Лекарь (СИ) - Смитт Таня - Страница 11

«Лекарь? — презрительно усмехнулся военный и потерял ко мне интерес. Я не обиделся на его реакцию, каждому свое.

Спустя пару часов колонна вздрогнула и остановилась. Это была незапланированная остановка, поскольку суровый страж грязно выругался и, игнорируя осторожность, полез выяснять причины. Мы притормозили среди бескрайних равнин средней полосы, и было непонятно, что могло вызвать затор. Все выяснилось очень быстро. Жители городов своими силами охраняли родную территорию, больше не надеясь на помощь из вне. Сейчас прямо поперек трассы было сооружено нечто вроде баррикад, мешающих военной технике продолжить марш бросок через небольшой городишко, выросший на пути. Воинственно настроенные граждане не испугались тяжелых машин и смело вышли на дорогу, выкрикивая явно не приветственные речевки. С изданием новых указов о разрешении ношения оружия, было весьма проблематично повлиять на мирное население, просто погрозив им пальцем. Обезумевшие граждане сами не понимали, с кем и за что они сражаются, истребляя всех подряд и отстаивая свое право собственности на территорию. Военные попытались разогнать мятежников, не прибегая к насилию, однако одно их появление вызвало у местных волну небывалого протеста и град беспорядочных залпов. Ни уверенные речи, ни отеческие увещевания не привели в чувство население, вызвав еще большее недовольство. Тогда военные прибегли к решительным мерам. Сурово приказав мне не высовываться и не нарушать дисциплину, мой попутчик выбрался наружу и смешался с толпой. Я не планировал вступать в боевые действия, не имея при себе ни снаряжения, ни нормальной одежды, способной выдержать тяготы рукопашного боя. Я без труда сразился бы с дикими тварями, но причинять вред себе подобным не находил в себе желания. За бронированными стенами раздались крики, шум борьбы, глухой грохот, и сквозь эту какофонию просочился голос военного.

«Эй, лекарь! Давай сюда, живо!»

Я резво подскочил и, схватив свою сумку, вылез на простор развернувшейся драки. Настоящим сражением это можно было назвать с большой натяжкой, поскольку гражданские, не имея понятия о тактике и стратегии, бездумно ломились на колонну, воюя с ветряными мельницами. Они больше вредили себе, чем причиняли урон тем, кто и в мыслях не держал захватывать их городишко. В их действиях прослеживались отголоски безумия, и это напрягало сильнее всего. Я пробрался сквозь ревущую толпу к месту, где прямо на дороге в нескольких метрах от головной машины валялись несколько повстанцев, обливаясь кровью. Как выяснилось, они решили подорвать колонну и сами попали под раздачу, не зная, как правильно воспользоваться самодельной взрывчаткой. Я не стал вдаваться в морально-этические аспекты, на ходу вытягивая из сумки склянки с препаратами. Мне требовалось время, чтобы смешать ингредиенты, и получить нужное лекарство. Напирающая толпа мешала мне, толкая под руку и разливая почти готовые растворы. Наконец снадобье было получено, и я, не обращая внимание на оскорбительные выкрики в свой адрес, наложил тугие повязки, останавливая кровь и снимая болевые симптомы. Раненые с изумлением следили за моими уверенными движениями и, почувствовав явное облегчение, снова заторопились в ревущие ряды.

«Чего вы добиваетесь? — наконец поинтересовался я у оставшегося пациента, самого адекватного из троих»

Как я понял из его гневного объяснения, в народе стали расползаться слухи об искусственном создании убийственного вируса. Целью этого эксперимента ставилось уничтожить человечество, создав из людей послушных выносливых мутантов. Так во всяком случае интерпретировал новости местный житель.

«Мы не позволим издеваться над собой! — восклицал он, морщась от боли. — никто не сможет проникнуть за пределы города!»

Я попытался объяснить, что создания монстров никто не планировал и наоборот, брошены все силы на искоренения зла. Однако недоверчивый горожанин только расхохотался мне в лицо.

«Вы верите в это, сударь? — насмешливо проговорил он, почему-то переходя на средневековые наречия, — почему же до сих пор не предпринимается ничего по борьбе с этими тварями? Мой сват месяц назад превратился в самого настоящего монстра и загрыз собственную семью на глазах соседей. Это вы называете помощью и решением проблем?!»

