Муми-папа и море - Янссон Туве Марика - Страница 27

Муми-папа лег в вереск и прижался ухом к земле. И он услышал, как бьется сердце острова. Этот звук был глуше, чем звук прибоя, – мягкая пульсация глубоко внизу.

– Остров живой, – подумал Муми-папа. – Мой остров такой же живой, как деревья или море. Все живое.

Он медленно поднялся.

Можжевельник тихо пробирался среди вереска волнистым зеленым ковром. Муми-папа убрался с его дороги и стоял неподвижно, будто примерз к месту. Он видел, как шевелится остров – живое существо, сжавшееся на дне моря, беспомощное от страха. "Страх – ужасная вещь, – думал Муми-папа. – Он приходит внезапно и завладевает всем, и кто защитит маленькие существа, оказавшиеся на его пути?" Муми-папа побежал.

Он пришел домой и повесил шляпу на гвоздь.

– В чем дело? – спросила Муми-мама. – Разве лодка...

– С ней все в порядке, – сказал Муми-папа. Семья смотрела на него, и он добавил: – Завтра у рыболова день рожденья.

– Да?! Правда?! – воскликнула Муми-мама. – Это поэтому у тебя такой странный вид? Что ж, мы должны устроить для него праздник. Представляете! Даже у рыболова есть день рождения!

– И подарок найти нетрудно, – сказала Малышка Мю. – Маленькие пакетики, полные морской травы, пучок мха или, может, просто мокрое место!

– Ты ведешь себя не очень-то любезно, – упрекнула ее Муми-мама.

– А я вовсе не любезна, – ответила Малышка Мю.

Муми-папа стоял у окна, глядя на остров. Он слышал, как семья обсуждает два очень важных вопроса: "Как убедить рыболова войти в маяк и как доставить ящик виски с мыса". Но он мог думать только о робком сердцебиении острова глубоко под землей.

Ему придется поговорить об этом с морем.

Муми-папа стоял на уступе смотрителя маяка и был похож на резную фигуру на носу своего галеона-острова.

Он ждал настоящего шторма, но шторм оказался совсем не таким, как Муми-папа себе представлял. Не было красивой жемчужной пены на волнах – во всяком случае, не при ветре силой восемь. Вместо этого пену сдувало с поверхности моря, как сердитый серый дым, и вода была измята и изборождена морщинами, будто лицо, искаженное гневом.

Внезапно, как это иногда бывает, Муми-папа обнаружил, что начать разговор с морем очень легко – не вслух, конечно.

"Ты уже достаточно взрослое, и тебе не пристало так себя вести. Неужели нужно так пугать бедный маленький остров? Ему и без того приходится трудно. Ты должно радоваться, что он здесь. Что за жизнь была бы у тебя без его берегов, о которые ты разбиваешь свои волны? Подумай хорошенько! Здесь есть маленький пучок деревьев, выросших согнутыми тебе в угоду, горсть бедной земли, которую ты изо всех сил пытаешься смыть, и несколько истрепанных скал, которые ты так отполировало, что от них едва ли что-нибудь осталось. И у тебя хватает духу пугать их!"

Муми-папа наклонился вперед и строго взглянул на разбушевавшееся море. "Ты, кажется, кое-чего не осознаешь, – сказал он. – Это твоя обязанность – оберегать и утешать остров, вместо того, чтобы так вести себя. Ты понимаешь?" Муми-папа прислушался, но море не давало ответа.

– Ты пыталось проделать то же самое с нами, – говорил он. – Ты досаждало нам, как только могло. Но мы все же справляемся, вопреки тебе. Я научился понимать тебя, и именно это тебе не нравится, правда? И мы не сдались, верно ведь? Кстати, – продолжал Муми-папа, – справедливости ради надо сказать, с твоей стороны было очень благородно дать нам этот ящик виски. Я знаю, почему ты это сделало: ты признало поражение, ведь так? Но отыгрываться на острове не очень-то красиво. Я говорю все это только потому... потому что ты мне нравишься.

Муми-папа умолк. Он почувствовал, что устал, прислонился к скале и ждал. Море ничего не ответило. Но большая сверкающая доска плыла к берегу, покачиваясь в волнах.

Муми-папа напряженно вглядывался.

