Капитан Мак - дю Террайль Понсон - Страница 15

Вокруг чахлого костра лежало на земле и грелось человек двенадцать оборванцев, жалуясь друг другу на суровость наступивших времен.

— Да, — говорил один из них, — ремесло наше, друзья, больше ничего не стоит. У тех дворян, которые рискуют выходить, не боясь наших ножей, в карманах ни черта нет, а буржуа забиваются по домам с сигналом тушить огни; прошло то времечко, когда можно было честно заработать себе на жизнь.

— Что до меня, -сказал другой, — то пусть я не зовусь Ригобер, если сегодня я не убил бы человека за полпистоля.

— А я — за экю, — поддержал его первый.

— А мне все же кажется, — продолжал Ригобер, — что еще вернутся хорошие времена.

— И как же это они вернутся?

— Ну, те времена, когда ревнивые мужья нанимали людей, чтобы убивать любовников, а любовники, — чтобы заколоть мужей.

— Да ну, — подал голос третий, — это ремесло стараниями наших же друзей перестало быть прибыльным. И твоими не в последнюю очередь, Ригобер.

— Моими?

— Да, твоими. Разве ты не говорил сейчас, что готов за полпистоля убить человека?

— Верно, сказал. Но в конце концов, лучше полпистоля, чем вообще ничего.

Дон Фелипе, тихонечко подошедший к ним и стоявший в темноте, услышал последние слова.

Он вышел из темноты в круг света, отбрасываемого костром. Увидев его, бандиты мгновенно вскочили на ноги и схватились за ножи.

— Спокойно, приятели, — сказал им со смехом дон Фелипе, — я — друг; вы были не правы, утверждая, что ваше ремесло больше ничего не стоит, я сейчас вам дам работу!

Глава 13. Капитан Сидуана

После ухода дона Фелипе и доньи Манчи Сара Лоредан упала без сил на стул: она чувствовала, как ей овладевает страх.

— Боже мой, барышня, — воскликнул Жоб, только тут заметивший, как она взволнована и бледна, — что это с вами?

— Я боюсь! — ответила она голосом, прерывающимся от волнения.

— Боитесь?

— Да.

— Но кого?

— Вот этого мужчину, который только что вышел отсюда.

— Как?! Брата этой красивой дамы, которая нравится королю? Этого знатного господина? Отчего бы это вам его бояться, барышня? — спрашивал встревоженный Жоб.

— Отчего? Отчего? — пробормотала она, а зубы у нее стучали. — Ну, потому что это он!

— Кто он?

— Тот человек из Блуа… из гостиницы…

Сару била дрожь.

— Это невозможно! — сказал Жоб. — Вы ошиблись, это какое-то случайное сходство.

— Сходство не могло ввести меня в заблуждение, потому что тот, в Блуа, был в маске.

— Ну, тогда вы уж точно ошиблись!

— Нет, нет, — твердила Сара, — это он, он!

— Безумие!

— И голос его, и взгляд… и фигура, и походка…

— Ах, барышня, — возразил Жоб, — наверняка вы ошибаетесь… Но даже если и нет, я же здесь, с вами, ваш верный старый слуга!

— Ах, да что же ты можешь против него?

— Как что могу?! — воскликнул Жоб в воинственном негодовании.

Он помолчал, а потом продолжил в комическом ужасе:

— Ну, во-первых, я могу запереть лавку…

— Прекрасно, запри поскорее. О, конечно, — продолжала девушка, по-прежнему трясясь от страха, — я не лягу спать, пока отец не вернется, но ты все равно запирай, все равно запирай.

Старый Жоб шагнул к двери, но вдруг вскрикнул и отшатнулся. На пороге возник человек. Сара тоже вскрикнула от ужаса. Мужчина по-солдатски отдал честь и произнес:

— Простите… извинения прошу… Я явился несколько поздно…

— Не бойтесь, барышня, воскликнул Жоб, — это не злоумышленник!

— О, нет, что вы, — сказал вошедший.

— Это мой племянник.

— Чистая правда, мамзель, я племянник дядюшки Жоба.

Но тут старый Жоб засомневался:

— Да нет, ошибся я, не может быть, что это мой племянник… Сидуан…

— И все же это я, дядюшка.

— Но мой племянник не солдат, а трактирщик, и при вас шпага, шляпа с пером и сапоги со шпорами.

— И несмотря на все, это все же я, Сидуан, сын вашей сестры, дядюшка Жоб.

