Старшая школа Йокай (СИ) - Кемпф Станислав - Страница 34

Тогда полисмены вбежали в комнату, увидели, что происходит, и арестовали девочку. Один из офицеров состоял в партии «зеленых», так что девочке не удалось отвертеться. Ее посадили в тюрьму за издевательство над хамелеоном. Не зря ведь женщина предупреждала.

В тишине постукивали чьи-то зубы. Я сделал мрачное лицо и задул свою свечу.

Историй еще через десять классика угомонилась, современность закончилась, и пошла волна обратных кайданов. Их главной задачей было показать, что люди порой бывали тварями похлеще монстров.

История о европейском профессоре, которого одним холодным утром достали из реки. В его рюкзаке обнаружили две женские руки и травматический пистолет. При обыске в квартире было найдено тело девушки, его аспирантки, с которой он сожительствовал.

Молодая женщина нагрубила магу-азиату, а потом с утра расчесывалась, глядя в зеркало, и увидела, как отражение подмигивает ей.

А этот отголосок Второй мировой рассказал внучке дедушка. В детстве он оказался с братьями и сестрами в деревне, к которой подходили враги. Взрослые решили спрятать детей в лесу, в доме местного лесничего. Договорились, что еду им будет носить человеческая бабушка Йоко. А вот возвращаться в деревню всем было строго запрещено. Так дети прожили май и июнь. Каждое утро Йоко оставляла еду в сарае. Сначала забегали и родители, но потом перестали. Дети видели Йоко в крошечное окно, она поворачивалась и молча, тоскливо смотрела на них и старыми знаками благословляла дом. Однажды к дому подошли два мужика и позвали детей с собой. Это были партизаны. От них дети узнали, что их деревню сожгли месяц назад. Убили и бабулю Йоко.

Особняком стояла история, достойная кинематографического воплощения. Один киллер забросил дела и вел спокойную жизнь «на накопления», но однажды невоспитанный нахальный мальчик украл его любимый «мустанг» 1969 года, а попутно, гаденыш, еще и убил собаку, единственное живое напоминание об умершей жене. Киллер стряхнул пыль с одежды и оружия и в поисках головы своего врага вернулся в большой мир, где в среднем убивал по одному человеку на три произнесенных предложения. Я впечатлился.

С вечеринки разбредались толпами, ходить по одному нервишки не позволяли. Впрочем, на этом фоне оно и постыдным не казалось. Аякаси эти еще, которые, по слухам…

Бжжжж, сказал смартфон в кармане. Что за легкость на помине?

«Константин-кун, как будет время — вечером подойди на перекресток», дальше шло указание адреса.

Всё б ничего, но писал Казуя.

Я порадовался, что вышел налегке, попрощался с окружающими, перевязал шнурки на кроссовках и вбил адрес куда надо.

«Маршрут построен!»

— Кого звали, тот пришел, — негромко сообщил в пустоту я. Передо мной выросли две фигуры. Казуе и эта форма тоже шла. Ну, паршивец…

— Добрый вечер, Кощеев-кун, — приветствовал он меня. Ичика молча склонила голову. — Сегодня, если ты не очень занят, окажешь нам посильную помощь?

Состояние «я заинтригован», кажется, скоро станет для меня нормальным. Казуя продолжил:

— Когда в прошлые разы проявлялись мононокэ, большинство из них было обычным. Ничего особенного, дух как дух. А с середины апреля что-то изменилось. Они как будто концентрируются вокруг какого-то места. Причем закономерность нам выявить не удалось. Но я порисовал на карте, и у меня возникла идея. Поможешь проверить?

— Да пожалуйста.

Мы отошли поближе к фонарю.

— Тринадцатое апреля, понедельник. Мононокэ появляется неподалеку от этого места, прямо перед тобой. Ичика легко с ним справляется.

Казуя ткнул пальцем в карту на смартфоне.

— Потом четырнадцатое апреля, вторник. Мононокэ появляется в паре кварталов от тебя. Ичика снова с ним справляется.

Еще одна точка на карте.

— Пятнадцатое апреля. Среда. Те же, почти там же. Мононокэ оказывается очень быстрым, ранит гражданского.

И еще одна.

