, которых нахватался в Сибири. Этот поворот заинтересовал Вильгельма, он начал вдаваться в подробности. Я уклонялся от конкретики как мог, но затем посоветовал обратить внимание на иглоукалывание. При этом скосил глаза на сухую руку Гогенцоллерна.