Капитан Мак - дю Террайль Понсон - Страница 5

— Я его подкупил, — холодно произнес дон Фелипе, — и Гольдери далеко, дорогая моя красавица!

— Но в доме же есть люди… Кто-нибудь придет мне на помощь… Ко мне, на помощь, ко мне!

— Я люблю вас… и мы одни, — сказал испанец.

И он хотел поцеловать Сару. Девушка опять закричала. В этот момент дверь наверху лестницы отворилась и в зал спрыгнул мужчина с обнаженной шпагой в руке.

— Ах, вы одни! Клянусь Меркурием, покровителем таких воров, как ты, твоя глотка извергла ложь, негодяй!

Стоит ли говорить о том, что этот нежданный защитник Сары Лоредан, явившийся в виде мужчины, размахивавшего рапирой длиной в четыре фута, был никто иной, как капитан Мак.

Дон Фелипе отступил на несколько шагов и положил руку на эфес шпаги.

— Ах, черт их забери, как говаривал мой командир, граф Суассон, — продолжал Мак, — я обманулся — мне эта гостиница показалась таким порядочным заведением, таким тихим под вечер, а тут настоящий адов шабаш и спать невозможно!

При виде защитника, которого ей послало Провидение, Сара, естественно, бросилась к нему, но дон Фелипе уже опомнился от замешательства, вызванного внезапным появлением Мака.

— Вот что, приятель, постараемся шуметь поменьше, — сказал он, — если вам так не нравится шум.

— Ужасно не нравится.

— Ну так и ступайте себе спать, — сказал дон Фелипе.

— О, сударь, во имя неба, — воскликнула Сара, умоляюще складывая руки, — не покидайте меня!

— Покинуть вас? — воскликнул капитан. — Да что вы!

— Друг мой, — продолжал дон Фелипе, — у нас с этой сударыней вышла небольшая ссора, которая вас ни в какой степени не касается.

— В самом деле?

— И я хочу дать вам совет.

— Послушаем, — сказал насмешливо Мак.

— Мне кажется, вы военный?

— Я капитан.

— Вы молоды…

— Мне двадцать два года.

— Ну вот, если вы хотите дожить до шестидесяти и стать маршалом Франции, возвращайтесь в свою постель и не вмешивайтесь в чужие дела.

Мак спокойно оперся на шпагу.

— Мой дорогой, — сказал он, — вы представить себе не можете, до чего у меня странный характер. Раз проснувшись, я никак не могу снова уснуть, а проснувшись внезапно, я веду себя ровно обратно тому, как ведут себя обычно люди в такой ситуации: вместо того, чтобы с трудом соображать, я становлюсь чрезвычайно проницательным, и не просто вижу, а вижу насквозь.

— Ну и что же вы видите? — спросил дон Фелипе.

— Я вижу, что вы любите эту девушку, а она вас не любит.

— Ах, сударь, да, — прошептала Сара, все еще дрожа, — это именно так.

— И, поскольку она сопротивляется, — продолжал капитан, — вы хотите ее похитить?

— А вам какое дело? — злобно спросил дон Фелипе.

— Так вот, я вам это запрещаю, — продолжал капитан, — и это столь же непреложно, как то, что меня зовут Мак.

— О, благодарю вас! — воскликнула Сара, складывая руки.

— И вы неправы, дорогой мой искатель приключений, — сказал испанец, обнажая шпагу и становясь в позицию.

— Ба! И в самом деле? — воскликнул Мак.

— Я в маске, а ваше лицо открыто; вы моего имени не знаете, а свое имя вы мне только что сказали.

— Так я сорву с тебя маску, негодяй! — воскликнул Мак, скрещивая с испанцем шпагу.

— Маска держится у меня на лице, может быть, более прочно, чем голова у тебя на плечах, — сказал дон Фелипе, — и ты еще не знаешь, с кем ты имеешь дело.

— Да будь ты хоть король Испании, для меня ты просто подлец, оскорбляющий женщину! И я тебя накажу, — воскликнул Мак, делая выпад; Сара упала на колени.

— Солдафон, — прорычал дон Фелипе, — я еще увижу твою кровь!

И он обрушился на Мака с яростью опытного дуэлянта.

— Ага! — произнес капитан, — испанская школа, недурно, недурно! Хороший выпад!.. Но и французская школа неплоха!

И он уколол дона Фелипе в плечо.

— А итальянская еще лучше! — возразил дон Фелипе; он прыгнул назад, наклонился, проскользнул под шпагой Мака и попытался нанести ему удар в нижнюю часть живота, как это делают флорентийские и миланские наемные убийцы.

