Лекарь (СИ) - Смитт Таня - Страница 6

«До свадьбы заживет, — пообещал я, не зная, как по-другому отреагировать на поведение существа»

Тварь снова коротко взвизгнула и замотала головой, будто сообразив, о чем я сказал. Я припомнил, как быстро подлечилась подраненная мной баботварь, с какой скоростью зарастали нанесенные мной порезы крупной особи, и с удивлением уставился на старого знакомца. Мы пялились друг на друга уже больше десяти минут, а из его раненной лапы все еще продолжала сочится кровь, пачкая собой сырую траву. Тварь слабо дрожала, переминаясь на кривых сильных ногах и повизгивала, видимо жалуясь на боль. Я снял с плеча свою сумку и слегка приподнял ее перед собой, демонстрируя твари свое единственное имущество. Само собой, тварь и понятия не имела о содержимом моей сумки, как не смогла бы догадаться о моих намерениях, однако в ответ она снова протянула ко мне конечность и едва заметно вздохнула. Хотя последнее, мне, скорей всего просто показалось. Убедившись в мирных намерениях твари, я присел и извлек из недр сумки необходимые ингредиенты для лечения ран. Правда все они были рассчитаны на человеческие увечья и к диким тварям не имели отношения, но я решил проверить внезапно возникшую идею. Тварь, заметив мои манипуляции, несмело двинулась вперед, сократив расстояние еще на пару шагов и все еще протягивая мне израненную клешню. Я предложил ей присесть, и принялся оказывать помощь. Тварь терпеливо сносила мое участие, не отрывая взгляд от моего лица. Забинтовав рану, я жестом отпустил пациента, однако тот продолжал рассматривать мои вещи, пуская тягучие слюни прямо на разложенные инструменты. Я собрал все в сумку и вновь направился к озеру. Мне было необходимо избавиться от следов любопытного интереса странного существа. Оно по-прежнему вызывало во мне стойкое отвращение, однако его мирный нрав и покладистый характер, немного сглаживали производимое им впечатление.

Если бы несколько лет назад мне кто-нибудь заявил, что однажды я буду отчаянно скучать по людям, я бы охотно рассмеялся бы в лицо тому фантазеру. Когда-то очень давно, в молодости, у меня были друзья, знакомые, позже коллеги и деловые партнеры. С ними всеми я легко находил общий язык и всегда считался душой компании. Однако с годами мое желание видеть вокруг себя шумные сборища значительно потускнело, а после сошло на нет. Я без труда находил себе развлечения и без присутствия разудалых гостей и веселых приятелей. Но сейчас, бесцельно скитаясь по горам, прислушиваясь к каждому шороху и знакомясь с гнетущими новостями, я отчаянно нуждался в ком-то, кто выслушал бы мои тревоги и произнес бы пару ничего не значащих, но ободряющих слов. Я уже жалел, что так самонадеянно расстался с моими соседями, наверняка к этому времени уже вернувшимися в родные края. Ну, разумеется, если по дороге им не повстречались голодные дикие твари, которых с каждым часом становилось все больше. Читая оперативные сводки, я содрогался от мысли, что будет, когда с лица земли исчезнет последний представитель человеческого вида. Твари множились с устрашающей скоростью, растерявшиеся ученые могли только обнаруживать новые свойства злобных существ, и важно знакомить обывателей с их обновленными характеристиками. Твари по-прежнему не испытывали эмоции, руководствовались природными инстинктами, по сути являлись одиночками, но мне почему-то казалось, что наступит час, когда вирус в очередной раз мутирует и подарит тварям способность создавать сообщества. Из новинок, любезно предложенными исследователями несчастья, была грустная информация о практической неуязвимости дикарей. Если первая волна мутантов еще подвергалась уничтожению, то новые поступления только в голос ржали над бесплодными попытками повлиять на рост их популяции. Гуманисты с позором отступили, признав ошибочность своих убеждений и отдали диких тварей на растерзание всем желающим. Желающих не находилось, а смелые ура-патриоты были смелыми только на словах. В какой-то момент возникла чудная петиция, призывающая жестоко карать всех, кто поддерживает контакты с представителями враждебного нам вида. Именно в таких выражениях доносились до общественности основные тезисы грозной петиции.