Я мог понять этого несчастного, однако возрастающая паника была плохим помощником в деле искоренения зла. Так, все, кто остался еще людьми, перегрызут друг друга, не дожидаясь обращения.

Военные погасили беспорядки, разогнав беснующихся граждан по домам, однако эта мера была разовой акцией. В умах людей уже крепли идеи, никак не способствующие избавлению от несчастья. Пока я пробирался к броневику, меня несколько раз останавливали наиболее упрямые местные и предлагали примкнуть к их рядом.

«Нам нужны грамотные врачи, — признался мне один из восставших, — а ты, по всему видно, знаешь толк в своем деле!»

В агитаторе я с изумлением узнал своего недавнего пациента, благодаря моим усилиям поднявшегося на ноги в считанные минуты. Однако я не хотел поддерживать откровенное безумие и, отговорившись необходимостью увидеть свою семью, вывернулся из его цепкого захвата. Мой аргумент показался горожанину весомым, и он, понимающе кивнул.

«Удачи тебе, брат! Мы победим!»

Когда колонна возобновила движение, военный, не отрываясь от смотрового окошка, неожиданно дружелюбно пробормотал:

«Прохор, ты слишком скромный парень, такие не приживаются среди нынешнего сумасшедшего мира. Я видел, как ты лечишь людей, дружище. Это настоящий талант.»

Я был поражен не сколько добрым словам представителя суровой профессии, сколько интонации, с которой был озвучен отзыв. Я и не подозревал, что шкафоподобный громила вообще способен на эмоции. При мысли об эмоциях мне вспомнились дикие твари, а следом за ними в голову снова влез Варвар. Наверняка он опять рыскает по горам, и даже сохранил в себе достаточно сил, чтобы расправиться с дикими тварями. Во всяком случае, я на это очень рассчитывал. Мои воспоминания прервал внезапный окрик моего попутчика. От его былой добросердечности не осталось и следа, а вызывающая поза говорила о крайней степени раздражения.

«Эй, Прохор! Как там тебя, лекарь! — бормотал он, — ну-ка глянь, что за царапина у меня на спине!»

В полумраке машины я не сразу рассмотрел размытое темное пятно, расползающееся по камуфляжной куртке военного. Он не пожелал останавливать колонну из-за такой ерунды, как сам охарактеризовал степень своих повреждений, и поэтому мне пришлось на ходу возиться со своими склянками, оказывая первую ему помощь. Кое-как стащив с него военное обмундирование, я с неудовольствием увидел, что упомянутая ерунда, вовсе таковой не является, а представляет собой глубокую рваную рану, неизвестно как полученную в уличном бою за городишко. Странность вызывалась тем, что плотная куртка не была повреждена, а только впитала в себя выступившую кровь. Уже после того, как я на ходу сделал перевязку и обработал порез обезболивающим средством, мужественный воин признался, что рана получена им пару дней назад, после того, как на него сиганула дикая тварь. Он сумел отбиться, однако заниматься бабскими заморочками и накладывать километры бинтов времени не было. Тут же мне на память пришла ночь охоты на Варвара, когда гном настоятельно рекомендовал избегать открытых ран и царапин, при контакте с тварью. Возможно, гном перестраховывался, и ничего опасного при таком контакте не произошло бы, но сомнения, появившись раз, продолжали терзать мое воображение. Однако, с моим попутчиком не происходило ничего особенного, за тем исключением, что в его голосе стало появляться больше недовольных оттенков. Их появление я списал на недавние разборки с горожанами и успокоился совершенно. Больше воин в разговоры не вступал, и следующие три часа мы без приключений катились по безлюдной трассе. Приключения начались потом, после того, как водитель грозной техники неожиданно бросил управление и развернувшись, с ненавистью уставился на меня.

«Пассажир, понимаешь… — злобно пробормотал он. — а знаешь ли ты, Прохор, что приходиться переживать нам, войскам охранения, когда такие, как ты, трусливо прячутся в своих норах и ждут от нас гарантированной безопасности? И ведь мы обеспечиваем ее, вашу мать, не считаясь с собственным благополучием. Та дикая тварь чего только стоит! Лекарь, мать твою! Намажешь там своими мазилками и думаешь, герой?!»