Будни самогонщика Гоши (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 26

– Я за рулем! – вздохнул тот.

– Дмитрию дам с собой. Заодно накормлю.

– Идет! – кивнул Дима. – Есть хочу. Маковой росинки во рту с утра не было.

Посидели мы от души. К первогону я подал сало, колбасу и яичницу толщиной в палец. Квашеная капуста, огурцы и поспевший каравай. К окончанию застолья я звал опера Сергеем, он меня – Гошей. Про Диму говорить нечего. Не раз вместе пили.

– Хороший ты человек, Гоша! – сказал Иванцов. – Мне это Дима сказал, да и сам вижу. И самогон у тебя чудо. Вовсе не резкий. Ик!

Я дал ему бутылку с собой, еще одну – Диме. Проводил и вернулся в дом. Дрянь дело. Чавелы в полицию настучали… У них это западло, но они все равно пошли. Не отцепятся. Отловят где-нибудь на дороге, очередь по кабине – и марш Штрауса. Преувеличиваю? А те двое с оружием? А история на дороге? Она, кстати, была. Я тогда «контрабасом» служил, по делам ехал. Ну, и влез. Возвратившись в часть, доложил командиру.

– В полицию они не пойдут, – сказал капитан, – а вот мстить могут. Подбегут на улице и ударят ножом. Подлый народ. Ты в их поселках бывал?

Я покрутил головой.

– Вот и не суйся! Чужой туда не зайдет, а зайдет – дай бог целым вернутся. Устроили себе гетто. Поговорю кое с кем. Отстанут.

Капитан слово сдержал. Но за мной была армия. Сейчас – никого. Чавелы не успокоятся. Про золото они знают. Вывод: надо линять. Причем, куда-нибудь далеко. Деньги есть. Уехать к родителям? Жить рядом с мамой? Я ее, конечно, люблю. Но слушать: «Когда возьмешься за ум? Получишь хорошую специальность, заведешь семью? Сколько можно гайки крутить?» Матушка у меня генерал в юбке. Ей бы частью командовать. Равняйсь! Смирно! Равнение на родителей! Вдобавок – сильно набожная. Нет уж! Вырос.

Махнуть на Дальний Восток? В Сибирь? Друзей у меня там нет, знакомых не наблюдается. Одному плохо. Да и там найти могут. Сейчас это на раз. Дал полицаю на лапу, тот по базе пробил. Перо в бок – и прощай, Гоша! Не хочу. Подводим итог. Есть место, где меня не найдут. И знакомые там имеются. Решено!

Несколько дней прошло в сборах. Позвонил маме, сообщил, что уезжаю на Севера. Нашел денежную работу. В доказательство буду переводить по двадцать тысяч рублей в месяц. Это знак: у меня все хорошо. А вот звонить не смогу – сеть плохая. Стоически выслушал нотацию, пообещал, что буду себя беречь. Затем сел в машину и покатил в Брянск. Первым делом зашел в банк. Дал поручение переводить на карт-счет матери деньги. Еще – вносить за меня платежи. Заказал пять килограммов серебра в слитках разного номинала. Столько в кассе не оказалось, меня попросили подождать. Я отошел в сторону и присел на диван.

– Гоша?

Я поднял глаза – Настя! В красной курточке с капюшоном, в бордовых сапожках. Синие джинсы заправлены в голенища. Сама стройная и красивая – как всегда. Удивительно, но я отметил это спокойно. Ничего не ворохнулось в душе.

– Здравствуй! – я встал.

– Рад меня видеть? – улыбнулась она.

– Так точно.

– Давно не «сапог», а слова те же, – покачала она головой. – Что делаешь?

– Тебя жду.

– Шут! – покачала она головой.

– Клиент номер двести двадцать один! – объявил информатор. – К оператору номер три.

– Извини! – сказал я и пошел к кассе. Там приложил банковскую карточку к терминалу и набрал пин. Терминал выдал чек. Оператор стала совать слитки в лоток. Я брал их и складывал в стопку. Когда счет совпал, взял слитки перед собой и понес к дивану. Там стал пихать в сумку.

– Ого! – удивилась Настя. – Зачем столько?

– Кушать. Они вкусные.

– Прекрати! – возмутилась она. – Трудно сказать?

– Это плата за землю. Там берут серебром.

– Земли много?

– Около ста квадратных километров.

Не вру. Мюррей по пути к городу кое-что рассказал. Меры в Зульде другие, но я перевел.

– Хочешь сказать, соток?

– Километров.

– И где столько продают?

– Далеко. В другом… государстве.

– Вправду, сто?

