Старшая школа Йокай (СИ) - Кемпф Станислав - Страница 17

— Ну… она милая девушка? — слегка неуверенно отозвался я. — Надёжный боевой товарищ. Смогла выжить в бою против онрё, что уже показатель.

Ичика легко, еле заметно порозовела. После чего опустила глаза.

Чудесатее и чудесатее. Если Казуя знает, какого хрена я забыл в Японии, явно знает и она. Мне что, сейчас предлагают в жены ками?..

В целом, если подумать, для клана шинигами это выгодно. Породниться таким способом с загадочной большой русской семьей. Мы о смерти, вы о смерти, у нас товар, у вас купец, если вы понимаете, о чем мы. Но брак с гайдзином… Это им уже невыгодно. Что-то одно явно перевешивает по причинам, скрытым от стороннего взгляда. Не очень силен я в местечковой политике. Однако если мне предлагают рассмотреть Ичику в качестве кандидатки в жены, мне бы в дальнейшем следовало принимать во внимание интерес влиятельного клана, которому старательно молятся все, кому не лень.

Отмахавшись какими-то формулами вежливости и отчетливо давая сигналы, что я ничего из его монолога не понял, я постарался поскорее закончить встречу. К тому же это дело на текущий день не было последним.

— Сестра. А что ты думаешь о Константине Кощееве?

Казуя не ожидал такого увидеть. Ичика смутилась и начала накручивать на палец прядь волос. Кажется, девушки молились ей чрезмерно.

— Ну… он назвал меня милой… — начала она лепетать странные вещи. — Так что… он тоже неплох? Высокий… прикрыл меня во время атаки… должна ли я приготовить ему бенто в благодарность?

Шинигами модели «влюбленная школьница». Казуя мог лишь горестно вздохнуть. Молитвами людей Ичика и была обычной японской школьницей, которой не чуждо все… обычное.

На воскресенье клуб домоводства назначил выходной урок с барбекю-вечеринкой. Разной степени прожаренности мясо привлекало меня куда больше сватовства. Курица, индейка и рыба (Нагаки-тян особенно отметила, что если рыбу передержать, то получится полная фигня, так не лучше ли сожрать ее сырой) ждали желающих надеть особый фартук и взять в руки двузубую вилку. Вечеринка получилась что надо, но, к сожалению, быстро закончилась: не я один забыл поесть с утра. Мы решили, что поход по забегаловкам — лучшее продолжение отличного воскресного дня.

Раменной владел нестарого вида кот, с которым сразу полезла обниматься бакенэко, уже знакомая мне по ночной встрече на перекрестке. Он провел для нас кратенькую экскурсию по кухне, дал потыкать свежую яичную лапшу и угостил мини-порцией. Рамен уже напоминал нормальный суп, который привлекал хотя бы наличием в нем элементарной курицы. Под шумок я взял две порции. Вот к этим кошачьим можно было бы иногда заглядывать на ужин: клепать рамен семья умела и вкусно, и красиво.

Следующей кафешкой был икаяки. Я зачарованно смотрел на кальмара, полный цикл приготовления которого занимал минуты две. Небольшой свежий обладатель щупалец быстро жарился на углях, а потом его накалывали на палочку, щедро поливали сладким соусом, сверху капали лаймового сока — вот и весь рецепт. Обманчиво просто. Я же думал, обкусывая у своего икаяки щупальце: чем проще выглядит процесс, тем больше времени требует его освоение. Кальмар оказался очень нежным и быстро закончился. Одноклассница расцеловалась с отцом, державшим эту уличную лавку, и мы продолжили дорогу.

Через половину квартала следующая ученица показала рукой, куда идти. Знакомый запах защекотал ноздри. Женский голос распевал: «Яки-имо! Яки-иииимо!». Обладательница голоса, названная тетушкой (снова родственники, наверное), показала нам крупную сырую картофелину сацума-имо, а также печь, где корнеплоды выпекались на дровах. Увидев, что в числе гостей есть гайдзин, она подозвала меня, научила разламывать коричневую кожуру и отдельно пояснила для истории: печеный картофель здесь считался зимним перекусом, поэтому скоро, когда будет совсем жарко, яки-имо больше не будут продавать. Мне почему-то стало грустно, но как можно по жаре точить горячую картошку, я тоже не понимал.

