О коротких пальцах, ламах и налогах (СИ) - "sladdkova" - Страница 5

— Ликси, малыш, — простонал Хёнджин, когда чужая рука сжала его волосы на затылке, — я же трахну тебя сейчас, прямо здесь, если ты не остановишь меня.

Феликс что-то промычал в его рот и сразу же отстранился, смотря на него расфокусированным взглядом.

— Мне нужно в душ, — сказал он и многозначительно посмотрел на Хвана, ну или попытался, тот был откровенно пьян, но Хёнджину было плевать — тот дал свое согласие, и он будет дебилом, если не откусит лакомый кусочек от этого милашки.

Тот ухмыльнулся и поднял руки в жесте «я сдаюсь», медленно покидая ванную комнату, наблюдая, как Феликс начал раздеваться.

[— Черт, ты же видел, что я бухой и не соображающий, — простонал Феликс, пряча лицо от поцелуев Хёнджина и сжимая его плечи. — Так стыдно.

— Малыш, ну что ты, уже поздно стесняться, сейчас расскажу тебе уже все окончательно и поедем ко мне.

— Что?]

Хёнджин вышел за дверь и расстегнул рубашку. Ему становилось жарко только от одной мысли, чем занимался Феликс за закрытой дверью. Боже, член у Хвана давно стоял, и тот решил снять еще и узкие джинсы, что неудобно давили на пах ширинкой. Все равно будут раздеваться.

Он решил немного расслабиться и лег на широкую кровать, запуская руку в белье. Феликс буквально за дверью принимал водные процедуры и готовил себя для него, вау. Рука напряглась под самой головкой, хотелось открыть дверь и ворваться туда, чтобы просто стоять и наблюдать, чем тот занят.

Мысль о том, как короткие пальчики проникают внутрь, раздвигают ягодицы навстречу льющейся воде, как Феликс медленно вымывает себя, чтобы быть идеальным для Хвана, боже… Он закрыл глаза и сжал член сильнее, ему так не терпелось увидеть свою влажную мечту голым и сделать с ним слишком много грязных вещей.

Спустя семь минут дверь распахнулась и в комнату вошел Феликс в полотенце на бедрах, окруженный паром от горячей воды. Кожа его вся раскраснелась, а глаза, черт… Хван прикусил губу, глаза парня блестели так ярко, будто он возбужден не меньше Хёнджина.

Он медленно подошел к кровати и сел на чужие бедра, сразу привлекая его к себе. Поцелуй был еще слаще, чем ранее, потому что руки Хвана бессовестно блуждали по влажному голому телу. Полотенце Хёнджин быстро откинул в сторону, раскрывая для себя абсолютно голого и возбужденного Феликса.

— Хочу тебе отсосать, — прошептал блондин и начал спускаться кусачими поцелуями вдоль шеи и ниже к груди.

Он медленно обвел соски Хёнджина, но тот резко схватил его за волосы и направил ниже, ему не терпелось ощутить горячие губы на своей головке. Феликс поерзал и снял с него белье, проходясь ладошками по твердым бедрам и икрам. Их кожа красиво контрастировала в свете ламп, и Хёнджин прикусил палец, рассматривая эту красоту.

Феликс опустился головой на бедро Джина и выгнулся так плавно и красиво, что за головой был отлично виден аппетитный зад в форме сердечка с мелкими россыпями веснушек, таких же милых, как и их обладатель.

— Малыш, — захрипел Хван, — повернись ко мне попкой, пожалуйста.

Феликс пьяно усмехнулся и, опасно качаясь, перекинул одну ногу через грудь Хвана, неустойчиво опираясь руками на его бедра. Тот сразу же надавил на его поясницу, чтобы блондин буквально лег на него и пошире раздвинул ноги, ощущая, как чужое дыхание опаляет его член и тазовые косточки.

Язык Ли медленно обхватил головку, и Хван застонал. Неужели он так долго терпел вместо того, чтобы прижать Феликса в темном углу офиса и заставить его отсосать прямо под камерой. Нет, нельзя заставлять, ведь лучше, когда он сам хочет, сам предлагает, с нетерпением насаживаясь на ствол.

Старший уставился на мягкие ягодицы напротив, нежно укусив одну булочку, он лизнул языком нежно-розовое, немного припухшее отверстие. Язык скользнул в расщелину так легко, будто та была создана для Хёнджина. В нос ударил аромат яблочного геля для душа, и Хван еще сильнее лизнул мягкую кожицу вокруг дырочки. Он слышит, как Феликс пошло чмокает, и перед глазами начинают плясать цветные блики, потому что то, насколько глубоко взял Феликс, не брал у него никто.