– Да, – кивнул я. – Реки, поля и леса. Буду пахать землю, растить скот.

– Сам?

– Работники есть. А я буду руководить и проверять результат.

– Типа олигарх?

– Вроде.

– Врешь ты все!

Я покрутил головой. Она глянула мне в глаза.

– Не врешь, – сказала задумчиво, – я тебя знаю. Выходит, разбогател?

Я кивнул.

– Почему не сказал?

– Для чего? Звезд у меня не прибавилось, лычек – тоже.

– Зато деньги есть. Это лучше. Будешь жить, как король. Хозяйка нужна?

– Там найду. Зачем везти дрова в лес?

– Скотина!

На нас стали оглядываться.

– Настя! – сказал я. – Там война. Я успел пострелять. Пару раз чуть не убили.

– Я не трусиха! – тряхнула она головой. – И стрелять умею. На ковре меня видел.

– Надоела спокойная жизнь?

– Вообще все.

– Что случилось?

– Замуж собралась, – вздохнула она. – Был один майор. Думала, что у нас любовь, а он повышения захотел. Получил его через отца и – фьють! Сволочь!

Кого ищем, того и обрящем…

– Возьмешь?

– Нет, – сказал я, – не рискну. Собой можно, тобой не хочу.

– Ты изменился, – сказала она. – Раньше б не отказался. У тебя кто-то есть?

– Нет.

– Врешь! – сказала она. – Я же вижу. Кто она?

– Дочь барона.

А что? Брент – это барон.

– Баронесса?

– Типа того.

– Удивительно, но не врешь, – заключила она. – Она хоть красивая?

– Симпатичная. Клычки изо рта торчат – прелесть как! Волос рыжий. Скачет верхом на быке, стреляет из лука.

– Тьфу на тебя! – возмутилась она. – Фэнтези начитался. Чуть было не поверила. Бывай, Гоша! Ешь свое серебро!

Каблучки зацокали прочь. И чем, спрашивается, не угодил? Всю правду сказал. Улыбнувшись, я взял сумку и пошел к выходу. У меня дел – море…

Пять дней я мотался по области. Покупал, вез домой, забивал запасами мастерскую. К железной двери сарайчика остался только проход. Забежал к тете Маше, выдал легенду о Северах.

– Жаль! – вздохнула она. – Но понимаю. Молодым скучно в деревне. Хочется мир посмотреть, рублей заработать. Береги себя, Гоша! Надоест – приезжай. За домом я присмотрю.

– Это вам! – я поставил на стол банку. – Вишневка.

– Спасибо! – поблагодарила она.

На том и расстались. Отвальную справлять я не стал – не в Турцию еду. Наконец, возле дома остановилось такси. Я вышел, погрузил сумки в багажник, помахал ручкой соседям. Когда такси въехало в лес, попросил остановиться.

– Передумал ехать, – объяснил водителю. – Деньги – вот!

– Развернусь и подкину!

– Не нужно, – сказал я. – Тут рядом.

Таксист пожелал мне удачи и скрылся.

Лесом я прошел до опушки, сел на пенек. Дымки лежали передо мной. В окнах гасли огни – люди ложились спать. Им рано вставать утром. Неожиданно защемило сердце. Увижу ли их вновь? С чего я испугался цыган? Или дело не в них? В рыжей девочке, которая ездит верхом? Нравится она мне? Да. Настя тоже нравилась… А вот встретил после разлуки – и ничего. «Ветреный ты человек, Гоша! – упрекнул я себя. – Шило в заднице. К приключениям тянешься. Так и скажи!»

И скажу. Изменил меня Мульд. А вот как, не пойму. Ладно, пора…

Ночевал за проходом. В доме нельзя, в мастерской холодно. К тому же не повернуться. Натащил добра, как хомяк в нору. Я прошел в Мульд, расстелил коврик. Палатку ставить не стал – нет смысла. Залез в спальник и уснул.

Разбудил меня Биб. Я пустил его погулять. Он это любит. Покружит, нырнет в руку, подпитается силой – и вновь сторожить.

– Хозяин! – пищал Биб. – Вставай! Создатель пришел.

Спросонья я едва не рехнулся. Создатель? Какой? Бог Саваоф? Сотворивший Землю и всех нас?.. Что ему нужно? Я сел и захлопал глазами. Оказалось – Верун.

– С утром ясным! – сказал он.

– Здравствуй, дедушка! – поклонился я. – Вот тебе подношение в узелке.

Пока дед его разгружал, я оделся.

– Зачем у меня спишь? – поинтересовался Верун. – Почему не там?