Старшая школа Йокай (СИ) - Кемпф Станислав - Страница 52

Прабабушка слушала с пониманием, почти не перебивая. Потом поймала паузу.

— Костик, я вот тебе что скажу. Суженую или суженого встретить сложно, а узнать как раз проще некуда. Тебе ничего не потребуется объяснять и уж тем более оправдываться. Человек то будет или нежить — всё равно, не имеет значения… Навь даёт тебе пару, с которой вы друг друга понимаете, с самого начала, безусловно, всегда и до конца жизни. Можете потом что угодно друг с другом делать: хоть ругайтесь, хоть воюйте, хоть волком войте, хоть друг с другом живите — но вот это понимание уже навсегда.

Под мерные движения челюстей думалось отлично. Бабулина мысль дошла легко и усвоилась на пять баллов.

— Спасибо тебе за науку, баб Мора! И за еду, конечно. Гречка великолепная. Что ты с ней делаешь, что она такая вкусная?

— Томлю я ее, Костик. Это высшая кулинарная магия! — она подняла указательный палец, чтобы отметить важность момента, и всё равно засмеялась. — Короче, знаешь, что в поисковике забивать. Только мультиварку купи сначала. И, да, надо бы пнуть Марьюшку да Кощея, чтобы и мне интернет провели. Сижу как дура с мобильного, — она махнула в воздухе смартфоном.

Мы напоследок сделали селфи, и я, тепло попрощавшись, ждал, пока она закрутит Навь так, чтобы максимально сократить мне обратную дорогу.

Проводив правнука, Мора перебрала в голове события последнего года. Кажется, младшего Кощея каким-то образом втягивает в центр одной из ситуаций, история которой чуть дольше, чем хотелось бы. Может, местные в курсе? Не нужно ли вмешаться вовремя, своими руками или чужими?

Она сняла с полки огромное резное блюдо, смахнула с него пыль, а потом примерилась, что б сегодня туда положить. Казалось, поднос рассчитан, чтобы подавать на нем тушу взрослого кабана. Взгляд упал на огромный вилок белой капусты. Сгодится.

Плюхнув посреди блюда капусту, она перебрала в воздухе пальцами, и кочан начал крутиться вокруг своей оси, а потом покатился по окантовке исполинской тарелки. Орнамент, которым был изукрашен центр подноса, начинал зажигаться, а потом пропал в черной дымке.

Посреди дымки появилось лицо женщины: белолицая, с крошечными вишневыми губами бантиком, плосконосая, с черными волосами, уложенными в прихотливую прическу. Из узла волос торчали десятки шпилек: с камнями, с атласными цветами, с каплями, металлическими цепочками и ракушками…

— Привет, Моронька! — радушно поприветствовала дама владелицу блюда. — Чем сегодня обязана, луна моя?

— И тебе привет, сестрица Ида! — лица обеих женщин в самом деле неуловимо напоминали одна другую. — А я к тебе сегодня с рекламацией потребителя! Какого ж лешего твои детишки моими кидаются?

— Ой-ой, — изумилась восточная сестра, — давай-ка ты, свет мой Морана, мне целиком все расскажешь. И кто, и куда, и зачем. А потом накажем кого надо, починим кого потребуется…

Айсонаку Уэно задумчиво смотрела на переломанное тело, лежащее на старой бетонной плите. Такое в их планы не входило. Багровая кровь растекалась и капала с торчащей арматуры, впитывалась в цементную пыль.

Свора хвостатых и когтистых демонов толпилась вокруг. Какие же они всё-таки тупенькие, когда их много, и они мелкие, с досадой подумала лисица. Только обратно дай им шерстью обрасти — сразу деградируют до уровня обычного необученного енота. Потрясающая скорость.

Кицунэ высунулась из оконного проема и подняла голову. В небе происходило что-то странное.

— Открыть Источник, — небесный голос был бескомпромиссным. Он отзывался в крупных костях, сотрясал грудную клетку и отдавался где-то в глубинах черепа.

Завихряющийся черный поток образовал смерч и хвостом ударил в грудь лежащему кощею. Лужа крови стремительно уменьшалась. Обратно она вливается, что ли? Кости с хрустом принимали форму, привычную для магического конструкта.

Лежащий поднял руку и обломал арматуру, торчащую из глаза, будто это была сухая ветка. Встал и с тошнотворным хрустом потянулся. Колотые и резаные раны затягивались без следа.

