Я стираю свою тень - 5 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 25

— Что? — Айрис поняла, что я чем-то впечатлен.

— Они все отключились одновременно. Раз и готово. У них каждый день соревнование, кто раньше займет место на дереве.

— Прям так и отключились? — Не поверил отец.

— Ты же сам слышал, как в один миг наступила тишина. Именно в этот момент они и вырубились. А перед этим лезли наперегонки на дерево. — Я вспомнил момент отключения.

Удивительное явление для живых существ, внезапный сон. Оно казалось мне каким-то противоестественным, более присущим искусственным созданиям, у которых есть кнопка отключения.

— Мы могли бы спасти их. — В своей манере предложила Вестлина. — У нас же есть время до наступления ночи.

— Если бы не решетка, то запросто смогли. — Мне почему-то понравилась эта идея. — Минут шесть-семь у нас есть.

— Вы даже кошку дома не держите. — Отец уел нас с Айрис. — Спасители.

— Зато мы кормим всех бездомных кошек в округе. — Заступилась за нас супруга.

— У-у-у-а-а-а! — Разнеслось по округе.

Отец нервно передернул плечами.

— Началось. — Произнес он трагическим шепотом.

�льцом вокруг ног.

Глава 9

Я взял заостренную палку и приготовился отбивать атаку, но в душе надеялся, что нам это не понадобится. Мы же им ничего плохого почти не сделали. Ступали бы мимо по своим делам и не портили космическим туристам уединение. Отец встал рядом и тоже приставил острие палки к самодельной решетке. Мы молчали, чтобы нечаянно не выдать себя.

Крики и вопли ночных хищников стремительно приближались со стороны болот. Зашумели по земле сотни лап, заскрипели под весом животных ветви деревьев. Раздались утробные звуки начавшейся кровавой трапезы. Жуть как хотелось взглянуть на это пиршество и одновременно страшно.

Бум-бум, по стенке нашего убежища постучали. Стук раздался сверху, как будто животное перебралось с дерева на верхнюю торцевую часть челнока. Я надеялся, что мозгов у них не настолько много и они очень голодны после длительного сна, чтобы интересоваться происхождением и содержимым непонятного объекта. Стук прекратился. Под деревом завязалась громкая потасовка. Несколько глоток, надрываясь, орали друг на друга, а потом раздался шум драки, возня и вопли тех, кому досталось больше других.

Говорят, умереть во сне это счастливая смерь, но я бы не хотел, чтобы меня во сне съели, даже если ничего не чувствовать. Неприятно было воображать, как тебе откусывают руку, раздирают живот, вынимают кишки, будто ты не человек, а гастрономический набор, и бегут с ними по лесу, чтобы другие не отобрали. Какой принцип естественного отбора существовал в этом мире? Кто не успел, того съели? Видимо, да. Для живых существ, безмятежно проживающих «день», была всего одна причина для беспокойства, его окончание.

Драка не заканчивалась. Наверное, у нашего дерева хоботковым хищникам не удалось заполучить ожидаемое количество пищи. Они визжали, хрипели и наносили друг другу увечья. Так мне представлялось через стенку челнока. Руки мои вспотели сжимать оружие от напряжения. Отец тоже выглядел напряженным. Сказывалась усталость. Мы уже давно не спали, и даже высокое содержание кислорода не компенсировало нам восстановление сил.

В стенку челнока раздался сильный удар, от которого все загудело внутри, как колокол. Потом еще один удар. Я решил, что кто-то намеренно бьет в нее, зная, кто прячется внутри. Совсем близко раздался визг и хрип дерущихся животных. Меня это успокоило, но Никас внезапно дал ревака. Буквально пару секунд, а потом Айрис прикрыла ему рот ладонью, принялась целовать и шептать ему успокаивающие слова.

Снаружи наступила пугающая тишина. Я посмотрел на супругу. Она пожала плечами. Не время было устраивать семейные разборки. Айрис прижала Никаса к себе, и качала его на руках, как младенца, лишь бы он снова не начал реветь. Твари снаружи будто поняли, что со странным объектом что-то нечисто. По решетке мелькнула тень. Мы с отцом перехватили оружие удобнее. Я знал, что благодаря модификации смогу сделать молниеносный удар, способный убить животное. За отца не был уверен.

— У-у-у-а-а-а! — Раздалось рядом.

