Старшая школа Йокай (СИ) - Кемпф Станислав - Страница 29

— Да пожалуйста, — я был готов на всё, если оно сулило скорейшее облегчение того мутного состояния, в котором я плавал не переставая.

Рингёко-сан попросила меня прилечь обратно, после чего надела перчатки, обработала тыльные стороны моих ладоней и, проводя по ним специальной палочкой, что-то искала. Скоро руки обросли иголками и стали смахивать на полысевших дикобразов.

Я никогда не видел игл для акупунктуры. Длинные, очень тонкие, с какой-то причудливой пружинкой на конце, они были практически неощутимы при постановке. Однако уже будучи введенными в организм, они неуловимо менялись и начинали вибрировать и звенеть.

— Рингёко-сэнсэй, а это нормально?

— Для магического конструкта — вполне, — отозвалась она и, поставив две последние иглы, упаковала набор, сняла перчатки и снова села на табуретку рядом. — Теперь минут пять, они перестанут шелестеть, и вам полегчает. Давайте посвятим это время кое-чему полезному. Вам явно нужна информация о ки и особенностях использования энергии.

Карачун, всё-то ты знал, зараза костяная.

Лекция была короткой и сопровождалась иллюстрациями, которые лежали в тумбочке. Я начал подозревать, что распечатки со схемами потоков ки были здесь разбросаны в каждом углу, чтобы не требовалось никуда лезть лишний раз. Рисунки занимали три листа: сначала приводился разбор чакральной структуры, потом несколько схем акупунктурных точек и течения ки, а замыкающим шел снимок МРТ. Изучить это не представлялось сложным. А рисунок вообще можно было носить с собой.

— Ки — источник ста болезней для людей и тысячи — для йокаев, — рассказывала сэнсэй. — Недомогания возникают, когда каналы ки становятся непроходимыми. Гнев гонит ки вверх к голове, страх — вниз к стопам, радость смягчает ки, а печаль растворяет. Чрезмерная задумчивость и размышления блокируют каналы. Душевные метания, сомнения, нерешительность создают заторы на пути нормального движения потоков. Да, рисунок я потом выдам, можно будет изучить на досуге.

Мне страшно захотелось пить, но прерывать лекцию не было желания. Рингёко-сан не глядя поднесла ко мне стакан с крупной соломинкой, подождала, пока я напьюсь, и так же не глядя поставила стакан обратно на тумбочку. Всё это время она поясняла схему течения потоков. Видимо, процедура починки была многократно отработана.

— И последнее. Чем больше заниматься ки и профилактировать его застои, тем больше в теле энергии. Если вдруг каналы забиваются систематически, есть смысл завести себе мастера акупунктуры, но в идеальном случае нужно функционировать так, чтобы ки текло беспрерывно. Здесь ничего нового: медитации, нормирование нагрузки, активный отдых, движение, питание, сон, вода… И, конечно, окружение. Сложно переоценить влияние тех, кто рядом.

Я воздержался от шутки, что всегда рядом разве что смерть. В каждой шутке есть доля правды. Интересно, а существует ли рекомендация, где можно взять лишние часы для этого «ничего нового»?

Сэнсэй убрала схемы в тумбочку и начала по одной вытаскивать иглы, складывая их в причудливый желтый высокий контейнер. Кусочки металла падали в него, издавали последний звяк и замолкали — видимо, навеки. Обработав мою кожу, она нанесла какой-то гель и разрешила сесть на кушетке.

— Сейчас высохнет, и можете идти. Но сначала главное, что я заметила.

Я насторожился — и правильно сделал.

— Обычно ки и кимэ никак не контактируют. То есть организм целиком изолирован от внешней энергии. В вашем случае всё интереснее.

Она взяла в руки халат, ожидающий своей очереди на полу, и развернула его. На кушетку посыпалась пыль. Я начал рассматривать ткань.

— Существует обязательное требование к медицинской одежде: она изготавливается из полностью ненатуральной или смесовой ткани, то есть синтетики две трети, хлопка одна треть. Однако это требование не распространяется на нитки, которыми сшиваются детали. Производитель берет то, что по тендеру стоит дешевле, отгружает несколько тонн и пускает в дело. Теперь нужно проверить мою теорию.