Вот еще одна, и еще, и еще. Кто-то вывалил за борт целый груз древесины!

Он вскарабкался на скалу и побежал, смеясь про себя. Море извинялось. Оно хотело, чтобы они остались. Оно хотело помочь им строить на острове. Оно хотело, чтобы они жили здесь и радовались, хотя их окружал огромный, никогда не меняющийся горизонт.

– Выходите все! – кричал Муми-папа, стоя под винтовой лестницей. – Дерево прибило к берегу! Много дерева! Идите и помогите мне выловить его!

Вся семья выбежала из маяка.

Доски сносило прибоем к наветренной стороне острова. Еще немного, и они проплывут мимо. Так что работать надо было быстро. Не обращая внимания на холодную воду, они бросились в море. Наверное, в их жилах текла пиратская кровь, которая заставила их так наброситься на добычу: в них словно вселился дух какого-то предка с тягой к вещам, приобретенным нечестным путем. Они стряхнули с себя печаль острова и одиночество моря, они входили и выходили из воды, вынося и складывая доски и перекрикиваясь через рев волн. Небо над ними было все еще сверкающее и безоблачное.

Вытаскивать двухдюймовую доску на берег – это захватывающая работа. Доска невероятно тяжелая от воды и легко может вырваться из рук и со следующей волной ударить тебя, как таран. Это действительно опасно.

А когда доска уже на берегу, там, где волны не могут до нее дотянуться, она становится сокровищем. Она лежит у твоих ног, сияющая, теплого смолистого цвета, и ты можешь прочесть имя владельца на срезе. С гордым удовлетворением завоевателя ты начинаешь думать о трехдюймовых гвоздях и о стуке забивающего их молотка.

– Сила ветра сейчас, должно быть, не меньше девяти баллов! – закричал Муми-папа. Он глубоко вздохнул и посмотрел на море. – Хорошо! – сказал он. – Мы квиты!

Когда все доски были свалены на берегу, семья отправилась домой варить уху. Шторм бесновался, как живое существо, и Малышка Мю еле держалась на ногах.

Подойдя к своему саду, заваленному теперь массой веток, Муми-мама остановилась. Она опустилась на колени и заглянула под ветки.

– Яблоня прорастает? – спросил Муми-тролль.

– Я не настолько глупа! – со смехом сказала Муми-мама. – Я просто подумала, что она нуждается в ободрении, вот и все.

Она посмотрела на свои увядшие розовые кусты и подумала: "Как глупо было посадить их здесь! Но на острове их полно, и дикие цветы, пожалуй, даже красивее, чем садовые".

Муми-папа втащил несколько досок вверх по лестнице и достал свой ящик с инструментами.

– Я знаю, что дерево сжимается, когда высыхает, – сказал он. – Но я не могу ждать. Тебя ведь не смущают несколько трещин на кухонных полках?

– Вовсе нет, – сказала Муми-мама. – Вперед. Мастери, если тебе так хочется.

В этот день она ничего не рисовала. Зато она сделала несколько маленьких палочек, чтобы поддерживать цветы в саду, и убрала в тумбочке. Она даже навела порядок в ящике смотрителя маяка. Муми-тролль сидел у стола и рисовал. Он точно знал, каким будет его маленький домик. От нестираемого карандаша почти ничего не осталось, но Муми-тролль почему-то был уверен, что море, если понадобится, выбросит на берег еще один.

К вечеру они почувствовали, что немного устали, и говорили друг с другом мало. Внутри маяка было очень мирно. Они слышали, как ритмично гремит море вокруг острова, а небо было такое белое, как будто его только что помыли. Малышка Мю спала на печке.

Муми-мама быстро взглянула на них и подошла к своей картине. Она прижала лапы к стволу яблони. Ничего не произошло. Это была лишь стена, обыкновенная оштукатуренная стена.

– Я только хотела проверить, – думала Муми-мама. – Я была права. Конечно, я больше не могу пройти в сад. Я сейчас не тоскую по дому.

В сумерках Муми-тролль отправился заправить штормовой фонарь.

Канистра с керосином стояла под ступеньками вместе с кучей порванных сетей. Он подставил банку под горлышко и вытащил затычку. Канистра загремела, издавая странный гулкий звук. Муми-тролль наклонил ее над банкой и подождал. Он потряс канистру.