И Сидуан, а это действительно был он, еще раз поклонился Саре.

— Как, это все же ты? — спросил с удивлением мастер.

— Конечно, я, дядюшка.

— И вправду ты? Ну, тогда подойди, поцелуй меня.

— С удовольствием, дядюшка, воскликнул хозяин гостиницы «У Единорога».

И повис на шее у старика.

Когда родственные излияния чувств закончились, старый Жоб холодно и спокойно осмотрел племянника с головы до ног и строго произнес:

— Ну, а теперь объясни, это еще что за маскарад?

— Да никакой это не маскарад, дядюшка!

— Так это форма?..

— Моя, дядюшка.

— Так ты стал солдатом?

— Я денщик у одного капитана… Но это совершенно необыкновенный капитан! Во-первых, у него есть веревка повешенного…

— Что ты мелешь?!

— Он и мне кусок дал…

— Вот олух!

— И с того дня все мне удается, а доказательство тому, что я вас вижу, обнимаю…

И Сидуан снова повис на шее у старого дядюшки Жоба.

— Как все удается? — спросил Жоб. — Так ты что, продал трактир?

— Да, дядюшка.

— И с прибылью?

— Ох, нет, я потерял, и немало, но это ничего. Капитан дал мне кусок веревки повешенного.

— Послушай, дурачина ты эдакий, может быть, ты все же объяснишь мне толком… — проворчал выведенный из терпения Жоб.

— Ну, коли вам угодно, — ответил Сидуан, — я готов. Значит, так. Вы знаете, что я сделал плохую покупку, приобретя гостиницу «У Единорога»?

— Догадываюсь, а денежки мои так просто в этом уверены.

Сидуан продолжал:

— Ни одного посетителя. Так мы втроем там и куковали, — конюх, служанка и я; но вот однажды вечером явился путешественник…

— Ну и?

— Вот этот капитан. Он смеялся, пил, не закусывая, громко говорил. Я поведал ему свои горести. «Послушай, — сказал он мне, вздыхая, — вот тебе веревка повешенного… она приносит счастье.» И вправду, через час появился один дворянин…

— Он был в маске? — перебила его Сара.

— Да, а с ним красивая дама, и они мне дали двадцать пять пистолей…

— Скажите, — спросила Сара, — а этого капитана случайно звали не Мак?

— Черт возьми, да, мамзель, это он, мой добрый, мой дорогой хозяин… капитан Мак!

— Это мой спаситель, — сказала Сара.

— Что? Что вы сказали? — спросил растерянно Сидуан.

— Стоп! — прервал его Жоб. — Тебя это не касается. Поговорим лучше о тебе. И как же случилось, что ты стал солдатом?

— Потому что я пошел с капитаном.

— А зачем ты с ним пошел?

— Ах, как зачем? Затем, что когда он собрался уходить, я решил, что и удача может уйти вместе с ним.

— Парень совсем свихнулся, — прошептал старый Жоб, подымая глаза к небу.

— Да нет же, дядюшка. С тех пор, как я при капитане, мне все удается, и вот вам доказательство: раньше стоило мне, как орлеанскому буржуа, шкаф открыть, как меня прохватывал сквозняк. А теперь, попаду ли я под дождь или под снег, тепло ли, холодно ли, а я здоровым-здоровешенек.

— Но, господин Сидуан, — прервала его Сара, — а что же этот… капитан Мак?

— О, он гордый и красивый дворянин, барышня.

— А где же он… сейчас?

— Где он? Да здесь, в Париже… со мной… мы вчера вечером приехали… он, может быть, зайдет за мной сюда…

— Сюда? -переспросила Сара, и на ее бледных щеках появился легкий румянец.

— Ей-ей, я ему сказал, что иду навестить дядю…

— Так значит, — сказал старый Жоб, — ты — денщик этого капитана?

— Да, дядюшка.

— Какого-то искателя приключений…

— Жоб! — воскликнула с упреком Сара.

— Ах, черт! Но ведь это не имя — Мак, а, барышня!

— Это имя человека, который меня спас.

— Ах, простите, барышня, — пробормотал старый Жоб. — я совсем голову потерял! Я и забыл про это. Славный, чудесный, превосходный капитан! Пришел бы он сюда, я бы, наверное, его расцеловал!

И не успел он этого сказать, как чей-то голос ответил ему с порога лавки:

— Ну, если есть у вас на сердце такое желание, прошу вас, не стесняйтесь, господин Жоб.