Выжигаю имена в сердце своем (СИ) - Светлая Надежда - Страница 2

Неудачно ступив на круглый камень, непонятно откуда возникнувший на дороге, что ещё вчера сияла прекрасной первозданной пустотой, Мира опасно накренилась вбок, порываясь и вовсе поклониться перед лицом неизвестным за их непомерный труд. Лицезрея шаманские пляски малышки, мужчины семейства старательно прикрывали кулаками рты, чтобы с их подлых губ не сорвался безобидный смешок. Обида Миры могла обернуться омрачающей их желудки трагедией. От её стряпни, увы, никто не оправлялся. Во всяком случае, до конца.

— И я не отрекаюсь от этих слов и по сей день, — после того как потенциальная опасность миновала, Назар мягко приобнял сына за плечо и неспешной походкой направился домой, зачарованно глядя на родные улицы.

* * *

— Как думаешь, идея отправить нас на Базар Чуд и Чарок и повесить групповой проект на двоих было их задачей с самого начала? — Уфир раздражённо цыкнул.

Небрежная походка, расхлябанный вид, экзотический ярко-рыжий цвет волос привлекали больше ненужного, чем приятного внимания. На этом особенности юноши не заканчивались. Будучи сиротой из другого города, он пытался слиться с компанией задир-неучей, как их величала окрестная детвора, что прошло безуспешно и закончилось ещё более плачевно.

— Очевидно, — не задумываясь, ответил Ян.

— Я могу смириться с повешенной на нас работой, но наплести бред, что мы сами выдвинули свои кандидатуры? Ещё и на глазах у учителя вести себя, как стадо безобидных ягнят? — с силой пнув попавшийся на пути камень, Уфир прямиком попал по прилавку мясника, чей трудовой стаж едва ли не равнялся возрасту самого паренька. Упрямо стоя на месте, как недвижимое изваяние, рыжеволосый, словно нарывался на драку, лишь бы выместить на ком-то вспыхнувшую в нём злость. Быстро схватив приятеля за воротник, Ян затащил его в ближайший магазинчик, прежде чем разгневанный мясник сделал из них отбивные. Как по волшебству перед их глазами возникли необходимые предметы.

— Не ты ли недавно сам намеревался вступить в их ряды, — невзначай заметил Ян, беря с прилавка разноцветные мелки, пару бутылей с кислотами и индикаторную бумагу.

Уфир неотрывно следил за действиями однокурсника. Его испытующий взгляд буквально прожигал Башазану спину, от чего юноше становилось не по себе.

— У меня было к ним предложение, кто же знал, что они и на это не годятся, — с подозрением взглянув на однокурсника, Ян оставил деньги на прилавке и пошёл дальше. Вникать в заведомо провальный план, а тем более становиться сообщником, он не планировал. — Но я готов снять шляпу, даже самые законченные злодеи не поступили бы так. Поразительно слаженная работа в группе. Учитель намеренно не замечает обстановки, а жалкие людишки тихо сидят, вжав головы в плечи.

Яну нечего было ответить. Раз это заметил человек, проучившийся с ними лишь пару недель, то весь класс никак не мог этого не заметить. Как и что-либо с этим сделать.

— Меня вот что интересует. Тебя-то за что невзлюбили? Явно не за то, что со мной возишься. Кстати, благодарить не намерен, — немного погодя Уфир заливисто рассмеялся. Глаза отдавали холодом. — Или у тебя это хобби такое — помогать нищим и обездоленным? Или, может, так грехи свои будущие замаливаешь?

Только сейчас Ян заметил, что сегодня его компаньон был на удивление сговорчивым. Повлияло ли то, что вместе собрались два изгоя, и он чувствовал моральную поддержку, или он попросту не видел в Яне потенциальной угрозы? Возможны были оба варианта.

— В моей семье помощь является делом естественным и благородным. Сегодня помогаешь ты, завтра помогают тебе.

— Сегодня помогаешь ты, завтра помогают тебе, — эхом повторил Уфир, усмехаясь самому себе. — Какой же ты, однако, наивный ребёнок.

Остановившись в повисшей тишине, Ян развернулся лицом к рыжеволосому.

— Но ты не беспокойся, мне это даже нравится. Легче будет тебя использовать.

Уфир не сводил пристального взгляда с собеседника. На улице становилось жарче, что даже в прохладных местах невозможно было спастись. Шум суетливой толпы сбивал с толку. Бусинки пота скапливались у виска и, плавно стекая по скуле, падали на светлые одежды Яна. Сознание медленно расплывалось.

