Куриный бульон для души. Выход есть! 101 история о том, как преодолеть любые трудности - Хансен Марк Виктор - Страница 7

Лорейн Каннистра

Последний год жизни

В центр обработки текстов, где я работала координатором, привезли новую телефонную установку для диктофона. Путь ей перегораживал старый тяжелый деревянный стол, и рабочий наотрез отказался его двигать. Я сердито пробормотала: «Я женщина, услышь мой рык», и, собравшись с силами, оттолкнула тяжелое препятствие с дороги. Пока рабочий не ушел, я старалась не подавать виду, что моей 56-летней спине такое упражнение совсем не понравилось. Боль постепенно стала невыносимой, и мне пришлось уйти с работы домой и лечь в кровать. Прошло несколько дней и стало понятно, что постельный режим не помог, и я, кряхтя и чертыхаясь, добралась до машины и поехала делать снимки.

Позже мне позвонил доктор, одновременно и успокоил, и встревожил:

– Со спиной у вас ничего серьезного, а вот на почке мы нашли темное пятно, которое нужно обследовать.

На снимке КТ обнаружили рак почки, и ее пришлось удалить. К счастью, метастазов, похоже, не было, но, к сожалению, это был такой тип болезни, который не поддавался ни химио-, ни радиотерапии.

– Вроде бы мы все удалили… Но, может быть, и нет, – протянул нефролог[8]. – Я советую вам не медлить с круизом, в который вы собирались поехать, и вообще не откладывать никаких дел. Постарайтесь успеть все за год.

«Господи, – взмолилась я. – Доктор думает, что рак распространится и через год я умру! Я даже не успею получить пенсионную выплату, которую копила столько лет. Так НЕЧЕСТНО! Пожалуйста, помоги!»

Я не собиралась досрочно уходить на пенсию: мой младший ребенок все еще учился в колледже. Но мне вдруг захотелось прожить последний год своей жизни на всю катушку. Я увидела в газете, что местному зоопарку требуются волонтеры, и записалась на трехмесячный курс по уходу за животными. Потом мне пришла рассылка из общества любителей генеалогии. Они искали редактора-фрилансера. Мне оставалось жить всего год, но я точно могла бы им помочь! Поэтому я стала редактором. А потом снова начать писать и даже продала несколько рассказов.

Я раздала многое из своего имущества и стала ждать конца. Год пронесся вскачь, а я так и не умерла. Поэтому я решила, что у меня есть еще годик. Прошел и он, а я все еще жила. Потом еще год и еще… Я праздновала каждый, заполняя их тем, что всю жизнь откладывала на потом. Записалась на курсы испанского и русского языков. Преподавала в вечерней школе генеалогию и семейную историю. Я наслаждалась каждой минутой, представляя себе своих новых внуков, которых и не чаяла увидеть.

Но я не только увидела, как стал взрослым мой старший внук, но и как выросли остальные десять, а также четверо правнуков. Я работаю волонтером в зоопарке уже больше четверти века. Прослужив редактором в обществе генеалогии 18 лет, я уступила эту должность другому человеку и занялась редактурой новостей местного исторического общества. За эти годы было опубликовано много моих статей и несколько детских книг с иллюстрациями.

«Последний год» моей жизни продолжает меня радовать уже двадцать пять лет. А все потому, что ни один миг я больше не проживаю зря. И спасибо доктору, который «отмерил» мне этот единственный год!

Эстер Макнил Гриффин

Когда вознаграждение получает наша душа

Нью-йоркская всемирная выставка. 12 душных дней, полных сладкой ваты и хвороста, раздутых коз и поносящих телят. Возможность для посетителей насладиться последними крупицами лета.

Для меня, ветеринара из Корнеллского университета, эта двухнедельная вылазка на природу была ежегодным напоминанием о том, что животных можно вообще-то лечить без МРТ и ЭКГ. Я приходила туда, чтобы побыть обычным сельским ветеринаром и закусить кукурузой.

Вызов поступил около полуночи – в трубку прохрипел чей-то голос:

– У нас корова заболела, можете приехать посмотреть?

Я натянула комбинезон на пижаму, взяла ключи и стетоскоп и отправилась на скрипучем гольф-карте к загону с коровами. Концерты давно закончились, ворота были закрыты на замок, и толпы ярмарочных зевак сменились горсткой ночных уборщиков. Работая в неоновом свете карнавальных огней, они яростно стирали следы прошедшего дня.