Он чувствует, как глотка сдавливает его пульсирующий член, как вздрагивает этот милашка, насаживаясь все глубже и глубже, отсасывая, как лучшая, самая дорогая и любимая шлюха. Звуки в комнате разносятся слишком непотребные, гипнотизируя мужчину настолько, что он, как мальчишка, дорвавшийся до сладкого, только и может, что сжать чужой зад в пальцах до побеления кожи и громко дышать, стараясь не задохнуться от ахуя.

Он чувствует, что скоро кончит, но так не хочется заканчивать все столь быстро, что он уверенно хлопает Феликса по заду, заставляя приподняться с удобного места, и хватает его за талию, откидывая на подушки. Нависает над ним и сильно раздвигает ноги в стороны, облизывая член много меньше своего широким мазком языка. Все в Феликсе было прекрасным, начиная от его души, заканчивая громкими стонами.

Дырка Ли немного раскрывается, и Хван вновь припадает к ней ртом, пустив слюну стекать между поцелованных веснушками ягодиц. Язык кружит вокруг, мягко массируя розовую нежную кожицу, пока Феликс стонет и хватается за волосы Джина. Лицо у него алое с отблесками пота на висках и лбу, губы закушены и блестят от смазки и слюны, а грудь дрожит от частых вздохов.

Хёнджин лижет сильно, надавливает острым кончиком языка прямо внутрь, чтобы полностью погрузиться и распробовать Феликса и снаружи, и внутри. Это что-то на грани фантастики, потому что не так, если честно, Хёнджин представлял конец своего признания, но раз такое дело, значит, это его награда за томительное ожидание в три года.

Он медленно отстраняется и окидывает взглядом комнату, чтобы найти свою сумку.

— Подожди секунду, Ликс, — шепчет он, целуя в бедро, и быстро встает вытаскивая пару презервативов и пакетики со смазкой.

Он раздирает упаковку зубами, медленно льет капли на яички и растирает по дырочке, мягко надавливая пока лишь одним пальцем.

— Феликс, — Хван давит сильнее, палец на одну фалангу уже входит внутрь, — я хочу посмотреть, как ты будешь себя растягивать. Справишься?

Тот молча кивает поднимаясь и становясь на четвереньки перед мужчиной. Его рука тянется за спину и медленно надавливает на сжатые мышцы. Хёнджин выдавливает еще смазки на маленькие пальцы, которые так аккуратно исследуют кожу вокруг. И вот, он проникает в себя, проталкивая сразу два практически до костяшек, и гортанно стонет.

Хёнджин под гипнозом, не иначе, потому что наблюдать, как равномерно двигаются сначала два, затем три, а потом и все четыре маленьких пальца в Феликсе — нечто нереальное занятие, и ничто его не сможет отвлечь от этой красивой картины.

— Хёнджинни, — стонет Феликс, падая головой на подушки, — трахни меня, умоляю, Джинни.

Хван еще несколько секунд наблюдает, как пальцы-малютки покидают Феликса, и тут же начинает раскатывать по члену тонкий презерватив.

[— Хёнджин, ты же специально заставил меня это сделать, чтобы потом донимать? — Феликс уже сидел на его коленях и лениво перебирал мягкие темные волосы.

— Обижаешь, малыш, — Хван же был довольный, как котяра, пока его голову массировали те самые маленькие руки.]

Входить в Феликса пока не реально, четыре его пальца — как два Хёнджина, а член у него потолще двух пальцев будет точно. Поэтому он, чуть сжав свое возбуждение до боли, переместил руку на мягкую кожу и надавил внутрь сразу двумя пальцами. Громкий вдох заставил его улыбнуться.

— Конечно, малыш, мои пальцы подлиннее твоих будут, — улыбался Хван, проталкивая их глубже в узкие стеночки.

Феликс кричал от восторга, и Джинни так же натурально кайфовал от его стонов, разрабатывая для себя узкий вход. Мысль, что у Феликса давно не было ни с кем секса, грела душу, и Хван надавил еще сильнее, трахая бедное тело пальцами.

Феликс реагировал прекрасно: он то хрипел что-то громкое и матерное своим низким голосом, то затихал и чирикал всякие нежности тонким голоском о Хване: какой тот красивый, классный и вообще умный дядька. И что Феликс даже не подозревал о его любви и желании.