Кое-кого из слишком впечатлительных йокаек стошнило, на что лисица лишь поморщилась: слишком нервозные. Слишком заигрались в людей.

— Источник открыт. Эффективность один процент.

— Спасибо, — стоящий на своих ногах и выглядящий абсолютно невредимым Константин Кощеев помахал рукой куда-то в небо. И настала тишина.

Я оглянулся. Рубашка пала смертью храбрых еще две встречи назад. Надеюсь, она попала в вещевую Вальгаллу. Брюки в хлам, проще выкинуть, чем чинить. Кроссовки пропалены в нескольких местах. Целой вещью был одинокий ремень.

В чем завтра в школу-то идти?

«Это единственное, что тебя сейчас беспокоит?» — осведомился голос в моей голове.

Вокруг меня стояли полчища монстров. Серая шерсть, коричневая шерсть, черная шерсть… Гладкие хвосты, пушистые хвосты, полосатые хвосты… Горящие глаза, слюна, капающая с клыков у хищников. И сплошь девки. Хорошо хоть сейчас не вопили.

— Что, не ждали? — я криво улыбнулся. — Ну и ладно. Я вам тоже не рад.

Прищурился, глядя на верх здания. Айсонаку Уэно смотрела на меня своими огромными глазищами, на ее лице явно был написан первобытный ужас. Я очень хотел надеяться, что она здесь ни при чем.

Толпа пришла в движение. Вперед вышел десяток йокаек, смахивающих на драных кошек. Каждая била из стороны в сторону двумя тощими хвостами. На кончике каждого хвоста наливалась искорка.

«А я тебе говорил, будут сюрпризы».

Знаю.

Я вытянул руку, концентрируя энергию на кончиках пальцев, собрал маску и надел ее. Ощущения восхитительные, как будто меня недавно родили. Мир был свежим и ярким, хотя я и стоял посреди ломаной бетонной плиты, по которой меня совсем недавно размазало гравитацией.

Мне открыли Источник, признав меня как чародея и подтвердив, что мой конструкт достаточно укреплен и отныне мог выдержать любую хтонь, в которую я захотел бы влезть. Семейное благословение, для получения которого нужно было умереть. Вот с этого момента я официально и уверенно стал с заглавной буквы Кощеем, который был волен распоряжаться жизнью и смертью. Своей ли, чужой ли — не имело значения. Теперь я был по-настоящему бессмертен, а не как раньше, просто находился в бронированном конструкте псевдочеловеческого тела.

— Жнец, — проскрежетал мой и одновременно чуждый голос.

И меня окутало Навью. Она согревала и холодила, пьянила и оставляла голову совершенно чистой. Родная стихия…

Кошки продолжали копить огоньки на хвостах. Я знал, что бакэнэко атакуют огнем. Они не знали, что меня это больше не впечатлит. Я был совершеннее, правильнее, сильнее. Маги, волшебники, колдуны, чернокнижники, волхвы… Перед лицом меня как новорожденного Кощея эти слова бледнели. Я находился в звании русского Чародея.

Ранг уточнять, правда, не требовалось. «Подмастерье». Но здесь это вроде никому не интересно.

Я вытянул руку, и в ладонь легла коса.

Потому что времена подросткового нонконформизма прошли, и традиции надо чтить.

— Карачун, а покажись.

«Похвастаться захотел?»

— Нет, припугнуть надо кое-кого.

Над косой появилось бледное свечение. Контуры человеческого черепа с горящим внутри смертным пламенем. Я мог поклясться, что у него есть свое выражение лица.

— А ты пижон.

— Ты тоже, — Карачун осклабился. — Я пока тут полетаю.

— Подожди, — я остановил его. — Я в жизни не поверю, что ты такой один.

Череп мигнул, как будто его включили и выключили.

И раскопировался на еще пятьдесят штук.

Нервы бакэнэко не выдержали такого издевательства, и первая пятерка, бросив в меня округлые желтые огоньки, кинулась на меня с когтями наперевес. Я скучающе отмахнулся от них обушком косы. Серые тушки отлетели и послушно остались лежать.

— Следующие, — подытожил я, проводив их взглядом.

Я мельком подумал, что баланс у моего нового оружия несколько… неудобен? Скоре непривычен. Надо будет попросить у деда пару уроков.