Куриный бульон для души. Я победил рак! Истории, которые дарят надежду, поддержку и силы для самого - Хансен Марк Виктор - Страница 2

Дэни смотрит на меня и улыбается. Несколько секунд назад она по секрету позволила мне заглянуть в ее сложенную бумажку с посланием.

Там было написано ярко-розовыми буквами: «Я улыбаюсь, потому что я живая».

– Кэсси Сильва

Жизнь в числах

100 000 000 000 хороших клеток

10 000 плохих

Они пожирают мою жизнь как призраки

7 тонких иголок колют меня

По 1 в день

Я похожа на подушечку для булавок

1200 миллиграммов беспощадной желтой жидкости

2 полных больших мешка

Яд в моих венах

100 раз в день я боюсь

и в 100 раз больше того, что ждет впереди

Мое тело – тюрьма

86 таблеток глотаю в неделю

60 – за один день

Они убивают все плохое и хорошее

10 000 000 волосков вырастают

1 000 000 выпадает

Я – как собака, которая постоянно линяет

10 спинномозговых пункций позади

6 еще предстоит

Каждые 3 месяца из меня выжимают сок

1100 в анализе крови значат, что я иду в школу

500 – остаюсь дома

Числа, как диктаторы, управляют моей жизнью

100 раз в день спрашиваю

«Почему это случилось со мной?»

100 раз не получаю ответа

Как будто кричу на американских горках,

и никто не отзывается

130 недель чистых пыток

39 уже стали историей

Как будто моргаю в замедленной съемке

Сотни людей встретились на моем пути

Шестеро помогают мне,

Мои личные ангелы-хранители

10 наборов чисел, которые управляют моей жизнью

1 болезнь под названием «рак»

Как внезапная контрольная, которую никто не ждал

8 букв в слове «лейкемия»

И только 5 в «жизни».

– Ниша Драммонд, 12 лет

Большое маленькое достижение

– Вы уже помочились?

– Нет. Я пытался, но пока не удалось.

– Если к шести утра не получится, нам придется ввести катетер.

Этот неприятный разговор состоялся вскоре после моей тироидэктомии[1]– лечения рака щитовидной железы. Мне было пятнадцать лет. Уже не мальчик, но еще не совсем мужчина.

После операционного наркоза мне было тяжело открыть глаза, как будто веки придавили сверху бетонными блоками. Я мог приподнять их всего на долю секунды, чтобы оценить обстановку и быстро взглянуть, что происходит, пока меня переводили из послеоперационной в больничную палату.

По телевизору шла игра команды «Лейкерз». Свет был приглушен. Мои операции всегда заканчиваются затемно. Сосед по палате находился за шторкой. Родители были в коридоре с дядей Майком и тетей Мэри.

Меня затошнило от анестезии. Я позвал на помощь, но мне не успели вовремя подставить судно. Я ничего не ел шестнадцать часов, поэтому меня вырвало не сильно, но достаточно, чтобы запачкать халат и постельное белье. Очевидно, сестра была слишком занята и не могла меня переодеть, поэтому мне пришлось сидеть в облаке вони.

У моего соседа были свои проблемы – что-то с почками. С ним работала другая медсестра. Я увидел ее одним глазком, когда она шла мимо моей кровати к нему. Она шествовала, как самый важный человек на свете или, по крайней мере, в этой больнице.

Я не обращал внимания на напряженный разговор за шторкой, пока он не достиг пика.

– Мне придется ввести катетер.

– НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!

– Я нанесу смазку и постараюсь сделать это безболезненно.

– Пожалуйста, не надо. Дайте еще разок попробовать.

– Мне очень жаль.

После этого раздались гортанные стоны и крики, издаваемые медсестрой и пациентом. Я смирился с тем, что буду спать в собственной рвоте, но поклялся себе, что сделаю все возможное, чтобы мне ни за что не поставили катетер.

Через несколько часов меня перевели в частную палату. Старшая медсестра убедилась, что меня переодели и помыли, и заставила мою медсестру извиниться. Она сделала это, в общем-то, неискренне и пригрозила мне катетером. Мне дали около четырех часов на то, чтобы пописать, иначе ее угроза будет выполнена.

