Взлет и падение короля-дракона - Абби Линн - Страница 37

Ему не пришлось долго ждать.

— Хаману из Урика.

Через темноту тронного зала Хаману узнал хищный голос Абалах-Рэ, которую когда-то звали Инесс из Ваверли, ныне правившую в Рааме. За сотни лет глаза Короля-Льва изменились, как и все его тело. Король-Лев Урика мог видеть так, как видят дварфы, эльфы и еще некоторые другие расы, появившиеся при Возраждении — не просто отражение внешнего источника света, но тепло, идущее от тел живых существ. И больше того, он мог видеть магию в ее эфирной форме: золотое свечение медальонов, которые носили его темплары, и темно-синию ауру — даже он с трудом видел ее — окружавшую белокурого темплара Раама.

Голос Инесс пришел из этой ауры, но не из заклинания, которое королева Раама могла бы произнести, живая или мертвая. Хаману немедленно подумал о Раджаате, но не первый волшебник сотворил заклинание, которое заставило зазвучать слова из воздуха вокруг тупоголового темплара Раама; не сделал это и другой Доблестный Воин.

И тем не менее это было тонкое и могущественное заклинание, не менее тонкое и могучее, чем заклинание невидимости самого Хаману, которое сейчас находилось в его кабинете. Осознание того, что он не может понять, кто этот волшебник, который изобрел это заклинание, заставило задрожать холодной дрожью костяной позвоночник короля Урика.

— Заруби у себя на носу, Хаману из Урика: Принесший-Войну безостановочно растет. Он ждал тринадцать столетий, теперь он жаждет мести. Он помнит тебя лучше, чем всех остальных — ты был самым молодым из нас и его любимцем. Раны, которые ты нанес ему, не зажили, их можно исцелить только бальзамом из твоего черного сердца. Он будет искать тебя самым первым. Он придет за тобой, малыш Ману из Дэша. Он уже знает дорогу.

В другой день Хаману восхитился бы беспорядочной смесью правды, мифа и вранья, которые произнес рожденный заклинанием голос. Он мог бы громко расхохотаться, мог бы отправиться на поиски неведомого волшебника и — очень вероятно — напав на его след убить беднягу, только ради развлечения.

В другой день, но не сегодня. Не с синей молнией Раджаата, потрясшей город. Хотя никакой маг на мог знать то, что помнила Инесс из Ваверли о том дне, тринадцать сотен лет назад, когда Доблестные Воины предали своего создателя и создали для него тюрьму под Чернотой, и слова этой неоспоримой правды только что прозвучали в душном воздухе тронного зала. Да, Раджаат неутомим, Раджаат жаждет мести и Раджаат начнет с Урика.

Учитывая возможность, что чье-то мысленное сознание еще привязано к заклинанию, Хаману спокойно сказал, — Скажи мне что-нибудь, что я не знаю. Скажи мне кто ты и почему пришел в Урик, уверенный, что сознание Принесшего-Войну схватит тебя… опять. Разве одной смерти недостаточно?

Синяя аура мигнула, как если бы кусочки сущности, настоящей сущности Доблестного Воина из Раама, действительно были использована про создании заклинания. — Король-Тень нашел меня, — сказал она, когда аура восстановилась.

Это фраза не была ответом на вопрос Хаману. Быть может это увертка. И совершенно точно вранье. Галлард из Нибеная много чего сделал в своей жизни и был много кем, но только не дураком. И уж точно он не стал бы рыскать в Черноте рядом с Пустотой, тюрьмой Раджаата, только для того, чтобы найти кусочки сущности любого Доблестного Воина, и меньше всех Инесс из Ваверли. Больше всех них королева Раама опиралась на мифы и теологические выкрутасы, чтобы поддерживать свое правление. По двум причинам Нибенай не проглотил Раам много столетий назад: во-первых Урик, расположенный между обоими городами; вторая Дрегош, ненавидевший Инесс со страстью немертвого.

— И Король-Тень послал тебя ко мне? — спросил Хаману, скрывая свое недоверие за по-прежнему спокойным голосом, и сохранив свои настоящие вопросы для себя.

