Подпоручик из Варшавы (СИ) - "Рыжий" - Страница 26

Разговор, в очередной раз начал хозяин дома:

-Вы делаете мою дочь счастливым.

Голос нестарого еще дворянина звучал одновременно ласково и взволнованно. После небольшой паузы, которую взял пан Ковальский, его голос наполнился едва заметным металлом:

-Я хочу своей дочери только счастья, поэтому желаю знать, какие у вас на неё планы?!

Примерно такой вопрос ваш покорный слуга и желал услышать - во всяком случае мысленно я даже похвалил пана Ковальского, а сам поспешил ответить, выбирая при этом весьма осторожные формулировки:

-По-правде говоря, пан Ковальский, мы с Терезой весьма мало знакомы. Поэтому говорить о каких-то высоких чувствах не считаю честным. Мне с вашей дочерью весьма интересно общаться и... проводить время вместе.

Несмотря на все мои попытки аккуратно построить фразу, последняя её часть оказалась несколько двусмысленной, и, чтобы не дать подумать "папаше" о том, что мы с его дочерью успели "познакомиться поближе", я продолжил:

-Ваша дочка, пан Ковальский, удивительный собеседник!

Дворянин кивнул в знак благодарности, после чего перешел ко мне, не став лезть в "личные отношения с Терезой", то ли не обратив внимания на неоднозначность сказанной мною фразы, то ли все прекрасно осознавая и давая шанс своей любимой дочери спать с тем, с кем она хочет.

-Расскажите о себе, молодой человек?

Отказываться от рассказа о себе я не стал - тем более, что свою "легенду" уже вызубрил достаточно неплохо:

-Подпоручник бронетанковых войск Домбровский, служу при Генеральном Штабе. Отец - погибший в войну с большевиками, кавалерийский поручник Станислав Домбровский, прежде служивший в Царской Армии и воевавший в годы Великой Войны против германцев в Пруссии, Прибалтике. Мать - русская. Ирина Алексеевна Домбровская, урожденная - Семенова, служила сестрой милосердия при военном госпитале, где и познакомилась с моим отцом, вскоре они обвенчались, а потом уже родился и я...

...После свержения Царя, царский подпоручик Домбровский, не пожелал вставать под знамена новой власти. К различным "царькам", которые решили прибрать к себе остатки некогда великой Империи он тоже не подался, а забрал свою жену и ребенка, чтобы вместе с нами, через германцев добрался до Варшавы, где у него проживал брат, мой дядя. Вот только дядя родственника, служившего ранее русским он не принял, после чего семья отставного подпоручика перебивалась различными заработками в Варшаве...

...Все изменилось, когда словно Феникс из пепла, восстала Польская независимость. Нашему государству потребовалась армия. Вскоре отец оказался в армии генерала Халлера, где и сражался вначале на Украинском фронте за Львов, а потом и на Советском фронте, где и сгинул. Мать же умерла в середине двадцатых, а меня на воспитание забрал фронтовой друг отца, у которого я сейчас и служу...

Пан Ковальский внимательно, не перебивая слушал меня, изредка кивая в некоторых местах. Вскоре дворянин перехватил разговор, затрагивая совершенно разные темы, коснулся он и моей службы в бронетанковых войсках:

-Почему именно броневые войска? Не кавалерия или авиация?

-Кавалеристов у нас много и без меня. - Коротко ответил я. - К авиации душа не лежит...

Несколько минут мы еще говорили в библиотеке, после чего в дверь постучали, и, на пороге появился камердинер:

-Господин Ковальский, все готово. Прикажете подавать?

-Подавайте, Стефан. Мы с паном подпоручником скоро придем.

Кивнув, и, едва не щелкнув каблуками своих туфель, камердинер четко повернулся через левое плечо и вышел. Проследив за моим взглядом, пан Ковальский объяснил:

-Не только вы, Ян, свою молодость отдаете службе. Я тоже начинал в армии. Правда, в австро-венгерской. Уже после Великой Войны решил заняться чем-то мирным. Вот и Стефан, тоже успел послужить. А военную косточку под пиджаком не скроешь!

Я согласно кивнул...

