Не с тобой (СИ) - "Gesiona" - Страница 29

— Я знаю…

* * *

В аэропорту Лос-Анджелеса его встречала Клодин.

— Как прогулка? — неприветливо поинтересовалась она, усаживаясь за руль.

Нолан рухнул на сиденье рядом. Он отлично выспался в самолете и, несмотря на двукратную смену восьми часовых поясов, чувствовал себя вполне отдохнувшим.

— У меня для тебя новость, — объявил он. — Я женюсь! Эли сказала да!

— Поздравляю!

— Слушай, — Нолан повернулся к ней, — я хочу официально объявить о помолвке. Эли, конечно, против, волнуется, что ее спокойной жизни придет конец. Правильно, в общем-то, волнуется. Но нельзя же прятаться всю жизнь. Займешься этим, Кло?

— Конечно, — кивнула Кло и задумчиво побарабанила пальцами по рулю. — У меня для тебя тоже новость. Сегодня ты стал папой. Так что… мои поздравления еще раз.            

Нолан молчал, переваривая информацию.

— У тебя сын, — сказала сестра, не дождавшись его реакции. — Восемь фунтов, рост — двадцать дюймов. В общем, стандарт. Другие антропометрические данные интересуют? Цвет волос там или глаз?

— Тебе Ким позвонила? — наконец выдавил вывалившийся из прострации Нолан.

— Да. Я навещала ее сегодня.

— И … ты видела его?

— Конечно, я его видела, — с непонятным раздражением произнесла Клодин. — Нолан, ты чего ждешь? Что я скажу – ах, он полная твоя копия! Или наоборот — он совершенно на тебя не похож! Какой вариант тебя устроит больше? Он красный и сморщенный, как и положено младенцу нескольких часов от роду. Кстати, Ким интересуется, не будешь ли ты против, если она назовет его твоим именем?

— Что?! — опешил он.

— Не ори! — поморщилась Клодин. — Твоим вторым именем. Кристофер.

— Пусть называет, как хочет! — Нолан зарылся рукой в осветленные лохмы.

Некоторое время Кло смотрела, как он ерошит волосы. Он всегда так делал, когда был расстроен или возбужден.

— Ладно, поехали, — вздохнула она. — Я отвезу тебя на твою ферму. Пока пропажи не хватились.

Всю дорогу они молчали. Кло гнала машину по пустынному шоссе, Нолан упорно смотрел в окно. И только свернув на дорогу, ведущую к ранчо, Клодин произнесла, не поворачивая головы:

— Ты должен рассказать все Эли. Нельзя больше тянуть.

— И как, по-твоему, это будет выглядеть? — горько произнес Нолан. — Я только что сделал ей предложение. И что теперь? Я заявлюсь к ней и скажу: извини, дорогая, есть один маленький нюанс, на днях у меня родился ребенок, но это ровным счетом ничего не значит, потому что получился он в результате однодневной интрижки. Так, что ли? Кло, я даже представить не могу, как она отреагирует! Точнее, наоборот, слишком хорошо представляю!

Клодин устало потерла переносицу.

— Как долго ты собираешься молчать? — вздохнула она. — Ну невозможно же скрывать это вечно! Рано или поздно правда все равно всплывет.

— Лучше поздно, — он сжал зубы, дернул головой. — Я боюсь, Кло. Я мучительно боюсь ее потерять, потому что чувствую, что сейчас, как никогда, близок к этому.

Глава 12

Санкт-Петербург

Говорят, что надо преодолеть ровно половину пути, чтобы переключиться мыслями на пункт назначения. Ничего подобного. В ее случае сей феномен дал сбой. Даже после пересадки в рижском аэропорту Алиса, не переставая, думала о Нолане.

Слишком неожиданно все получилось. Слишком ошеломляюще быстро. У нее вновь и вновь перехватывало дыхание, спазмом сжимая горло, при одном лишь воспоминании о том, как, открыв глаза, она обнаружила его рядом и, спустя бесконечность, поняла, что это не сон.

Господи, каким же сумасшедшим надо быть, чтобы преодолеть более восьми тысяч километров, проведя в самолете почти половину суток — и это только в одну сторону! — и все ради чего? Ради четырех часов, которые у них оставались между рейсами. Четырех часов непрерывного террора в постели, который он ей устроил. И как завершающий аккорд — кольцо на ее пальце. Чего уж там скрывать, робко и тайно желаемое, и в то же время такое сокрушительно внезапное.

— Я знаю, какого цвета твои глаза в момент, когда тебе становится очень хорошо, — прошептал он, крепко прижимая ее к себе.