Приехав к загону, я, к своему удивлению, обнаружила не сиплого мужчину с коровой, а десятилетнего мальчика и его шестимесячного теленка. Мальчика звали Мэтт. Теленка звали Кроха. Мальчик выглядел напуганным. Теленок – ужасно обезвоженным. Его глаза глубоко запали, а сам Кроха был похож на картофельный чипс. Глотка была сухой и жесткой. Сердце часто билось. Дела у теленка шли неважно. Мальчик сообщил, что после пяти часов в дороге у Крохи были небольшие колики. Изо всех сил стараясь ему помочь, Мэтт дал животному антибиотик, потому что так делал дома его папа, когда коровы чувствовали себя «не очень». А еще он несколько раз выгуливал своего питомца. Совершенно вымотанный, Кроха стоял понурив голову и время от времени пинал себя по животу, словно показывая, где у него болит. С тревогой в глазах мальчик сказал мне:

– Я сделал все, что делает папа, но ему, кажется, стало только хуже!

Это уж точно.

Шаг первый – устранить обезвоживание. Я дала теленку трубку с водой и электролитами. Пока я думала, с какой стороны ставить капельницу, Мэтт задал ярмарочный вопрос на миллион долларов:

– Кроха сможет завтра участвовать в выставке?

Вот черт. Естественно, ответ мог быть только отрицательным: утро было уже близко, и этот теленок смог бы участвовать в показе с той же вероятностью, с которой новичок может успешно пробежать марафон. Все, что ему нужно было сейчас, – это отдых и обильное питье. Я уже собиралась сказать «нет», но увидела, как мальчик ласково гладит своего друга по голове. Эта неделя была для Мэтта важной. Очень важной. Он вложил в это дело много времени и сил: наверняка почти все каникулы потратил на подготовку к ярмарке. И мне вспомнилась моя собственная жизнь в маленьком городке и ярмарки, в которых я с такой радостью участвовала в детстве. Поэтому я не решилась дать ему категоричный ответ:

– Я не знаю, Мэтт. Давай посмотрим, что получится сделать.

Капельница обязательно привлекла бы внимание ночного смотрителя, который тут же вычеркнул бы Мэтта и его теленка из списка участников. Я пошла проверить, какие запасы есть в ветеринарном кабинете, и вернулась в загон с бутылью физраствора и двумя пятилитровыми канистрами с водой. К тому времени вокруг нас собралась небольшая толпа сочувствующих зевак – мальчишек из группы Мэтта. Это было очень кстати: нам нужны были рабочие руки.

Мэтт держал Кроху, пока я вводила здоровенную иглу ему в шею. Один из мальчиков держал физраствор, другой – воду. Третий – карманный нож. Еще двое других, постарше, вели наблюдение. Мы влили Крохе физраствор. Пока я оставалась на своей позиции у шеи теленка, мальчики отрезали донышко бутылки и аккуратно влили внутрь воду из канистры. Они работали на пределе сосредоточенности: лили аккуратно, чтобы ничего не расплескать, поднимали бутылку высоко над головами, а потом опускали, чтобы снова наполнить, пока в трубку не попал воздух. Вскоре мы закончили работу. Оставалось только ждать. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и договорились встретиться утром.

Когда я подъезжала к коровьему загону через утренний туман, все вокруг уже заполонили коровы, которые по очереди шли на мытье. Повсюду раздавался звук фенов и машинок для стрижки. Приближалось начало выставки. Заворачивая к загону Крохи, я прочитала про себя короткую молитву. Пусть ему будет лучше. Пусть мне не придется расстраивать мальчишку. Пожалуйста. В загоне первым делом я увидела Мэтта, спящего на раскладушке. Похоже, он проспал рядом со своим теленком всю ночь. Бодрый Кроха навострил уши и повернул ко мне голову, чтобы поздороваться. Его глаза, больше не запавшие, весело блестели. Ну, слава Богу. Команда Мэтта должна была участвовать в выставке только в три часа пополудни, поэтому я не стала его будить – просто немного растолкала, чтобы сказать, что с Крохой все в порядке, и дала ему спать дальше. Капитан его команды, который уже все знал о событиях прошлой ночи – спасибо товарищам Мэтта, – подошел ко мне и горячо поблагодарил.