На ходу мы не разговаривали - пан Ковальский предложил продолжить разговор после трапезы, чему я был несказанно рад: за решеткой кормили не то чтобы очень плохо но нормальному организму этой еды было явно маловато. Согласитесь, жидкий суп с парой кусков картофеля внутри, немного варенной капусты и кусок серого хлеба - это совсем не то, что позволит утолить вам голод на весь день. Поэтому, я, можно сказать, летел следом за не старым еще дворянином по направлению к захватывающим дух ароматам.

В большой и светлой столовой, за длинным столом уже находилась Тереза и ее младший брат Марк. Присев на определенное для меня место - по левую от Терезы руку, я быстро окинул взглядом стол, который буквально был завален разнообразной едой. Мой живот предательски заурчал, требуя наполнить его. К счастью, пан Ковальский на это не обратил внимания, Тереза лишь едва заметно улыбнулась, а марк подмигнул мне так, чтобы этого не заметил его отец.

Как я понял, судя по реакции, в этом доме был свой порядок приема пищи. Вначале все коротко молились. Пришлось помолиться и мне, хотя делал я это шепотом, в первую очередь из-за того, что католических молитв не знаю, а православные, которые я учил в детстве благодаря бабушке, в этой компании точно не будут актуальным. Через пару минут, когда молитвы были прочитаны и пан Ковальский сказал "Аминь", в столовую зашли две немолодых женщины-официантки в накрахмаленных передниках и начали аккуратно расставлять горячие блюда...

В общем - жизнь начинает налаживаться...

Глава 15. Утро в Берлине...

После звонка Терезе началось что-то невообразимое. Девушка почему-то решила, что я собираюсь на войну и она обязательно должна внести свою лепту в мою победу. Во всяком случае, именно так я понял её заявление о том, что пани Ковальская уже мчится ко мне на квартиру, чтобы помочь со сборами в дорогу. Именно после этого заявления у меня перед глазами буквально появился тот беспорядок, который оставили после своего прибытия контрразведчики. Собственно, этот беспорядок я так и не убрал - сам ваш покорный слуга гостил у пана Ковальского, а своей прислугой так и не обзавелся, хотя намекали тут некоторые (тот же ординарец - Спыхальский), что мне по статусу положено иметь минимальный обслуживающий персонал в своей квартире. Хотя бы ради того, чтобы не мне, офицеру Войска Польского тереть полы вечерами после службы. Стоит сказать, я задумывался о необходимости прислуги – драить полы мне не нравилось никогда, даже в своем прошлом-будущем я это делал из-под палки, либо когда совсем сильно припрет, либо, желая помочь любимой маме. Но никогда не делал это с радостью. Хотя и считал себя «чистоплюем».

В общем, мысленно выругавшись в не самых приятных выражениях, прославляя, в первую очередь, конечно же, себя - решил тут же закончить все дела в здании Генерального Штаба Войска Польского, и, быстрым шагом, вернее, чуть ли не бегом, направился к себе - на съемную квартиру.

Тереза появилась вовремя - я ее опять встретил полураздетым, оказавшись лишь в форменных бриджах и шелковой нательной рубахе, с закатанным рукавом. И что характерно, правая рука опять сжимала пистолет. В тот момент я еще не знал, что эта дурная привычка, неизвестно откуда появившаяся у меня, сослужит мне весьма полезную службу во все последующие несколько лет. Разве что от случая к случаю пистолет будет меняться то на карабин, то на автомат, а в паре случаев и на пулемет с гранатами. Тереза же обаятельно улыбнулась, но на этот раз ничего не сказала.

Пока я внимательно изучал образ, в котором молодая девушка появилась на этот раз -деловой костюм, поверх которого была накинута дорогая норковая шубка, пани Ковальская успела подойти ко мне, нанести сокрушительный удар своими упругими губами прямо в мою душу и также быстро отстраниться - пока я не перешел в контрнаступление по всем фронтам и не успел овладеть таким манящим и желанным девичьим телом.

К сожалению, мое наступление захлебнулось так и не начавшись, поэтому, в очередной раз мысленно сплюнув, я продолжил заниматься тем, чем и занимался до появления Терезы - уборкой, а точнее, мытьем полов...