Наша прогулка закончилась закрытой кондитерской, где готовили рыбок тайяки. От вида чугунной сковороды я впал в священный ступор, а потом вспомнил слова Изаму про вежливость и обходительность и вместе с прочими участниками клуба облазал всю кухню, записал процесс приготовления печенья, достал поваров горой вопросов и вообще развлекался здесь как мог. Наконец-то я чувствовал себя достаточно наевшимся. Поварам гайдзинский интерес был приятен, поэтому мои карманы вскоре оказались набиты тайяки. Разве не прекрасно? Учитывая нескольких кальмаров, остывавших в сумке рядом с запакованной картофелиной, вечером можно было не готовить. И утром тоже.

Кажется, странные ситуации, которые случались со мной вне комнаты, не думали заканчиваться. Потому что дальше был щенок.

Точнее, всё началось с местных гопников. Те собрались кружком и почему-то громко смеялись, тыкая пальцем куда-то в центр компании. Нехорошее ощущение поднялось к горлу. Я почему-то не к месту вспомнил слова Казуи: «Твоя сила и независимость пригодились бы в наведении порядка». Какого хрена мне наводить порядок в окружающей действительности, в процессе разговора я не понял. Зато сейчас пришлось отчетливо осознать: происходит не то, что должно, и я обязан вмешаться.

Надев самое брутальное из имеющихся в наличии выражений лица, я отогнал гопников, особо даже не раздавая пинков. На месте, где кучковались хулиганы, лежал раненый щенок. Мне пришлось присесть рядом и начать ломать голову, что дальше. Щенок вымирать не торопился и не убегал от меня.

Японский я читал уже сносно, но искать по вывескам ветеринарную клинику… В кощеевой усадьбе никогда не было домашних животных, как не было и цветов на окнах, и прочих атрибутов обычной семьи. Живое не могло существовать рядом с теми, кто одной ногой стоит в Нави и оперирует понятием «мертвая вода». Ну найду я сейчас ветеринарку, дам им денег. Что дальше? Теперь это будет мой щенок? А долго ли он проживет?

— ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ С МОЕЙ СОБАКОЙ?

Я повернул голову и, получив шикарного леща, ненадолго выпал из действительности.

Глава 8

Я открыл глаза. Мне прилетел так называемый «малый лещ», как его называла моя бабуля. «Большой» укладывал отожравшегося недобро настроенного медведя. «Простого» хватало, чтобы оставить отпечаток взрослого мужика на близлежащей стене. «Малый» годился, чтобы припугнуть — или вырубить уставшего лещеполучателя. Как сейчас.

По крайней мере, примерно так Марья Моревна описывала женскую магию в рамках ликбеза.

— Ну и рожа у тебя, кощеево отродье. Как взгляну — так сразу понимаю: кирпича просит, кир-пи-ча.

Я сел в исходную позицию и оглядел лещевыдавательницу.

Так исторически сложилось, что у Кощеевых был родовой дар: девиц тырить. Как видел молодой кощей плохо сидящую девицу, так сразу ее тащил к себе в гнездо. Сначала это было на уровне «гляди, трофей». Потом наградная лента с девицами разрослась до неадекватного размера. Оказывается, когда весь дом набит служанками, наложницами, а также стащенными просто из спортивного интереса — это очень, прямо-таки баснословно дорого.

Поэтому Кощеевы мужики в свое время этот родовой дар проапгрейдили и пропатчили, превратив его в бизнес. Приходит злой Кощей, берет красну девицу, кладет ее в сумку и тырит в неизвестном направлении. Кому ее спасать? Конечно, это должен быть настоящий герой. Таким образом для девицы находится достойная партия, а у Кощеевых появляется свой маленький гешефт.

Схема была воплощена тысячи лет назад и, к счастью, в легенды не вошла, чего один из родоначальников небезосновательно опасался. Но были и неловкие моменты. Например, с восточной многохвостой принцессой, не то китайской, не то айнской. Когда японский принц решил погеройствовать, он заказал ее похищение у Кощеевых, и с нашей стороны всё прошло идеально (по-другому не могло). Только вот спустя пару десятков лет выяснилось, что до места заточения прекрасной девы принц не дошел — и имел на то полное право, поскольку был сожран амурским тигром. Призывать уже было нечего, тигр был обычным и сотрудничать отказался, и дева была похищена зазря. У меня было подозрение, что на этот-то случай я и напоролся со своей ооооочень узнаваемой физиономией.