Кровь, золото и помидоры (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 44

Я огляделся и правда дома кругами расходились от центральной площади, и чем были ближе к пирамиде, тем больше, основательнее и наряднее они выглядели.

— Меня устоит этот, — я показал на тот, что стоял позади первого ряда, примыкая задней стеной к другому строение.

— Почему? — удивился правитель, — ты ведь можешь выбрать себе лучше?

— Его легче оборонять, — честно сказал я, и на это у него не оказалось, что ответить.

— Устраивайся, отдыхай, вечером будет пир, — попрощался он со мной и его паланкин понесли в сторону пирамиды, которая была слева от храмовой.

Едва он отъехал дальше, вокруг стали подниматься с колен люди, и четверо, богато украшенных нефритовыми украшениями, которые были у них везде, где только можно: начиная от больших серёг, оттягивающих уши на десять сантиметров вниз, затем уже привычно проколотые носы и губы, а вот вставленные топазы в дырку в носу я видел впервые. И все они при этом были покрыты множеством замысловатых татуировок и краской. Причём я заметил, что воины и знать предпочитали красную и жёлтую, а жрецы только синюю.

— Халач уиник Витале, — они поклонились мне, я лишь гордо выпрямился, — повелитель сказал, что вы говорите на общем языке.

— Всё верно, халач уиник был добр и пригласил меня в качестве гостя, — ответил я.

Они видимо получили немного другую информацию, связанную скорее всего с заложниками, так что лишь переглянулись и пригласили меня пройти за ними в выбранный мною дом. Глава этого рода, так как его все слушали беспрекословно, показывал, что у них где находится, а также что он оставит ещё двух рабов, только для связи с ним. Если мне что-то понадобится ещё, я могу сказать им свою просьбу.

— А где размесятся ваши воины халач уиники? — спросил меня он в конце экскурсии по дому.

— Вместе со мной, мы ведь в походе, — спокойно ответил я, — нам будет достаточно десятка рабов, чтобы обеспечить нас свежей едой, питьём и фруктами, какие я укажу.

Он тут же закивал головой, это ему было понятно.

— И да, у нас принято благодарить за проявленную щедрость, — сказал я, подзывая к себе офицера и прося его достать из моего сундука два свёртка во втором отделении. Тот принёс, немного не то, что я просил, но я решил, что ладно, хозяин по факту отдал мне своё жилище, нечего жадничать.

— Вот, — отдал я шкатулку, открыв которую майя ахнул, увидев золотые серьги, диадему, два кольца и ожерелье из жемчуга.

— Это очень щедро, халач уиники! Я не достоин такого дара! — он ошарашенно посмотрел на меня.

— А это и не вам, а вашей супруге, — улыбнулся я ему, покровительственно, как это делал местный правитель, — а вот ваш подарок.

Я протянул ему кинжал в ножнах, также усыпанный драгоценными камнями и золотыми вставками. Показав, что может делать железное лезвие, я вызвал у него сначала шок, а затем он опустился на колени, благодаря за огромной ценности подарки.

— Пришлю своих дочерей, чтобы сделали вам правильную ванну, халач уиники, — низко кланяясь, он попятился задом из собственного дома.

— Карло, — позвал я, и офицер тут же оказался рядом.

— Солдат не выпускать из жилища, с местными не общаться, железо не дарить, — сказал я ему, — свести все контакты к минимуму. Если кто прельститься их жизнью и религией, отлучу от церкви и оставлю здесь, так и объясни это людям. Мы в самом центре сатанистов, наша цель узнать их слабые стороны и нанести удар в самое сердце. Ясно?

— Яснее некуда сеньор Витале, — он твёрдо посмотрел на меня, — сеньор Бароцци только потому и отобрал нас, что мы все истинные христиане и не будем слушать льстивых посулов слуг дьявола.

— Отлично, рассчитываю на тебя Карло, — поблагодарил его я и довольный офицер умчался передавать мои слова солдатам.

Внезапно со стороны дверного проёма, в котором вместо двери висела богато украшенная циновка, а также натянута верёвка с медными колокольчиками на уровне головы, раздался тихий перезвон. Два раба, молчаливо сидящие до этого по углам комнаты, кинулись туда, и вернувшись, снова сели на прежние места. В комнату на коленях и кланяясь лицом в пол, вползли две девушки. Одетые по местной моде, с большим количеством нефритовых украшений на руках, ногах, но ввиду возраста, уши не были изуродованы, как впрочем и тело. Небольшие татуировки виднелись только на шее и руках, составляя переплетённый сложный рисунок.