— Какого? — завороженно спросила она, замерев.

— Расплавленное серебро. И я хочу быть единственным, кому доступна эта тайна.

Он всегда умел найти слова, которые заставляли трепетать от переполнявших ее чувств.

Алиса задумчиво взглянула в иллюминатор. Под крылом самолета простиралась круто взбитая пена сплошной облачности, похожая на ледяные пейзажи Антарктиды. А над облаками сияло чистой весенней голубизной яркое, словно умытое, небо. Как странно, небо над облаками. Все наоборот.

Они даже ни о чем не успели поговорить. Она не расспросила его о подготовке к съемкам, а он не поинтересовался ее предстоящей поездкой. Им было некогда. Они были очень заняты. Быть может эти безумные несколько часов уже нашли отклик в ее теле. Как счастлива была бы она, если бы это было на самом деле так. Да и Нолан, она была уверена в этом, не станет упрекать себя за проявленную неосторожность. Разве может существовать на свете более прочный залог любви, чем зачатый в страсти ребенок?

В Пулково ее приехала встречать бабушка. Алиса не сразу узнала Викторию Андреевну в толпе. И вовсе не потому, что та так уж изменилась за последние тринадцать лет, что они не виделись вживую. Ее просто сбила с толку невысокая фигурка, которая цеплялась за бабушкину руку.

— Ну, здравствуй, моя хорошая! — Виктория Андреевна распахнула объятия.

— Бабулечка! — Алиса растроганно сунула нос ей куда-то в район воротника.

— Дай-ка, я на тебя посмотрю! — бабушка немного отстранилась. — Какая ж ты у меня красавица, а как…

— Выросла! — в тон ей добавила Алиса, которая не отличалась высоким ростом.

— И это тоже! — согласилась Виктория Андреевна.

— Она же и так большая, куда ей расти! — послышалось снизу.

Алиса опустила глаза. На маленьком человеке было розовое пальто колоколом и забавная белая шапка с длинными ушами, из-под которой настойчиво лезли очень знакомые непокорные кудри пепельного цвета.

— Привет! — улыбнулась Алиса. — Давай знакомиться? Я — Алиса. Твоя сестра.

Серые глаза смотрели пристально и изучающе. Потом, словно что-то решив для себя, девочка серьезно кивнула и протянула руку:

— А я Дарья. И я тоже твоя сестра.

Алиса глянула на бабушку. Та лишь пожала плечами.

— Она хотела тебя встретить.

Алиса едва не свернула себе шею, разглядывая из окна машины улицы города. Петербург изменился за тринадцать лет, и она никак не могла решить для себя, нравятся ли ей эти перемены. С некоторой опаской она ожидала встречи с домом и вздохнула с облегчением, обнаружив, что с ним-то как раз все в порядке. Дом был все таким же — с кованой узорчатой решеткой на высоком фундаменте в качестве ограды, огромным садом, в глубине которого виднелись ее старые качели, с разросшимися кустами сирени возле крыльца. На крыльце, кутаясь в пуховый платок, стояла невысокая пожилая женщина с собранными в пучок волосами.

— Алечка! — всплеснула она руками и засеменила навстречу выбравшейся из машины Алисе.

— Соня, вот чего ты раздетая на улицу выскочила? — возмутилась бабушка, глядя на бессменную вот уже в течение тридцати лет домработницу. — Пневмонию схватить хочешь?

— Ну, как же, Вика, Алечка же приехала!

— Так ведь если приехала, на улице ночевать не останется, — проворчала Виктория Андреевна и покосилась на Алису. — Я надеюсь, в город тебя сегодня не понесет?

Город — это Питер, где у родителей была квартира. Бабушка жила в Петергофе. Алиса улыбнулась, отрицательно покачала головой.

— Приютишь? — спросила она.

Бабушка только хмыкнула.

— Идемте, идемте, — заторопилась Софья Даниловна. — У меня давно уже все готово, осталось только на стол накрыть.

Старая детская Алисы давно перешла в распоряжение Дарьи, поэтому теперь ей досталась гостевая. Приткнув чемодан возле кровати, она подошла к стеклянной двери, ведущей на балкон, и распахнула ее. Сырой холодный ветер тут же забрался ей под тонкую водолазку, отчего Алиса поежилась и обхватила себя за плечи руками. В Дублине набухали почки, вовсю щебетали птицы, здесь же еще властвовала зима. Даже не зима, а затяжное питерское межсезонье с его ветрами, дождями и слякотью.