Тирский ураган, который после первоначальной атаки должен был потерять силу и стать слабым дождиком, пока показывал себя в полной красе. Удары грома потрясали желтостенный город Хаману, молнии били почти не переставая — его чуткие уши отмечали все удары, пока эхо не сделало точный подсчет невозможным. Едкое зловоние наполнило зал; на глазах всех собравшихся темпларов появились слезы. Синий свет урагана мягко замерцал в едком воздухе, превратился в крутящуюся световую колонну, которая плавно превратилась в Инесс из Ваверли, какой та была в разгаре своей юности и красоты, принявшей свою самую соблазнительную позу.

— Раджаат растет, он становится все сильнее и сильнее, используя нашу слабость. Без дракона среди нас никакое заклинание не сможет удержать его. Нам нужен дракон, чтобы сохранить его в Пустоте, чтобы сотворить еще нескольких Доблестных Воинов, чтобы восстановить порядок в мире. Мы выбрали тебя, ты должен стать драконом. Раджаат придет в Урик, жаждая реванша. Он уничтожит тебя. А потом уничтожит все. Доблестные Воины оказывают тебе честь, Хаману из Урика. Мы предлагаем тебе жизни тысяч живых существ. Ты станешь драконом, и Урик будет спасен.

Девятая Глава

Еще один залп синей молнии, еще один оглушающий раскат грома, еще раз сотряснулся весь Урик. Сотканная из молний фигура королевы Раама начала таять и исчезла. В начавшейся после этого суматохе только Хаману услышал звук удара о пол медленно осевшего человека, и немедленно послал свою мысль, заставив забиться сердце белокурого темплара.

Этот Тирский ураган казался сильнее и злее, чем последний, он с такой силой бился в стены Урика, как будто хотел разрушить их. Хаману показалось, что он вообще самый жестокий из всех ураганов за эти годы, начиная с первого — возможно из-за того, что этот появился внезапно и без предупреждения. Пять лет назад самые достойные темплары Урика поддались, по меньшей мере временно, безумию, которое нес с собой Тирский ураган. Теперь выжившие бесстрастно смотрели на безумствующие синии молнии. Даже если они не были уверены, что шторм быстро исчерпает себя — а Хаману отчетливо видел их сомнения через гром и молнии — они по меньшей мере решили не дать соседям увидеть свою слабость.

Хаману был терпим к любой черте характера своих смертных темпларов, за исключением слабости. Мужчины и женщины, собравшиеся в тронном зале, были тверды, вплоть до жестокости; компетентны в своем деле, вплоть до заносчивости, и имели железную волю и смелость, которых не могло подавить даже его присутствие. Они еще колебались, задавать ли вопросы, пока голос королевы Раама звучал в их сознании, но, неизбежно, один из них преодолеет свои колебания.

Чтобы избежать ненужной и неизбежной смерти, которая последует за таким нарушением субординации, Хаману коснулся сознания белокурого темплара.

Кто послал тебя? Что ты знаешь о послании и о предмете, который принес?

Спазмы сотрясали тело темплара Раам, пока он лежал на полу. Чтобы выжить, ему потребовалось настоящее чудо, вмешательство другого Доблестного Воина, не его хозяйки, а несмотря на все, что могла пообещать ему во королева Раама, пока жила, Доблестные Воины не любят совершать чудеса.

Не сражайся со мной, посоветовал Хаману. Отвечай на мои вопросы. Рассказывай.

Темплар подчинился, посылая Хаману одну за другой картины Раама, впавшего в полный хаос. Анархия в Рааме была еще больше, чем ожидал Хаману. Через пять лет после исчезновения женщины, которую жители Раама называли Абалах-Рэ, и которая утверждала, что является главным советником безымянного и несуществовавшего бога, жители Раама — купцы, аристократы, темплары и самые худшие из эльфийских племен — превратили свой город в поле боя.

Ее темплары, не знавшие даже настоящий источник своей силы, попытались восстановить магическую связь с богом, которому Инесс призывала их служить. Ничего удивительного, что в это страшное время удрученные, презираемые темплары сражались только за то, чтобы удержать свой квартал и разграбленный дворец. Ничего удивительного, что когда некоторые из них увидели знакомое лицо во сне, услышали голос, который они отчаялись увидеть опять, они сделали то, что сказал им голос. Они пошли на очищенные от пыли пристани, где были привязаны несколько шхун, готовых для пути через Иловое Море. Они нашли там осколок, он лежал на берегу, выделяясь среди камней…