— Великий халач уиники Витале, — они подняли головы от пола, и я едва не ахнул от того, какие они обе были красавицы. Почему обе, потому что были близняшками, ничем не отличимые друг от дружки. Округлые лица, с пусть и чуть приплюснутым лбом, по местной моде, который их не сильно портил, но зато живые, полные любопытства взгляды красивых тёмных глаз и приятным цветом кожи, лишь слегка украшенной цветными рисунками. Им было от силы шестнадцать лет.

— Отец прислал нас, чтобы мы служили вам всё время, пока вы гостите у нас в доме, — продолжила одна из них.

— Когда мы одни, можете не ползать на коленях и называть меня сокращённо — господин Витале, — приказал я, стараясь унять стук сердца. Красота девушек была такова, что я не мог отвести от них взгляда, и старался унять всё более растущее возбуждение.

— Как прикажете господин Витале, — ни споров, ни размышлений.

— Как мне вас называть?

— Я Иш-Чан, а это моя сестра Иш — Канн, — ответила вторая, — не хотели бы вы ополоснуться, после долгого пути, господин Витале?

— Это можно, — согласился я, — заодно покажите, как вы это делаете.

Они поднялись на ноги, и кланяясь, повели меня по дому, который был весьма велик, и состоял наверно из десяти или даже больше, однотипно размеченных перегородками площадей. Просто каждая отдавалась под какие-то хозяйственные или жилые нужды.

Стараясь не смотреть в сторону упругих грудей, которые задорно подпрыгивали, показывая острые соски каждый раз когда они мне кланялись, я прошёл за девушками в одну из угловых комнат, выложенную отполированным известняком, на котором стояла ванная. Да, обычная такая ванная, просто прямоугольная, вырезанная из цельного куска камня.

— У вас есть «ванная»? — изумился я, назвав последнее слово на винето, поскольку не знал правильного слова.

— Мы называем её «wichkíil», — ответила одна из девушек.

Дальше они начали гонять слуг, чтобы те грели воду, носили какие-то сушёные листья, порошки, а они это всё опускали в ванную строго в определённой очерёдности, ещё молясь и благодаря богов, за каждый брошенный в неё предмет. Мне принесли табурет, так что я лишь смотрел за тем, как они это делают. Через час всё было готово, девушки попытались помочь мне раздеться, но когда запутались в завязках и пуговицах, я отогнал их и разделся сам, аккуратно сложив одежду, подальше от воды. Они тут же подошли, сняли с себя набедренные повязки, показав мне свои холмики Венеры без малейшего следа растительности на них.

Гормоны мгновенно шибанули мне в мозг, поэтому делая вид, что ничего особенного не происходит, я прошёл и лёг в ванную, старательно не замечая заинтересованные взгляды сестёр на мой моментально восставший мужской орган.

Когда я удобно устроился в воде, одна из сестёр села у меня в ногах, вторая у головы, затем они достали какие-то тёмные шарики, на поверку оказавшиеся плодами мыльного дерева, которые прекрасно мылили! Они прошлись по мне сначала ими, затем сполоснули, потом достали какие-то губчатые камни, которыми аккуратно стали удалять старую кожу с тела. Процедура была чрезвычайно приятна, особенно когда её делали две молодые, красивые девушки. Впервые за время нахождения в Средневековье я забыл, что нахожусь здесь, а не в каком-нибудь элитном спа-салоне в центре Москвы. К сожалению, наваждение быстро закончилось, когда они закончили мытьё и сполоснув меня чистой водой, встали рядом, опустив головы.

Грязную одежду, я, понятное дело, после такого не стал надевать, а подхватив её, прошёл голым до одного из сундуков, стоявших в моей комнате и сложив старую одежду в специальный холщовый мешочек, достал новую, став одеваться прямо при них. Обе хоть и пытались стоять опустив взгляды в пол, но любопытство было сильнее и вскоре я, видя, как они мучаются, разрешил смотреть. На меня мигом обрушился вал вопросов, для чего нужна эта штучка, или эта, ткань же, особенно шёлк нижнего белья вызвала вообще нескончаемую бурю эмоций. Они не веря, трогали чистые трусы, прикладывали их к щеке, говоря, что такую тонкую и гладкую ткань, они видят впервые в жизни.