Крик повторился несколько раз, словно тварь созывала сородичей. Возможно, они догадались, что мы, те самые существа с поляны, поджегшие их товарища. Мне было интересно убедиться в этом.

— Бать, подсади меня. — Попросил я его шепотом.

— Сейчас? — Удивился он.

— Да. Хочу узнать, что они замышляют.

Он покачал головой, но присел, опершись руками в стенку челнока. Я сел ему на шею. Отец поднялся, а я оказался на одном уровне с отверстием. Прямо под нами находились не меньше двадцати «обезьян». Кровавые останки их трапезы были разбросаны кругом, а сами животные были перепачканы в крови. Я заметил, что вокруг них роятся насекомые, от которых те пытаются отмахиваться. Хищники смотрели на наш челнок, будто проводили немое собрание, на котором решали, как надо поступить.

По земле и по деревьям в нашу сторону подбирались новые особи. Мне хорошо была видна одна часть кроны дерева, в которой висели на лианах «медвежата». «Обезьяны» вполне себе по-обезьяньи, прыгая с ветки на ветку, перескакивали с одного дерева на другое. Я стал свидетелем интересного зрелища. Ночной хищник, забравшись высоко в крону, попался в хватку лианы. Древесное щупальце скрутило его. Зверь закричал, но крик его быстро ослабел, раздался хруст костей. Лиана распрямилась, а труп животного упал вниз, ударяясь о ветки. Тут же подлетел «дятел» и расковырял ему черепушку, чтобы не дать просто так пропасть трупу.

Меня удивила реакция дерева. Оно повело себя довольно разумно, отличило одно животное от другого и убило ненужного, словно делило их на своих и чужих. Меня вот тоже пожалело, определив как своего.

«Обезьяны» не обратили никакого внимания на своего неудачливого товарища. По мере увеличения их числа, они все активнее проявляли интерес к нашему убежищу. Животные подступали все ближе, и начали пропадать в мертвой зоне, где я их не видел.

— Что ты видишь? — Не выдержал отец.

— Опускай.

Отец присел, а я беззвучно соскочил с его шеи.

— Мы их заинтересовали. — Произнес я шепотом, но чтобы все услышали.

Развернулся и приготовился отбивать атаки животных. Отец тоже встал рядом. Решил прицелиться к наиболее удобной бойнице и просунул в нее острие палки. Оказалось, что с той стороны противник уже был рядом. Когтистая лапа ухватила оружие и потянула на себя. Отец не был готов к этому и потерял его. Я успел среагировать и выдернул стремительно ускользающую палку назад. Протянул ее отцу со словами:

— Чуть не пролюбил оружие в бою. Держи.

Пространство вокруг челнока наполнилось истошными воплями. Твари подбадривали себя на бой, доводя до исступления. Несколько лап ухватились за нашу конструкцию, пытаясь сломать ее. Это был мой выход. Я начал четко, как на швейной машинке, протыкать их конечности, иногда тела и морды точными короткими ударами. Теперь вой сменился воплями боли. Моё копье быстро затупилось. Я взял отцовское.

— Заточи! — Приказал я ему.

Толку от него, как от воина не вышло. Он был слишком медленным и неточным. Почти все его удары приходились мимо цели. Звери кричали на разные лады снаружи. Никас кричал внутри. Это была невообразимая какофония звуков, и как ни странно, она ввергла меня в транс. В боевое состояние, когда нет страха, нет боли, есть только понимание где враг и полнейшая мобилизация всех физических и духовных сил. Каждый мой удар находил цель. Мне казалось, что я вышел за пределы тела и вижу все, что происходит вокруг челнока. И еще меня посетило чувство, что я не один. Не в том смысле, что в челноке я был не один, это я знал и понимал отчетливо, а в том месте, где находился мой разум, вышедший из тела.

Кто-то наблюдал за мной с любопытством, изучал и даже проявлял эмоции, будто, наконец, нашел интересный сюжет после сотни унылых фильмов. Может быть, это был психоз, вызванный неадекватным состоянием психики, не знаю, но ощущения присутствия было очень явным. У второго копья сломался кончик. Я сунул его отцу, который как оруженосец стоял наготове со свежезаточенным оружием. Пока мы обменивались ими, твари выломали верхнюю часть решетки. Вдохновленные успехом, они попытались его развить, но получили от меня по полной, наполнив лес предсмертными воплями.