Но Мак отскочил и с такой силой ударил по голове дона Фелипе головкой эфеса, что тот упал на колени и выронил шпагу. Быстрый, как молния, Мак наступил на клинок ногой. И пока дон Фелипе, оглушенный, с трудом поднимался, капитан, сунув свою шпагу под мышку, переломил о колено клинок своего противника и, обернувшись к Саре, сказал:

— Мадемуазель, отныне вы под моей защитой. Куда я должен вас проводить?

Дон Фелипе зарычал от ярости и хотел броситься к Саре, но Мак приставил острие своей шпаги к его лицу и произнес:

— Назад, негодяй!

И, открывая дверь, добавил:

— Я буду вашим защитником, мадемуазель, и буду сопровождать ваши носилки; доверьтесь мне, никто нам не помешает, даже ваши лошади будут меня слушаться.

Он подал руку взволнованной девушке, и они вышли вместе. Дон Фелипе в полном бешенстве глядел на кровь, капавшую из его раны. О донье Манче, своей сестре, он совершенно забыл, а та молча и неподвижно сидела в своей комнате, как он и приказал ей.

— Ага, его зовут Мак, — злобно прошипел дон Фелипе, подобрав обломки шпаги и бросаясь вон из гостиницы. — Это имя я буду хорошо помнить! И я еще возьму реванш!

… И только после его ухода бледная и дрожащая донья Манча вышла из своего укрытия.

— Не знаю, что здесь произошло, — прошептала она, — но я слышала женский крик и какой-то мужской голос и думаю, затея дона Фелипе наверняка провалилась… Ах, если бы я осмелилась ослушаться его!

Она подошла к двери и отворила ее. Ночь была темна и ей на лицо упали тяжелые капли дождя.

— О Боже! — произнесла она. — Дорога совершенно пустынна!.. Как мне вернуться в Блуа? Что сталось с моим братом? И какой дорогой уехали те, кто покинул гостиницу раньше него?

Испанка трижды позвала дона Фелипе. В ответ не донеслось ни звука. И только большие часы, стоявшие в углу зала, мерно пробили двенадцать раз. Донья Манча вздрогнула.

— Полночь, — сказала она, — а я одна… И сейчас должен приехать король…

И она вернулась в зал. Ее охватило лихорадочное возбуждение: женская стыдливость боролась в ней с честолюбивыми устремлениями знатной испанской дамы.

Зал был освещен одной единственной лампой, стоявшей на столе. Донья Манча затворила двери, но отворила окно, выходившее на дорогу, и, облокотившись на подоконник, стала беспокойно и напряженно вглядываться в темноту.

Она тихонько, но лихорадочно повторяла одно и то же:

— Король… сейчас придет король!

Вдалеке раздались раскаты грома. Гроза приближалась. Вскоре блеснула молния, и при ее свете донья Манча различила темную фигуру на белой дороге.

— Ах, -прошептала испанка, — это он!

Темная фигура действительно оказалась мужчиной в плаще. Он шел бодрым шагом и направлялся к гостинице.

Вся дрожа, донья Манча отошла от окна и забилась в самый темный угол зала. В эту минуту порыв ветра задул лампу на столе. Сестра дона Фелипе негромко вскрикнула. Мужчина перешагнул через подоконник, пробормотав:

— А теперь, когда эта милая девушка в безопасности, пойдем-ка спать, потому что дождь льет, как из ведра.

И, входя в зал, он громко и весело произнес:

— Ну, наконец-то я добрался!

Глава 3. Камень преткновения

В это время король и весь двор пребывали в замке Блуа; среди принцев крови там находились принц Конде и Месье, герцог Орлеанский.

Королева отсутствовала. Уже год, как она, разгневавшись на кардинала, который был истинным королем, пребывала в замке Амбуаз, где у нее был свой небольшой двор, состоявший из недовольных и честолюбцев; но никогда за весь этот год Людовик XIII не справлялся о ней так часто, как в последние дни.

То, что мы собираемся рассказать, произошло за несколько дней до событий, развернувшихся в гостинице «У Единорога», владельцем которой был мэтр Сидуан.

Замок Блуа, хотя и принадлежал короне, редко посещался королем. Людовик XIII сюда приезжал редко, еще реже здесь ночевал и долгое время выказывал отвращение при виде следов крови, оставшихся на плитах пола большого зала со времен смерти герцога Гиза, и так и не стертых временем.