Мама провела ночь со мной в палате. Она слышала разговор в другой палате между пациентом с почками и другой медсестрой, видела, как мне страшно, и, естественно, хотела помочь. Поспать нам так и не удалось. Мы не представляли, что именно сделать, чтобы избежать ужасного катетера.

Когда мама ходила в столовую за кофе, она наткнулась на ординатора, который посоветовал помассировать мне живот над мочевым пузырем, чтобы стимулировать процесс мочеиспускания. Я был согласен на все. Очень странно, когда мама тебе, пятнадцатилетнему, трет низ живота, а ты держишь между ног контейнер и пытаешься пописать. Мне хотелось повести себя во всей этой ситуации по-взрослому, но я был совершенно неспособен позаботиться о себе.

Это не помогло. Наверное, потому, что я нервничал от мысли о катетере.

Наконец я уснул, утомленный стрессом, перенесенным за день. Хирург пришел на обход около 6:30 утра (злая медсестра, видимо, опоздала) с новой командой из стажеров, ординаторов и студентов-медиков. Я рассказал им про угрозу катетера, и мне ответил один из парней. Не помню, как его звали и почему он пришел, но я навсегда запомнил его слова.

– Когда вы в последний раз мочились в постель? – вежливо спросил он.

– Не знаю, может быть лет десять назад? – ответил я.

– Вот именно, – сказал он, как бы между прочим. – Вы не привыкли мочиться лежа. Поэтому встаньте и идите в туалет. Мы все равно хотим, чтобы вы начали ходить, и я гарантирую, что это поможет.

– Ну ладно, как скажете, – ответил я в надежде, что он прав.

Когда они ушли, я поплелся в туалет. Казалось, я простоял над унитазом целую вечность. Мысль о катетере сводила меня с ума. Я ждал. И ждал. Я думал, что уже никогда не пописаю. В жизни.

Наконец кран открылся. Я почувствовал, что напряжение в моем животе спадает, а плеск в унитазе становится громче. Возможно, это был лучший звук на свете. Все мое тело расслабилось. Это было восхитительное чувство. Я испытал невероятное облегчение – и по очевидной причине, и от осознания, что катетер не потребуется. Впервые в жизни моим серьезным достижением стал поход в туалет по-маленькому.

– Джейсен Циммерман, 15 лет

Менопауза

Менопауза – это время в жизни женщины, когда она меняется навсегда. Когда менопауза случается в подходящем возрасте и условиях, можно сказать, что она даже приятна.

Мне говорили, что в идеале качество жизни женщины только улучшится – она станет сексуально раскрепощенной, сможет всегда носить белые одежды, распивать чай на верандах и посещать садовые вечеринки. Какой благостный опыт!

Некоторые мои знакомые женщины в возрасте утверждали, что менопауза не так плоха, как ее описывают. Они заверяли, что я едва ее замечу, и по секрету рассказывали о сухости и целебных мазях, которые устраняют ее без следа.

Я также слышала, что с менопаузой к женщине приходят мудрость и несгибаемая сила. Этого я особенно ждала. На многих моих подруг мудрость и сила как будто разом свалились после менопаузы. Они кажутся очень уверенными в себе, и я часто завидую их храбрости.

Я тоже буду храброй! Я – женщина! Услышьте мой рык!

Только я оказалась не такой женщиной. Меня тащат в менопаузу[2]всего в сорок лет, а я отбиваюсь и брыкаюсь. Видите ли, судьба не уготовила мне плавного перехода. Для преодоления болезни, угрожающей моей жизни, мне придется пожертвовать той частью меня, которая делала меня женщиной. Это разновидность химической кастрации. Я чувствую, что для меня это добром не кончится.

Я ведь ненавижу носить белое – оно меня полнит и легко пачкается. Я не хожу на садовые вечеринки – у меня аллергия на пыльцу. Я никогда не была сексуально закрепощенной, да и где взять время на то, чтобы целыми днями хлебать чай на веранде? У кого вообще есть веранда? Какие там еще преимущества? Где эти хваленая мудрость и храбрость? О да, а как же потеря памяти, которая у меня появилась из-за того, что, по словам доктора, я больше не произвожу эстроген? Меня о ней предупреждали? Наверное, я просто забыла.