Она выдернула нитку из шва, который не пострадал. А потом жестом факира достала из кармана зажигалку. Нитка моментально взялась желтым ярким пламенем. Потянуло жженой бумагой. Оставшийся пепел был серым, и Рингёко, растерев его в пальцах, показала мне: остаток превратился в мелкую пыль.

— Так горит хлопок. Вот, для сравнения…

Нитка, выдернутая из ткани халата, сморщилась и почернела. Вспыхивать она не собиралась. Неприятно запахло горелым пластиком.

— Чтобы поджечь синтетику, нужна другая площадь огня. Вот для этого я озаботилась принести зажигалку. Проще всего понять, что перед нами за материал, если подпалить его. Синтетическая ткань, которая находилась ближе всего к волне кимэ, визуально не пострадала, а хлопковые нитки разложились. Судя по виду, от старости.

Она помолчала немного.

— Я такого не видела. Кощеев-сан, у вас есть хоть малейшая догадка, что это может быть?

— Скажите, Рингёко-сэнсэй, вы ранее упомянули, что в норме ки и кимэ не контактируют друг с другом. А это вообще возможно?

— Технически да, — кивнула она. — На деле что-то должно очень глобально пойти не так. Если вдруг узнаете, в чем проблема — черкните записку? Я бы поисследовала на досуге. И принимайте ибупрофен Eve Quick по одной таблетке трижды в день в течение пяти дней, главное — поесть перед этим не забывайте. Продается на каждом углу в любом магазине, вплоть до сувенирных.

В ее внешности появилось что-то… стальное. Я не был уверен, что мне нравится ее общество. Голова больше не раскалывалась, но остаточные ощущения были крайне неприятны.

Следующие дни прошли настолько отвратительно, насколько это вообще было возможно. Я сдавал тесты, приходил домой выжатым, кое-как пролистывал конспекты на завтрашний день и спал, спал, спал… Изаму подкармливал меня в меру сил и разок принес целую россыпь онигири в надежде, что это послужит развлечением. Я был благодарен за заботу, но в ответ ничего предложить не мог, разве что увезти его в тундру, к седым снегам. Однако до каникул травить душу было плохой идеей.

Более-менее прилично я написал органическую химию, математику, физику и прочие общеобразовательные дисциплины. Меня постоянно мутило — настолько, что я прямо на руке под рубашкой нарисовал маркером руну лагуз, вода. Она не перевернется, разве что меня подвесят за ногу вниз башкой. Немного помогло, но нарисовать их двадцать штук не позволяла площадь кожи на плече.

Со специальными дисциплинами я сражался как мог. Видя, что я по оттенку смахиваю на яблоневый цветок, троица помогала мне изо всех сил — шпаргалками на бутылках воды, знаками, отметками, нарисованными ногтем на собственной голени (они не придумала ничего умнее, однако идея была неплоха).

В среду после всех тестирований Томоко молча подобрала мою сумку и вскинула ее на плечо поверх собственной. Изаму практически донес меня до дома, помог разуться и посадил на кровать, а Кавагути, пока мы ползли к общежитию, сбегал за ибупрофеном и едой и догнал нас уже у дверей. Еды оказалось на всех четверых. Великанша отправилась знакомиться с кактусом, инугами достал пачку влажных салфеток для уборки и начал протирать поверхности — его чувствительный нюх не выносил слоя пыли, а к наведению порядка в комнате я не приступал с неделю, меня хватало только на вынос мусора. Недзуми открыл какую-то кухонную технику, загрузил туда стопку контейнеров, нажал пару кнопок и закрыл дверцу.

— Чой-то оно зажужжало? — вздрогнул я.

— Константин-кун, ты реально никогда не пользовался микроволновкой?..

Все трое посмотрели на меня с нескрываемым удивлением.

— Не знаю, что эта штука делает, но потом объясните обязательно, вдруг мне тоже надо. Мы что, пережили промежуточное тестирование, или я умер посередине вчерашнего дня и попал по ту сторону?

— Да, мы пережили, и нет, мы еще по эту сторону, — недзуми с сочувствием воззрился на меня. — Кажется, тебе было труднее всех. Давайте это дело отпразднуем едой, я сегодня угощаю, скромно, но как уж есть. В кафешке не получится, но если мы не идем к еде, то еда сама придет к нам. Ита-даки-жрать!