Как-то среди ночи меня разбудил знакомый шорох приближающихся тварей. Сейчас, судя по звукам, их было сильно больше, чем в мою предыдущую встречу с представителями враждебного вида. Я подскочил и на всякий случай вытащил нож, готовясь подороже продать жизнь. В то, что мне удастся выйти из этой схватки победителем или хотя бы сыграть вничью, я не верил ни секунды. Первая тварь, не стесняясь, спустилась со склона и угрожающе подошла прямо к месту моей очередной стоянки. Ну, а чего было стесняться практически неуязвимому существу? В ее действиях можно при желании обнаружить логику, мысленно усмехнулся я, и напал первым, не дожидаясь пока она подтянет к себе остальных. Тварь заверещала и отползла в сторону, но только для того, чтобы в считанные минуты восстать из раненых и снова напасть. Тварь торопилась. Ей не хотелось делится добычей с остальными, медленно стягивающимися в плотное кольцо. Я свободной рукой запалил от костерка факел, надеясь, что они, как и все живое, боятся огня. Огня они боялись, но это не сдерживало их агрессию. В темноте я насчитал около шести особей разного пола и размера. Среди этого голодного отряда можно было отыскать как щуплых и тщедушных тваренышей, так и огромных представителей, с сильными лапами и решительными мордами. Они нападали по очереди, терпеливо выжидая подходящего момента, чтобы атаковать будущую еду. Я успел отразить пару неторопливых атак, как вдруг в рядах агрессоров раздалось отчаянное верещание. Одна из особей рухнула на землю по чьей-то настойчивой просьбе и задергалась в предсмертных конвульсиях. Возможно, ко мне подоспел какой-нибудь спасательный отряд, мелькнула смелая мысль и придала мне уверенности. Я успел нейтрализовать на малый срок еще пару тварей и вдруг с изумлением понял, что никакого отряда нет, а моих обидчиков косит мой старый знакомец с перевязанной лапой. Он ловко запрыгивал тварям на плечи и с силой цеплялся в их шеи, без труда перегрызая артерии и заливая полянку вонючей кровью. Расправившись с большей половиной непрошенных ночных гостей, тварь привычно растворилась в темноте, оставляя мне право добить последнего, тощего и маленького, возможно, бывшего когда-то подростком-человеком. Стараясь не развивать последнюю мысль, я распилил тощее горло почти пополам и отбросил легкую тушку прямо в костер. Переведя дыхание, я уставился на притихшее поле битвы. Передо мной валялся в разных замысловатых позах прекрасный материал для научных опытов и исследований, однако в эту минуту мне отчаянно хотелось оказаться за тысячи километров от этой спонтанной лаборатории.

Глава 4.

Я решил не задерживаться надолго на страшной полянке и, нащупав в темноте свою неизменную сумку, двинулся дальше, шатаясь от усталости и безысходности. «Ради чего я прилагаю столько усилий? — болталась в голове единственная мысль, — я же был готов принять смерть даже от представителей своего вида, лишь бы избавиться от бесконечности бытия?»

Оказалось, что не готов. «Инстинкты великая вещь, — озвучил я сам себе научно обоснованную фразу и обессиленно рухнул возле очередного журчащего потока, именуемого горной рекой.

Наутро я обнаружил возле своей стоянки еще одну дикую тварь. Точнее, ее растерзанное тело. Тело валялось на камнях, недалеко от реки, признаков жизни не подавало, и я, осмелев, принялся с интересом рассматривать любопытный экземпляр. Эта тварь отличалась от остальных заметно пропорциональными ногами, до самых колен покрытых свежими ссадинами и кровоподтеками. Ее руки и морду я разглядеть не мог, поскольку нелепая тварь поджала лапы под себя и перевернулась на живот, спрятав рожу в гладких валунах. Ее тело было некрупное и жилистое, хоть и принадлежало когда-то взрослому мужчине. Терзаемый любопытством, я перевернул тварь на спину и от удивления негромко выругался. Передо мной лежало тело моего старого знакомого, так вовремя подоспевшего нынешней ночью мне на помощь. Я узнал его по уродливому шраму, пересекавшему горло, и лапе, обмотанной грязной тряпкой. Рана давно зажила и в тряпке не нуждалось, однако тварь продолжала таскать ненужный артефакт, почему-то не желая с ним расставаться. Его ноги были изранены, но выглядели намного короче конечностей всех остальных представителей нового вида. И короче его собственных конечностей, тех, что были при нем, когда я видел его последний раз у озера. Сейчас это были вполне нормальные человеческие ноги. Почувствовав в себе азарт исследователя, я потянул в сторону его обмотанную лапу и от удивления присвистнул. Лапа, так же, как и ноги, выглядела обычной человеческой конечностью, правда, покрытой жесткой светлой щетиной. Развернув к себе его морду, я не заметил видимых изменений и разочарованно выдохнул. Она, как и раньше, была неестественно вытянута вперед, наподобие собачьей морды, но выглядела отталкивающе и симпатии не рождала. Глаза твари были закрыты, дыхания не прослушивалось, однако не похоже, чтобы смерть настигла его раньше, чем пару часов назад. По всему выходило, тварь шла за мной следом, прямо от места сражения и, видимо, держалась на значительном расстоянии, поскольку ночью я, как ни прислушивался, никаких посторонних звуков не слышал.