— Шестнадцатое, четверг. Несколько мононокэ появляются в небольшом отдалении от предыдущих мест. За ними идет аякаси, а точнее — онрё, которая их и порождает. Разумно предположить, кстати, что и предыдущие три дня мы имели дело с ее творениями, потому что ведут они себя не совсем стандартно.

Очередной тычок в карту.

— Потом двухнедельный перерыв. Оно и неудивительно: убывающая луна и новолуние — не лучшее время для тех, кто живет только по ночам. 30 апреля — первая четверть луны, и еще несколько экземпляров не очень умных мононокэ появляются вплоть до конца Золотой недели…

Серия тычков в карту.

— А сейчас у меня закономерный вопрос. Константин-кун, в этом районе никогда не возникал десяток мононокэ за один календарный месяц. Расскажи, пожалуйста, какими маршрутами ты ходил, приехав в Сайтаму?

Я медленно закрыл лицо рукой. Очевидное невероятное…

— Казуя-кун, Ичика-тян, если верить отслеживанию на карте — мононокэ появляются в темное время суток и начинают орать именно тогда, когда я выхожу в магазин или проветриться на ночь глядя. В остальные дни они что, не приходят?

— Приходят, только в другие места и не так активно. А вокруг тебя им что, медом намазано?

За спиной раздался утробный треск, как будто ворочалась земная кора. Мы обернулись, а оторвать глаз от картины уже не сумели.

В достаточном отдалении от нас, прямо на перекрестке и в сквере, занимая всё мало-мальски свободное место, из ниоткуда конденсировалась целая стая мононокэ. Но нами они не заинтересовались.

Бац — один отрастил себе ложноножку и хорошенько ткнул соседа. Тот ответил симметричным тычком. Они посражались какое-то время, а потом случилось нечто, полностью выходящее за рамки моего понимания. Обладатель ложноножки заревел, открыл то, что заменяло ему пасть, и начал заталкивать в нее соперника, пожирая его целиком.

Ичика и Казуя сорвались с места, на бегу доставая оружие. Вывод не потребовал большого ума: если они продолжат друг друга жрать, нам придется иметь дело с тем, что останется.

— Карачун, пойдем-ка разомнемся, — я вытянул руку, схватил кость и, на бегу вкачивая ки в нервную систему, попробовал успеть к раздаче.

Баммммм — отозвалась неведомая стена, на которую мы с размаху налетели. Отпружинив от барьера, я чуть не потерял равновесие.

Мы как три сосны, молча торчащие над типичным японским обрывом, зачарованно наблюдали, как мононокэ остается всё меньше и меньше.

— А расскажите, раз уж попкорн мы не взяли, что здесь вообще происходит?

— Да всё просто, — прокомментировала Ичика. — Это называется эволюция.

— А почему нас туда не пускает?

— Ну, это их эволюция, нам типа туда нельзя, — Казуя в кои-то веки стал похож на нормального человека. — Барьерная магия используется во многих случаях. Если ставящий стену не хочет ничего и никого повредить. Если места маловато, а хотелось бы побольше. И если внутри происходит что-то, чему не надо мешать. Вот наш случай последний.

Мононокэ бились друг с другом как заправские сумоисты, выпихивая себе подобных из реальности. Их осталось четверо.

— Может, тотализатор откроем? — до меня быстро дошло, что мои попытки исследовать природу барьера больше похожи на имитацию бурной деятельности.

— Бьюсь об заклад, что барьер ставили не они, — Ичика явно не была сильна в пари.

Внутри барьера бились двое. Металлический лязг, чавканье псевдоплоти, посвист ложноножек и омерзительный рёв стали громче. Так не вопила даже целая стая, когда она еще здесь находилась.

Барьер испарился со звуком разбитого каленого стекла. Посреди сквера стояло одно существо, похожее на очень пухлую неповоротливую змею. Тело, сложенное крупным кольцом, распрямилось и зашелестело чешуей, плавники по бокам затрепетали. Аякаси подняла голову и качнула рогами. Женское лицо строго взглянуло на нас.

— Познакомься, Константин-кун, это дзиндзя-химэ.

— Здравствуйте, дзиндзя-химэ, — воспитанный я гайдзин или где? Как вырасту, сделаю татуировку «сарказм». Или научу Карачуна выскакивать с соответствующей табличкой. Или сделаю заклинание-фейерверк. Или…