— И мне всё же любопытно, как такому субъекту представилась возможность носить Дар наравне со мной. С виду такой щупленький, уверен, и внутри ничего необычного.

Пока недовольный медленным развитием событий Уфир продолжал втаптывать в грязь новобранцев, что стремились к силе, Ян усилием воли пытался сохранить равновесие. Летний зной усиливал головокружение, сворачивая желудок в тугой узел.

— Если бы не Профессор, ноги бы моей здесь не было, — рыжеволосый с нескрываемой неприязнью окинул Яна взглядом. — Запомни, ты не более чем вызывающее разочарование существо, но я дам тебе шанс, как дали его мне когда-то.

Юноша приложил ладонь козырьком ко лбу, с прищуром вглядываясь в послеполуденное солнце.

— До первого полёта птенцы живут себе припеваючи, пока не возникает необходимость овладеть новым полем боя — небом. Прежде чем научиться летать, они, неоперившиеся, покорно бегут к обрыву, не зная, выдержат ли их неокрепшие крылья собственный вес. Кто-то разбивается, кто-то взмывает вверх. Умрёшь ли ты в итоге или нет, не моя забота. Но шанс самолично сбросить неокрепшую птичку неожиданно возбуждает.

Вызывающе улыбнувшись, юноша ребячливо отсалютовал Яну и, развернувшись на пятках, скрылся в толпе. Всё это время Ян продолжал нетвердо стоять на ногах, борясь с усиливающимся притяжением. Прежде чем погрузиться в сон, Башазаг уловил ранее незамеченную им диковинную вещь.

Люди, беспорядочно сновавшие вокруг, носили в себе полупрозрачные кусочки разных цветов: зеленые, голубые, красные, белые и других тусклых оттенков. Некоторые люди не хранили ничего. И только торопливо уходящая вперёд фигура Уфира, что в миг, казалось, обернулась, была окутана непроглядной тьмой. Сплошной мрак покрывал его силуэт, и лишь мертвой белизной отдавали глаза.

Ян в последний раз устало открыл глаза и шумно свалился наземь, распугивая стоявших рядом наримцев. Не чувствуя настойчивых похлопываний по спине, юноша видел прекрасный сон.

* * *

Благоухающий миндаль широко раскинулся над необъятным полем, образуя бескрайнее море пышных бутонов. Белые, светло-розовые, лиловые гроздья, переливающиеся на солнце яркими лепестками, свисали с хрупких ветвей. Узкая тропинка, мощёная камнем, пробегала между деревьями, стараясь уделить достаточное внимание каждому из них.

Ветки доверчиво тянулись к лицу маленького Яна нежно щекотали детское лицо. Тихий заливистый смех эхом пронёсся по округе, разгоняя певчих птиц. Желтопёрая стайка стремительно вспорхнула ввысь, закружилась в пушистых облаках, весело щебеча о чём-то своем, и вновь скрылась в листве деревьев.

Издалека послышалась лёгкая поступь. Неуверенные шаги приближались, трель канареек усиливалась. В паре шагов от мальчика остановилась девочка, протягивая ему худую ручку. Блестящие светлые локоны каскадом спадали на открытые плечи, обрамляя маленькое личико. Шлейф белоснежного платья тянулся за хозяйкой, невесомой тканью касаясь шёлкового ковра зелени.

Ян неуверенно взял предложенную руку, и вместе они отправились вперёд. Девочка что-то тихо говорила, время от времени посмеиваясь про себя. Крепче стискивая маленькие ладошки, они всё дальше уходили от привычных пейзажей.

Тёплый ветерок приятно отдавал слабыми нотками мяты и розмарина. Где — то за таинственным лесом была слышна невесомая мелодия лиры, сопровождаемая аккомпанементом свирели. Народная песня, напеваемая хором женщин от мала до велика, наполняла душу непонятным ощущение лёгкости и всеобъемлющего покоя. Желание запечатлеть этот краткий миг, остаться в волшебном мире кружило голову.

Мальчик и девочка шли всё глубже в лес навстречу заходящему солнцу. Выйдя на ровную поляну, сплошь усыпанную крупными ромашками, они остановились вдохнуть цветочный аромат. Повернувшись к Яну спиной, девочка широко расправила плечи и закричала во весь голос. Протянув руки к небу, она выплескивала бурлящие в ней боль и разочарование. Как бы она крепко не жмурила глаза, жуткие картины из памяти не собирались покидать хозяйку.